«Я буду долго гнать велосипед…»
Николай Рубцов.
Нужно было мне дожить до таких лет, чтобы наконец-то прийти к выводу: велосипед — одно из величайших изобретений человечества. Хотя некоторые остряки и продолжают хохмить в его адрес, мол, слишком уж он примитивен, рама да два колеса. Зря они так. У меня, например, с самого начала в передней ступице посторонний шум. Я даже в автосервис ездил, бесполезно, не починили, как шумело, так и шумит. Вот тебе и велосипед.
Сегодня, куда бы раньше поехал на машине, стараюсь ездить на двухколёсном аппарате. Конечно, автомобиль — штука удобная, но есть у него один значительный недостаток.
Поездив несколько лет за рулём, и сопоставив некоторые очевидные факты, я даже сформулировал для себя очень важное правило, которое звучит приблизительно так: «Всякий раз, садясь за руль, поглаживай себя по животу. Пускай это станет твоей привычкой. И если через какое-то время начнёшь замечать, что там, где раньше было ровно, появился едва заметный бугорок, впоследствии плавно переходящий в горку. То! Имей в виду, не примешь мер — получишь в области живота отдельно возвышающийся «монблан». И если ты хочешь, как говорит один юморист, чтобы твой галстук, или иерейский крест, как в моём случае, находился в отношении земли не горизонтальном, а перпендикулярном положении, принимай срочные меры».
Например, можешь пересесть на велосипед. Правда, сам бы я до этого никогда не додумался, но мне его подарили, а от подарков отказываться нехорошо. Нет, конечно, можно и в фитнес-центр записаться, но тогда автомобиль окончательно превратится в предмет роскоши.
Источник: photosight.ru Автор - Petr Shevchenko
Колёса катятся неспешно, и свежий воздух наполняет твои лёгкие. Вы бы знали, какой у нас воздух, сплошные фитонциды. И красотища кругом какая, не передать. Раньше пролетал по этим дорогам, но только на четырёх колёсах, и что я видел? Один разбитый асфальт. А на днях поднимаюсь в горочку, голову запрокинул и такое увидал, даже остановился в восхищении. Высоко в прозрачно-голубом небе сверкает радостное солнце, а вокруг меня навстречу светилу, словно руки, протянулись стволы высоченных деревьев, берёз и сосен. Если люди в своё время и додумались обожествлять природу, так это они где-то здесь, в наших местах придумали. Где вы, сегодняшние Левитаны? У нас бы и Малевич стал оптимистом.
Когда едешь не спеша — и думается светло. Разве может родиться в сердце что-то злое, если на твоих глазах через дорогу перебежит заяц, или где-то рядом взлетит сова, зашуршит в кустах цесарка?
Много лет назад мы здесь катались вместе с моей будущей матушкой. Тогда мы ещё только дружили. У нас были небольшие одинаковые велосипеды, только разных цветов, у меня голубой, а у неё зелёный.
Дорога сегодня уже, правда, не та, вон, сколько ям вокруг, да и окружающий ландшафт здорово поменялся, но всё равно узнаваем. А вот и болотце, что такое у меня с ним связано? Почему я его помню?
Кручу педали, а сам всё думаю об этом болотце. И всплывает на память одна из наших поездок. Я тогда увлечённо что-то ей такое рассказывал, мысли не успевали за словами, смеялся, много жестикулировал и не заметил, как сорвалось грубое слово. Оно не то чтобы ругательное, после армии я уже не позволял себе ничего такого, но для женского уха явно неподходящее. Помню, как она сразу замкнулась, перестала улыбаться, отвернулась от меня и поехала вперёд на своём велосипеде. Я извиняться — бесполезно, в мою сторону даже не смотрит.
Надо было немедленно спасать ситуацию, но как? Срочно нужен был подвиг, но только подвиги на дороге не валяются. Хоть бы волк какой-нибудь выскочил, что ли, только где ему тут взяться? Вот когда не надо… Плетусь сзади, не догоняя, и вдруг это болотце, тогда оно было побольше и почище. А главное, в те годы в нём рос камыш, но не на берегу, а на большой кочке точно посередине этой огромной лужищи. Ну, думаю, вот тебе и подвиг.
Бросаю велик и лезу в болото, не ожидая, что оно окажется таким глубоким. Хотя в той ситуации это было как раз то, что надо.
Источник: photosight.ru Автор - королёв н.
Женщины какой народ, чем быстрее за ними бежишь, тем скорее они от тебя убегают. Но как только понимают, что преследовать их больше никто не собирается, останавливаются и оборачиваются назад. В тот миг, когда женское любопытство заставило её обернуться, я как раз обламывал стрелки камыша, стоя по пояс в мутной болотной жиже.
А когда она в волнении подбежала к луже, я уже выбирался на твёрдую почву, протягивая ей букет из нескольких «эскимо» на длинных-длинных палочках:
— Это тебе.
Помилуй Бог, как же она на меня посмотрела. Да только за один такой взгляд я готов был вообще не вылезать из болота, лишь бы он продолжался снова и снова.
Странная эта штука, любовь. Поди, объясни, почему ты полюбил этого человека, а не того, или вон того. За что мы любим? Да ни за что, просто так, любим и всё. Если очень хочешь понять, закрой глаза и постарайся представить себе дорогое лицо. Никогда ты его не представишь, зато увидишь что-то такое особое непередаваемое, что всегда позволит тебе безошибочно угадать его из тысяч других. Наверно, за это что-то и любим.
Не прекращая вращать педали, умудряюсь закрыть глаза и вижу свет её глаз. Свет, который вспыхнул тогда много лет назад, возле этого болотца, свет, который продолжает светить мне и по сегодняшний день.
Почему-то в этом году, как никогда, много змей. За время своих путешествий на велосипеде я изучил, наверно, всю местную змеиную фауну. Больше всего встречаю ужей. Это такие свободолюбивые существа, которые никоим образом не соблюдают правил уличного движения, и потому, словно кошки, норовят попасть тебе под колёса. А однажды еду, смотрю — на пеньке, свернувшись в клубок, греется большой уж. Думаю, стоп, сейчас я тебя сфотографирую. Останавливаю велосипед и тихонечко подбираюсь к разнежившейся змее. Уже и камеру включил, осталось только на кнопочку нажать, и тут слышу, как кто-то сзади предупреждающе зашипел.
Но недаром говорят, что человек произошёл от обезьяны. Честно скажу, такого прыжка, да ещё с такой траекторией полёта, я от себя не ожидал. И вижу: сбоку от того, что на солнышке греется, поднявшись вверх, точно кобра, раскачивается огромный ужище. Наверно, хозяин здешних мест, это он мне шипел. Жалко, конечно, что снимка не получилось, но я без претензий. У нас в храме тоже без благословения настоятеля фотографировать не полагается.
Гадюка плывёт по асфальту медленно, величественно поднимая головку вверх. Если видит, что велосипедист может ненароком её переехать, предупреждающе шипит, мол, ты, батюшка, за дорогой-то посматривай, чай не один ты здесь участник движения.
Но змеи ладно, они велосипедисту не помеха, это не то, что деревенские дворняги.
Въезжаю в деревню, вернее, раньше здесь была деревня, а теперь это большой дачный посёлок, немало и москвичей. Где-то среди множества домиков находится дача одного известного Артиста. Вспоминаю, как в самом начале восьмидесятых, в поисках нужного мне магазина я случайно попал в район Таганки.
Знаю, что магазин где-то здесь, а где конкретно, сказать никто не может. Смотрю, какой-то мужичок, небольшого росточка, с усиками перебегает дорогу и усаживается в шестёрку. Я ему:
— Друг, подскажи, где то, что я ищу.
Он начинает объяснять, и в эту секунду я узнаю в нём того самого Артиста. Несомненно, его узнавал не только я, его вся страна знала. Знала и любила, а как можно было его не любить? Губы сами собой растягиваются в улыбке:
— А вы не такой-то?
Он привычно кивнул головой, показал, где находится магазин, и сел в машину.
Откуда мне было знать, что мы с Артистом, оказывается, соседи. Другой раз я увидел его через несколько лет у нас на станции. Схожу с электрички, а он вот, кого-то встречает. Стоит всё возле того же жигулёнка. На нём штаны и майка, такая, времён пятидесятых, белая с глубоким вырезом. Ему бы кепку, и точно типаж тех лет, а ещё было заметно, что он изрядно выпил. Люди проходили мимо, смотрели на него и молча шли дальше. Наверняка его узнавали, его популярность зашкаливала, несмотря на то, что играл в основном эпизодические роли. К нему никто не подходил и не старался заговорить, чувствовалось, людям было неудобно от того, что он так напился.
Качусь дальше, здесь, на краю деревни, на самом пересечении с трассой стоит магазин стройматериалов, раньше на этом месте располагалось маленькое придорожное кафе. Точного названия его уже никто не помнит, но в народе оно почему-то называлось: «Мутный глаз». Мне рассказывали, в этом заведении нередко можно было встретить и нашего Артиста. Потом уже после того, как он заболел, кафешку сожгли. Говорят, будто в ней приторговывали разной дрянью, вот родители в отместку её и подпалили.
Вспоминаю Артиста и задаюсь вопросом, а можно ли сыграть свет человеческой души, который я увидел тогда в её глазах у болотца? И если можно, то как же надо играть, чтобы этот поддельный свет подкупал зрителя, заставлял поверить в его подлинность, забыть, что перед ними только актёр, исполняющий очередную роль. Что вот сейчас, отыграв на сцене, он пойдёт в гримёрку, смоет свет из глаз, точно грим с лица, и поедет ужинать к себе домой.
Только всякий раз, играя свет чужой, не рискует ли человек лишиться своего собственного? А нужен ли он актёру, его собственный свет? Не станет ли он ему мешать изображать чужой? Помню, рассказывали, что идеальный актёр должен быть внутренне совершенно «пустым», иначе как вместить ему в себя другую личность? Искусство перевоплощения требует совершенного самоотрицания. Я, было, не поверил, но знакомый юноша, не так давно окончивший театральное училище, подтвердил:
— Да, батюшка, так и есть. В первую очередь, нас учат жить для искусства, а твоя собственная реальная жизнь на его фоне превращается в нечто второстепенное, ну, что-то наподобие человеческой тени.
Не понимаю я этих собак. Стоишь с кем нибудь, разговариваешь, велосипед у тебя в руках, рядом крутится дворняга и, кажется, нет ей до тебя никакого дела. Но это только на первый взгляд. На самом деле псина выжидает, когда ты запрыгнешь на велик и закрутишь педалями. Тогда она срывает притворную маску равнодушия и с лаем бросается за тобой в погоню. И это называется «друг человека»?
За какой-то бабушкой она, может, ещё и не побежит, а вот за мной побежит обязательно. Наверно, это ещё из-за того, что, катаясь на велосипеде, я надеваю ярко-зелёный жилет со светоотражающими полосками. Какая собака устоит перед искушением не гавкнуть на такую красоту?
Тихонько, чуть ли не на цыпочках, въезжаю в деревню. Куда-то сюда, в одну из дач, приезжал Артист, здесь он отдыхал, наверно разучивал роли, готовился к спектаклям. Снова вспомнил его стоящим на станции в ожидании электрички. Подумалось, почему актёры так много пьют? Один духовный человек пытался мне объяснить:
— Это всё издержки профессии. Сам посуди, чем привлекает зрителя любой спектакль? Во-первых, своим сюжетом. Сюжет, как правило, содержит в себе какой-то конфликт, противоречие. И чем сильнее накал страстей, тем интереснее спектакль. Добродетель неинтересна, зрителя больше волнует грех. Актёр, играя свою роль, в первую очередь, изображает какую-то страсть. Для этого он должен впустить её в себя, но всякая страсть заразна и в конечном итоге разрушительна. Чем талантливее артист, тем сильнее бушуют в нём страсти, принимая, в конце концов, известные проявления. Потому, наверно, и пьют. Чтобы контролировать страсть, нужно быть верующим человеком. Ты много знаешь в актёрской среде церковных людей? В том-то и дело. Как только артист по-настоящему приходит к вере, у него начинается противоречие с самим собой. И выход здесь один, он или перестаёт играть, или уходит из церкви.
И всё-таки псы меня заметили, правда, позже, чем бы им этого хотелось, что и позволило мне благополучно проскочить через деревню. Но в перспективе предстоял ещё и обратный путь. Решаю по дороге назад выломать хорошую увесистую палку и, если что, припугнуть ею собак.
Казалось бы, такой ответственный момент, но когда я настраивался на бой, почему-то вспомнилась одна молодая женщина, недавно она ко мне подходила. Очень яркая, из тех, на которых мужики, проходя мимо, оборачиваются автоматически и долго потом провожают взглядом. Одной рукой она придерживает сумочку, на указательном пальчике другой висят ключи от машины. Смотрит немного иронично.
– Вот вы, священник, — обращается она ко мне, — подскажите, ведь наверняка знаете. Каким мне богам молиться, чтобы, наконец, выйти замуж? Человек я самостоятельный, успешный, сделала хорошую карьеру, у меня есть всё, только мужа нет.
И потом уже без всякой иронии добавляет:
— Мне уже тридцать, а претендентов на роль крепкого мужского плеча, на которое иногда так хочется опереться, не находится… и детей нет.
Слушаю девушку, вот, кажется, завидная невеста. Ухожена, хорошо одета, взгляд уверенный и независимый, и в тоже время в нём явно чего-то не хватает, но чего? И вдруг как озарение: света, в её глазах нет света! Подвожу девушку к иконе святых князей Петра и Февронии и говорю ей:
— Богам молиться не надо, молись Христу и обращайся вот к этим святым, они знают, что такое любовь, и обязательно помогут. Ты, наверно, думаешь, что настоящий мужик на твою машину клюнет или на квартиру позарится? Может, альфонс и позарится. А настоящему всё это не в счёт, ему подавай свет в твоих глазах. Только без Света в душе, откуда ему взяться в глазах? Так что, если хочешь, начинай трудиться. А как, я тебе подскажу.
В зелёном флюоресцирующем жилете, с большой палкой, словно с копьём наперевес, я сам себе нравился и походил на славного рыцаря Дон Кихота. В это время мои враги, сбившись кучкой, молча ожидали моего возвращения. И когда мне оставалось до них не больше десятка метров, с воем бросились в атаку.
– Зелё-ё-ё-ный, бр-р-р-ось палку! Б-р-р-рось, б-р-р-рось, б-р-р-рось палку! Я лихо промчался мимо, а вся ватага рванула за мной, хором требуя моего полного разоружения.
– Б-р-р-р-рось! Б-р-р-р-рось! Б-р-р-р-рось!
Стремглав вылетев за деревню и оставив преследователей далеко позади, я похвалил своего железного Росинанта:
— Молодчина, без твоей помощи эти маленькие бандиты наверняка бы разорвали меня на тысячу кусочков.
Всё ещё находясь под впечатлением погони и размахивая над собой копьём, неожиданно в голос запел известную итальянскую песенку из одного забавного фильма, в котором когда-то снимался Артист. В фильме они исполняли её дуэтом с другим всеми любимым актёром. Не знаю, как сегодня, но тогда эту песенку дурашливому дуэту подпевала вся страна. Потом представил, как сам выгляжу со стороны, перестал петь и выбросил палку.
Как интересно устроена жизнь. Живут на земле одновременно три поколения, и каждое из них существует в своём временном потоке, и потоки эти друг с другом почти не пересекаются. У каждого из нас свои книги, свои фильмы, любимые актёры. И хотя нет уже на земле ни Артиста, ни его друга, что пели тем дуэтом, а для тебя они всё равно существуют где-то совсем-совсем рядом. Пока будешь жить ты, будут жить и они.
Матушка скоро вернётся. Первым же делом купим ей велосипед, и снова покатим по дорожкам нашей юности. Конечно же, мы станем проезжать мимо того маленького болотца, и я, как бы невзначай, остановлюсь возле него и посмотрю, помнит ли она ещё о том моём «подвиге». Если помнит, я обязательно это пойму, достаточно будет просто заглянуть ей в глаза.
В издательстве «Никея» вышла первая книга священника Александра Дьяченко «Плачущий Ангел».
Читайте также: