Дресс-коды, показ православной моды, дискуссионные ночные клубы — сегодня протоиерей Всеволод Чаплин, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества задает повестку дня в СМИ. Практически ни одной недели не обходится без новой громкой дискуссии. Эту ли задачу ставит перед собой отец Всеволод? Зачем? Какие вопросы волнуют сегодня председателя Синодального отдела? С протоиереем Всеволодом Чаплиным беседует главный редактор портала Анна Данилова.
Отдел Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества образован в 2009 году в связи с возрастающей необходимостью развивать, совершенствовать и систематизировать диалог Церкви и общества. Отделу поручено осуществление связей с органами законодательной власти, политическими партиями, профессиональными и творческими союзами, иными институтами гражданского общества на канонической территории Московского Патриархата.
— Отец Всеволод, вы в последние несколько месяцев задаете большинство тем в религиозной повестке дня. Много критики, бурные дискуссии… как вы сами оцениваете эту активную медийную жизнь? Почему выбираете именно такие темы – дресс-коды, православные ночные клубы, доходы духовенства….
— 80% моей жизни — это бюрократическая работа, связанная с переговорами с государством, с документооборотом. И если от этого времени остается что-то на публичные выступления, то это удивительно. Я стараюсь ограничить количество этих выступлений определенными периодами, потому что мне никогда не хотелось становиться ни шоуменом, ни попугаем, и если некоторые господа хотят меня в него превратить, то все равно у них ничего не получится.
Мне и моим коллегам приходится высказываться достаточно много по разным поводам — от лесного кодекса до дресс-кода, от электронных документов до законодательства об абортах. Но, естественно, сенсационная журналистика любит темы поострее, и от этого никуда не деться.
— Есть прогноз по следующей громкой теме?
— Легко предсказать, что следующей темой будет гей-парад. Ведь совершенно очевидно, что есть две взаимоисключающие позиции: сторонники гей-парада настаивают на его проведении, но большинство народа считает иначе, особенно если взять православных христиан. Понятно, что многим СМИ темы гей-парада, одежды или ночных клубов более интересны, чем вопросы права или церковно-государственных отношений. Но и на эти темы я считаю нужным говорить.
Вопрос внешнего вида людей — это один из вопросов, по которым проходит раздел между тем, что считалось нормой веками, и тем, что пытались объявить нормой в 90-е годы. Многие люди, которые не понимают отвлеченных рассуждений на тему «что такое хорошо и, что такое плохо», могут понять это на уровне простых примеров — можно выйти на улицу полураздетым с банкой пива или нет. Можно пропагандировать гомосексуализм так, чтобы это могли слушать дети и подростки, или нет. Такие простые и острые темы для многих современников оказываются значимыми.
И это надо иметь в виду, если мы действительно воспринимаем Православие не как феномен внутриприходской жизни, а как основу жизни народа, где большинство людей по крещению принадлежит к Православной Церкви. Значит, мы должны ставить вопрос о том, что является нормой для нас — православных. Ставить вопрос о мощном присутствии в обществе православного образа жизни, который включает в себя все – и общественные отношения, и дела милосердия, и построение отношений в семье и в разных субсоциумах, и правила поведения, и восприятие разного рода пороков. Многие люди до сих пор считают, что об этом даже говорить страшно, а я говорю – нет! Общество должно стать другим, и если мы не ставим перед собой задачи изменить общество, то грош нам цена. Мы останемся в чуть-чуть усовершенствованной советской реальности, или в вестернизированной реальности, которая будет управляться не нами. Поэтому к состоянию общества, в том числе нравственному, нужно подходить со всем дерзновением, а не с бессильным страхом и позицией «моя хата с краю».
— Ваше впечатление по результату показа православной моды? Всех очень интересует наряд, представленный чернокожим мужчиной…
— Это один из элементов показа, который мне понравился!
— ?!!!
— Одет он был, конечно, своеобразно, но я принципиально против того чтобы приличная одежда ассоциировалась с так называемым «русским стилем». Православная одежда должна быть в разных стилях — в деловом, в стиле одежды для отдыха и т.д. И чем больше национальных культур сможет она в себя вобрать — тем лучше. Некоторые сарафаны и прочая русская экзотика мне не понравились, хотя все это имеет право на жизнь. Среди моделей был чернокожий, и в этом, как и в «ушах», я ничего плохого не вижу, хотя в целом его костюм можно покритиковать. На этом мероприятии мне понравилась коллекция из красных стильных деловых одежд, не знаю, как они называются. Самым интересным были футболки, в которых встречали людей активисты одной из православных молодежных организаций, это футболки, на которых были смысловые надписи и символы.
>>>Православный дресс-код: от слова к делу (ФОТОРЕПОРТАЖ)
— Вы считаете, что есть какой то эффект от всех этих последних дискуссий? Например, после заявления про ночные клубы додумается ли кто-нибудь, что можно их организовывать по-другому?
-Я знаю уже о нескольких проектах ночных клубов без стриптиза и наркотиков. Эти проекты разрабатывают православные христиане. Вряд ли мы переделаем тех, кто руководит клубами, в которых есть место наркотикам и стриптизу. Нужно просто требовать их закрыть, особенно там, где торгуют наркотиками. Это преступление, которое должно означать быстрое окончание работы такого заведения. Но я предлагаю вполне реальные вещи, приведу как пример проект «ОГИ» — там покупают и обсуждают книги, общаются на серьезные темы, слушают интересных исполнителей, читают стихи. И происходит это, между прочим, и в 2, и в 3 ночи, и в 5 утра. Да, там есть спиртное и иногда попадаются пьяные люди, но в том варианте, который предлагаю я, должны быть определенные ограничения по поводу тяжелого спиртного. Есть другие удачные примеры – «Православное кафе», католический клуб «Покровские ворота».
— Ночной клуб – не поздновато ли время посещения?
— Мы должны иметь в виду, что многие молодые люди в большом городе не ложатся раньше 3-4 ночи. И когда мне было 15-16 лет, до закрытия метро я часто ходил по центру Москвы с компанией молодых христиан — мы не пили никакого алкоголя, не стремились увидеть стриптиз, но нам было не скучно вместе, мы обсуждали жизнь Церкви и жизнь страны. Ругали, конечно, советскую власть, но это было единственным проявлением экстремизма.
Когда я спросил одного знакомого католического священника, очень популярного среди молодежи, как ему удалось ему этого добиться, сказал мне следующую вещь: «Я оставлял храм открытым до поздней ночи». Очевидно, что ритм жизни большинства московских приходов не совпадает с ритмом жизни молодых людей, которые начинают активную жизнь в 18-19 часов, когда храм уже закрывается, а заканчивают ее далеко за полночь, причем большинство их — вовсе не алкоголики, развратники и наркоманы. Я уверен, что их интересуют отнюдь не только те места, где можно получить наркотики, алкоголь или заняться развратом.
Дискуссия на тему приличия в одежде проходит активно, и это говорит о том, что совесть некоторых людей задета за живое. Меня поразило, что около половины аудитории либеральных СМИ полностью поддерживают консервативный подход, что люди, обладающие жизненным опытом, подтверждают, что развратное поведение, в том числе выражающиеся в одежде, ведет человека к несчастью. Шквал истерики предсказуем, но, как мне кажется, аргументы тех, с кем это несчастье случилось, очень убедительны.
— Если сейчас бросить взгляд на то, какие вопросы, связанные с Церковью, обсуждаются сегодня в СМИ, то получится, что Церковь — это что-то про ночные клубы, про дресс-код, про роскошь духовенства и Чернобыль как наказание за грехи. Это спектр 4-5 тем. Не возникает ли такой ситуации, что все наше присутствие в СМИ сводится к второстепенным вопросам и никто не вспоминает, что церковь на самом деле — про Христа?
— Это все про Христа.
Некоторые темы, связанные с той же одеждой, с тем же Чернобылем не случайно волнуют людей. Они вскрыли потаенные гнойники их совести. Да, закон о лесе волнует меньшее количество людей, чем темы абортов или одежды, которые волнуют в том числе и тех, кто далек от политики.
Прошло время, а может и никогда и не было времени, когда отвлеченные богословские рассуждения привлекали большое количество слушателей. Людей волнуют экономические отношения, политика, культура, и во всех этих сферах происходит борьба между добром и злом. Если мы эту борьбу будем не замечать, то грош нам цена.
Тем более прошло время напыщенных, сложных фраз, произносимых елейным или чересчур важным тоном, что было в советское и постсоветское время ошибочно принято за какой-то «церковный стиль». Церковный стиль — это стиль апостолов, святого Иоанна Златоуста, это стиль Святейшего Патриарха Кирилла, который очень ясно и ярко говорит неудобные вещи.
Проповедь по поводу Чернобыля — это яркий пример того, как можно не бояться обличать даже народ. Даже общество в целом. Можно и нужно обличать политиков и крупный бизнес, но и общество в целом обличать надо. Это согласно с тем, как поступал Господь Иисус Христос. Будет время – напишу статью на тему того, как подчас неправильно воспринимает Христа современная культура, в том числе околоцерковная. Да, Он — милостивый Отец, но в то же время Он — грозный Судия, Царь царствующих, обличитель всякого зла и неправды. Некоторые Его слова современные «иудеи и эллины» скоро начнут требовать признать экстремистскими или будут вычеркивать из Библии за неполиткорректность. Христос призывает людей к жизни в Нем, а всякую неправду, всякое заблуждение и грех объявляет достойным вечных мук. И для нас сегодняшних очень важно быть настоящими, а не подгонять Христа под себя или под тех людей, которых мы боимся раздражать Его учением и данным Им направлением жизни человека.
— Давайте вернемся к повестке дня в СМИ — благочестивые ночные клубы, правильный дресс-код, доходы священнослужителей. А кто сегодня должен говорить о том, что нужно каяться в своих грехах, что нужно слышать голос своей совести, что не нужно людей предавать. От кого должны эти слова исходить?
— От каждого священника, от каждого мирянина, для этого можно использовать самые разные поводы. Возьмите любой повод: коррупцию, эпидемию, стихийное бедствие, безнравственность, эгоизм, одиночество огромного количества людей… Говорите на эти темы с людьми, не желая подлаживаться под греховные настроения, не желая угождать, и, даст Бог, люди вас услышат.
Говорить обязательно должны все — любой священник, любой мирянин, особенно обладающий опытом жизни в той или иной сфере: врач, писатель, художник, офицер, экономический деятель, политик. Они должны больше говорить о том, что такое хорошо и что такое плохо.
— Почему сегодня там мало обсуждается реальные насущные вопросы общества? Понятно, что моду обсуждают живо, на прошлой неделе абсолютное внимание всего мира было приковано к королевской свадьбе, даже про Фукусиму забыли, но то, что все миллиарды наблюдали за процедурой венчания, не делает это событие серьезным и значимым. Почему сегодня так мало обсуждаются реальные проблемы общества: разваливается здравоохранение, в кризисе образование, наука, остро стоит проблема миграции, проблема наркомании.
— Людей волнуют яркие явления жизни и культуры — это всегда было так. Если завтра на чемпионате мира американский хоккеист изувечит российского или наоборот — это будет для большинства народа более значимым, чем все мировая политика и экономика. Так устроено массовое сознание, нравится нам это или нет.
В оценке явлений общественной и экономической жизни нужно взвешивать многие вещи на чашах весов.
Ругают новые образовательные стандарты. Да, многие вещи в них надо поменять. Но советская школа — это не альтернатива, я ее прекрасно помню и знаю, что это было образование, против которого хотелось протестовать не только в силу идеологизированости советской школы, но и в силу того, что она штамповала будущих оборонных специалистов, нашпиговывая детей знаниями, значительная часть которых никогда им не пригодилась. В сегодняшней битве вокруг образовательного процесса сошлись две педагогические бюрократии – старая и новая, и к обеим есть серьезные претензии. И я постоянно высказываюсь об образовании на разных площадках.
>>>Протоиерей Всеволод Чаплин призывает к обсуждению новых образовательных стандартов
Что значит — разваливается здравоохранение? Да, мы ведем непростой диалог с Минздравсоцразития – в связи с жалобами чернобыльских ликвидаторов, в связи с заведением электронных карт, в связи с особенностями медицинского страхования. Реформирование здравоохранения не должно обездолить людей. Но старая система медицинской помощи отнюдь не идеальна. Переполнены людьми государственные больницы и поликлиники, часто там отношение к человеку является просто свинским, причем эти учреждения только формально считаются бесплатными. Такие учреждения нужно коренным образом менять. Новую систему ищут, ищут не без ошибок, ошибок очевидных. На эту тему надо говорить, но надо говорить не в угоду тем, кто сегодня требует: «Скажите, что Голикова дура, а все кто против нее – герои». Если говорить, то говорить всю правду, в том числе про неэффективную медицинскую систему, оставшуюся со времен Советского Союза. Без реформы здравоохранения мы так и останемся с убогими больницами и поликлиниками, где люди портят свое здоровье в очередях и сталкиваются с низким уровнем медицинской помощи.
Получается так, что СМИ раскручивают в информационные кампании только избранные высказывания. Если бы Вы задавали повестку дня, какие бы вопросы Вы выделили как самые первостепенные, которые нуждаются в стопроцентном медийном внимании?
— Важно все. Часто вещи неполитические, проблемы обычного человека оказываются более важны, чем самая системная, глобальная политическая проблема. Людей вовсе не обязательно волнует то, что волнует православную интеллигенцию, Государственную Думу или Генассамблею ООН. Людей волнуют разные вещи, и обо всех этих вещах можно говорить, если речь идет о сферах, в которых сталкивается добро и зло.
— Как Вы можете сформулировать задачу вашего отдела на ближайшее время? В каком случае вы будете считать, что она успешна? Чего Вы вместе со своими коллегами должны достигнуть?
— Наша работа связана с законодательным процессом, с переговорами с правительством и государственными учреждениями, подготовкой разного рода мероприятий. Это отнимает большую часть времени, и легкого взгляда в будущее у меня нет. Усложняется право, усложняются экономические отношения, и во всех этих областях Церкви нужно чувствовать себя уверенной.
Но если говорить о задаче-максимум, то я надеюсь, что наше общество станет другим, что оно возьмется за ум, что оно вернет в основу своей жизни нравственное чувство, нравственный закон. И если нам удастся как-то к этому процессу приложить руку, то мы будем благодарить Бога за это.
Читайте также:
Открытое письмо протоиерею Всеволоду Чаплину
Ответ Ивану Семенову: Рассуждения о блеске и нищете – признак духовного нездоровья