Самое известное художественное произведение о гонениях на христиан в Мексике, пришедшихся на тот же период XX-го века, что и преследования христиан в Советском Союзе, — роман англичанина Грэма Грина «Сила и слава», изданный всего через 10 лет после окончания кровавых событий и за 50 лет до окончательной отмены антирелигиозной статьи в мексиканской конституции.
Это одна из самых пронзительных книг о предстоянии человека перед Богом в мировой литературе. И одно из самых сильных свидетельств о современном мученичестве. Поэтому любая попытка взяться за тему мексиканского религиозного сопротивления будет неизбежно сравниваться с романом Грина.
Фильм Дина Райта «Cristiada. For greater glory», российская премьера которого состоялась в Культурном центре «Покровские ворота» в минувший понедельник, даже в названии содержит отсылку к «Силе и славе». Но на слове «слава», месте и времени действия параллели заканчиваются. Фильм основан на реальных событиях и рассказывает об истории движения Cristeros – войск сопротивления атеистическому режиму мексиканского президента Кальеса. «Cristiada» задуман как амбициозный кинопроект, в котором принимали участие несколько голливудских звезд – Питер О’Тул (благодаря тому, что фильм идет с субтитрами, у зрителей есть возможность насладиться его великолепным британским английским), Энди Гарсия, Ева Лонгория. Автор сценария и режиссер Дин Райт известен по работе со спецэффектами во «Властелине колец» и «Хрониках Нарнии».
Смотреть этот фильм непросто из-за его крайнего натурализма: перестрелки, казни, повешенные в храмах священники, сгорающие заживо в поезде мирные жители, наконец – крестный путь отважного мальчика, не отрекшегося от Христа под пытками и расстрелянного на глазах у родителей за несколько минут до того, как освободители ворвались в город. На экране льются реки крови и каждая сцена страданий – физических или духовных — эмоционально «дожимается», намеренно усиливается режиссером. При том, что жанрово этот фильм можно отнести скорее к «историческим боевикам», авторы старались проследить внутреннюю эволюцию героев – их веру и сомнения, минуты слабости и совершения ошибок, отношения друг с другом.
Может ли священник сражаться с оружием в руках? И после окончания очередной перестрелки служить мессу? Можно ли защищать возможность совершать богослужения, убивая людей тысячами? Сопротивляться ли злу силой? Именно эти вопросы, которые в новейшей истории поставило перед Католической Церковью движение Cristeros, до сих пор остаются нерешенными в оценке католиками мексиканских событий. Один из центральных образов в фильме – священник-генерал Хосе Вега, который всегда ходит в сутане, перетянутой патронташем. Он воюет с правительственными войсками, но его внутренняя битва – сражение с жаждой мести.
У русского зрителя возникают и другие вопросы. Когда видишь на экране горящие распятия, распотрошенные алтари, варваров в храмах, в памяти встают черно-белые хроникальные съемки сжигаемых икон и «изъятия церковных ценностей». Когда в кадре расстреливают одного священника за другим, — всплывают фотографии из следственных дел погибших на Бутовском полигоне. Когда умирающий герой говорит «Мексика еще услышит колокольный звон», словно видишь знакомые кадры совсем других колоколов, разбивающихся о землю.
В измученной долгой революцией и куда более бедной, чем тогдашняя Россия, Мексике 50 000 человек взялись за оружие, создали ситуацию, когда правительство США и Ватикан были вынуждены вмешаться в урегулирование конфликта и защиту прав верующих (впрочем, есть версия, что к моменту этого вмешательства Cristeros были близки к победе, и решение о прекращении военных действий на основе невыгодного для христиан компромисса было ошибкой). 50 000 мужчин, а были еще женские отряды, занимавшиеся снабжением и связью, были мирные жители, которые не входили в состав мятежной армии, но подпольно участвовали в сопротивлении. Всего с обеих сторон в этой войне погибло 90 000 человек, не считая тех, кто был убит как пособник или расстрелян уже после подавления Cristeros. Почему в России не возникло ничего похожего – не было массового сплоченного и скоординированного сопротивления закрытию храмов, расстрелу священников, надругательству над святынями? Все подвиги, о которых мы теперь знаем, были сугубо индивидуальными. Новомученики страдали и умирали по одиночке, редко – семьями или группами единомышленников. Почему в Мексике был такой «горячий» ответ, а в России – тихое стоическое сопротивление? Что ближе евангельскому идеалу? Ни то, ни другое, впрочем, не помешало атеистической власти в обеих странах удержаться до начала 1990-х годов.
Отсюда второй логичный вопрос: почему у католиков получается писать о своих мучениках XX-го века книги и снимать фильмы, которые становятся фактом мировой литературы и кинематографа, а в России до сих пор ничего подобного не сделано? Ведь только подлинные художественные образы вписывают события и их героев в национальную память и способны раскрыть этот опыт в мировой культуре. Мексиканцы десятилетиями размышляют над своей историей 1920-х-1930-х годов, и теперь она осмыслена настолько, что мученики канонизированы (надо отметить, что святыми и блаженными признаны лишь те, кто не участвовал непосредственно в убийствах, но открыто пострадал за Христа), а их жития поддаются убедительной качественной экранизации.
Остается лишь добавить, что создание фильма «Cristiada. The greater glory» профинансировала одна верующая семья… Никаких государственных грантов или могучего продакт-плейсмента.
Будет ли широкий прокат «Кристиады» в России, пока неизвестно.