VIS – A – VIS. Часть 2

Девушка заметила, что он всегда ускоряет шаги, когда она подходит к нему ближе.

— Лиз, давай сядем.

Они сели на разные концы скамейки,   чтобы видеть лица друг друга, руку Олега Лизе пришлось выпустить.

Рыжие, с золотым отливом Лизины волосы отяжелели от влаги, распушились и стали волнистыми. На нее оглядывались редкие прохожие Летнего сада: Лиза выглядела как-то слишком эффектно, ярко. А Олег, словно забыв о присутствии девушки, задумчиво рассматривал в ее волосах огненные сполохи, вспыхивающие время от времени, когда порыв ветра шевелил листву и открывал окошки для солнечных лучей.

— Олег! – позвала Лиза. – Олег, может, уже начнем друг с другом разговаривать?

— Да, извини, — он опустил голову и тут же решительно выпрямился. – Я все никак не могу поверить, что ты приехала. Что меня нашла.

— Ты… расстроился? Мне не надо было приезжать?

— Нет, я рад… все так выяснилось само собой, я просто как-то еще до конца не понял… Сервер в голове глючит немного, — Олег через силу улыбнулся.

— Ты почему мне ничего не сказал? Олег, почему? Ты говорил про свою болезнь всем, всем в Сети, всему виртуальному миру, этому Владиславу… но не мне! – жалобно, с обидой вырвалось у Лизы. – Ну, я понимаю, что ты меня жалел, ну неужели ты думал, что я… что мне так легче будет? Что просто взял, исчез и все – с глаз долой, из сердца вон?

— Прости, — Олег снова отвел взгляд.

— Олег… Я тебя очень люблю. Понимаешь – очень. Ну, что ты молчишь? Олег, ты меня любишь? Да или нет?

— Лиз…

— Да или нет?

— Лиза, ну зачем ты… — он слегка поморщился, как будто от физической боли и запрокинув голову посмотрел в небо. – Зачем теперь вспоминать все, что было… Изменилось все, абсолютно все. Зачем над собой издеваться? Ты прекрасно знаешь, что ты для меня значишь, и что метастазы у меня в костях. Я ими буквально нашпигован.

Олег отвернулся.

Лиза резко вскочила со своего конца лавки и крепко обняла Олега, уткнувшись в ворот его синего свитера.

— Олег, мы разобрались. Я тебя люблю. Ты меня тоже. Мы должны пожениться. И чем скорее – тем лучше.

— Лиза, хватит, — Олег вздрагивающей рукой провел по ее волосам и отстранил от себя. – Все, проехали. Забыли. Давай поговорим на другую тему.

— Олег, я только за этим и приехала, — серьезно и тихо проговорила Лиза.

— За чем “этим”?

— Чтобы мы расписались.

— Лиза, зачем? Смысл?

— Действительно, зачем два любящих друг друга человека идут в ЗАГС? Загадка!

— Лиз, перестань.

— Нет, не перестань, Олег, я тебя люблю. Очень. Ты думаешь, за 2 года я… я… у меня никого не было. То есть лезли всякие со всех сторон, но я ни с кем не встречалась. Я даже на дискотеки не ходила. Я просто училась. И о тебе думала, Олег! О тебе! Ты мне что, не веришь?

— Верю. Лиза, о тебе речь не идет. Дело во мне. Ты знаешь, что такое метастазы?

— Знаю, читала. Не дура. У моей прабабушки был рак.

Олег пристально смотрел в ее глаза.

— Зачем заводить речь о свадьбе вообще. Уместнее о похоронах, если уж на то пошло. Прости, что я так резко… Лиза, если бы я был здоров… мы бы сейчас с тобой тут не сидели… а   где-нибудь на нашей даче в Подмосковье или в Рощино отдыхали с нашим годовалым ребенком. Понимаешь?

— Олег! – Лиза умоляюще протянула к нему руки. – Но ведь это лечится. Ну, я же читала в Интернете! Ремиссия, так? Ну, когда после облучения и химиотерапии становиться лучше!

— Лиза, у меня тяжелый случай. Ты думаешь, я о ремиссии не думал? Не хотел? Не надеялся? У меня врач очень хороший. Благодаря ему я хожу. И боли особенной нет. А болезнь прогрессирует. И очень быстро. Может, года 3-4 я протяну, если в точности все буду исполнять.

Лиза закрыла лицо ладонями и заплакала, низко опустив голову.

Олег обнял ее одной рукой.

— Лиза, ты меня измучила. Сейчас я тоже сорвусь, и мы вместе будем сидеть здесь, проклинать судьбу, спрашивать “почему?”, плакать и легче нам от этого не станет.

— Олег, ну хорошо, ну 3-4 года – ну это же так много! Да мало ли что может измениться! А я буду с тобой рядом. Буду о тебе заботиться, помогать. Я хочу стать твоей женой. Носить твою фамилию. Я буду рядом!

— Тебя никто не гонит. Будешь рядом – хорошо.

— Нет, я хочу быть твоей женой. Твоей, Олег. Хочу успеть родить ребенка, — Лиза стала алой, но взгляда не отвела.

— Ты… Лиза, ты вообще соображаешь, что говоришь?

— Соображаю.

— А по-моему, нет. Лиза, лисёныш, девочка моя. Я все понимаю, я по-ни-маю, что ты очень меня любишь, и что таких, как ты, не бывает, ты – исключение, ты добрая, милосердная, светлая, глупенькая, наконец, не знаю, что еще сказать… Но не забывай, что я одной ногой в могиле! Я не хочу, чтобы моя болезнь испортила тебе жизнь. Достаточно того, что мне она испортила всё, всё перечеркнула, у меня ничего не осталось, только эти последние три года… Куда ты потом пойдешь с ребенком, одна… если вообще об этом уместно говорить.

— Давай пока не будем об этом. Найду, куда пойти. Домой вернусь. А пока ты здесь, живой и рядом, — жестко выговорила Лиза, решительно вытирая глаза. – Олег… я два года считала, что… я пыталась тебя забыть и не верила, что ты меня бросил. Потому что ты бы так никогда не сделал. А теперь ты… — она резко встала и зашагала по аллее. До боли ярко полыхнуло в ее волосах майское солнце.

Олег ее догнал.

— Мне билет надо взять обратно. А то не будет вдруг. Я сразу не взяла. — мрачно бросила Лиза.

— Прости меня.

Лиза не ответила. Олег повторил чуть громче.

— Лиз, хватит уже надо мной издеваться!

— Я издеваюсь? Я? – Лиза опешила и остановилась.

— Прости, я просто хочу, чтобы ты поняла. Тебе только исполнилось двадцать. Ты жизни не знаешь, Лиз. Ты пока умеешь только учиться и любить. Ты слишком остро воспринимаешь чужую боль. Ну, мою, да? Я не хочу, чтобы ты страдала. Ты страдать не умеешь. Ты еще… маленькая. Ты еще сама ребенок. Тебе меня просто очень жалко и ты меня очень любишь, Лиз, вот ты и готова на все, лишь бы мне помочь.

— А что – любить, этого не достаточно, чтобы тебе помочь… и все выдержать? – с вызовом спросила Лиза. – Этого мало? Любовь – не главное?

— Лизка, я не о том. Хорошо быть такой… такой жертвенной в 20 лет. Как в книгах пишут, в дамских романах. Но в жизни все не так, как в книгах. Ты потом это поймешь и взвоешь от жизни, которую себе устроила. Пока ты очень непрактичная, глупенькая еще, извини. Вот было бы тебе лет 25…

— Да, Олег, из тебя практичность и рационализм так и прет, — сжав губы, заметила Лиза. – В таком случае я не хочу, чтобы мне когда-нибудь исполнилось 25.

— Лиза, хорошо. Поговорим по-другому. Ты мыслишь необъективно. Что твои родители скажут? Где мы будем жить? На что? Я пока работаю плюс переводы разные, оплачивают нормально. Но это пока. Во время курса “химии” мне не до переводов и не до чего, сама понимаешь.

Лиза покачала головой.

— А я уже подумала над этим. Ты можешь даже не работать, ну только если так, чтоб не перенапрягаться. Можем жить у тебя, ну в квартире с твоим отцом. Он же против не будет….Я его знаю, он отлично ко мне относился…А у меня есть моя квартира, ну, в Коньково, что прабабушка на меня подписала. Там квартиранты сейчас, мы ее сдаем. И решили сдавать до моего замужества. А мы после свадьбы переедем к тебе, а квартиру продолжим сдавать это же нормальные деньги! И родители – конечно помогут. А говорить про твою болезнь пока не надо. Я ничего не скажу. Потом, после свадьбы. Да и какая свадьба? Так, скромненько. Платье можно у подруги попросить. Вика, у нее осталось, у нас с ней один размер. Ну, а можно вообще в каком я на выпускном была. Оно кремового цвета, праздничное. Да и не в платье же дело!

Олег, прислонившись к дереву внимательно смотрел на Лизу. Лицо его казалось темным от падавшей тени.

— Я даже не знаю, что тебе на это ответить. — Лиза, я не знаю, где я тебя такую нашел. Лисица моя, ну ты даешь! Ты все это так серьезно обдумывала? Рассчитывала? Беру свои слова обратно насчет того, что ты нерациональная, — он неожиданно подмигнул.

Впервые за это утро Лиза улыбнулась широко и радостно. Как раньше. Два года назад. И глаза ее стали по-лисьи озорными и хитрыми.

— Лиза, твоя мама… она будет очень переживать, когда все узнает обо мне… Ее единственная любимая дочь замужем за человеком, у которого последняя стадия…

— Перестань, — перебила Лиза. – Я взрослый человек. И это моя жизнь. И если мама не поймет, ей останется только принять это как факт. И все. Я больше не могу, — Лиза нетерпеливо тряхнула руками. – Я как дура уже полтора часа буквально умоляю, чтобы ты на мне женился. Вот позор, а! До чего дошла!

…Они шли вдвоем, держась за руки и смеялись без причины. На завтра уже были составлены грандиозные планы: разговор с матерью и отцом Олега, покупка билетов в Москву. Двух билетов.

                                                 ***

…Они венчались в красивейшем питерском храме – Казанском соборе на Невском проспекте. Собралось несколько друзей Олега; все знали о его заболевании, и Лизе все казалось, что в их взглядах просвечивает жалость и сожаление. Они словно стеснялись своего здоровья, и своей будущей жизни – счастливой или не очень, но, наверное, долгой жизни. Жизни без рака.

На венчании Лиза с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать. В ЗАГСе, при росписи, такого щемящего, нежно-протяжного чувства не возникало.

Высокое, стройное пение улетало к куполу и осыпалось на Лизу и Олега дождем золотинок солнечных лучей.

И все венчальные обряды казались Лизе значительными, прекрасными и трогательными, полными неведомого, сакрального смысла. Она улыбалась Олегу влажными глазами из-под вуали фаты, когда их обводил священник вокруг аналоя, и с теплым, благодарным чувством поцеловала образ Христа.

Когда венчание закончилось, священник вышел из алтаря с иконой, благословил   пару и поздравил. Странно, он ничего не знал о болезни Олега, но в его проповеди, обращенной к молодым, он процитировал чью-то фразу, и она как-то радостно, окрашенная особым смыслом упала на жениха и невесту.

“Сказать другому человеку – я тебя люблю, это значит сказать: ты никогда не умрешь”. После этих слов икона в руке жениха задрожала, а плечи невесты затряслись, она наклонила голову и заплакала.

Священник не понял ее слез, пытливо посмотрел поверх очков и лишь почувствовал, что этот плач – не от счастья.

На улице, перед собором, когда уже все гости расселись по машинам, Лиза неожиданно сжала руку Олега:

— Я на секундочку, сейчас, я забыла. Подожди секунду… — и она метнулась к храму.

Лизу   действительно в последнюю минуту осенила мысль, что надо вернуться   в собор – вернуться одной, и помолиться. Ей казалось, что если она одна останется в храме – «один на один с Богом», то её молитва будет обязательно услышана. Она упала на колени перед высоким Распятием, уткнулась лицом в деревянное подножие креста.

— Господи…прости…пожалуйста… Я очень плохая, да, я знаю, я не имею права ничего просить… Я начинаю молиться, только когда всё плохо… Но пожалуйста…пожалуйста… пусть…пусть Олег живёт … — тихо плача, просила Лиза, до боли прижимаясь лицом к подножию креста. – Пусть он живёт, он такой хороший, он не сделал ничего плохого…Он очень-очень хороший… Пусть он живёт. Пусть у нас будут дети…Господи! Пусть я проживу намного меньше, чем должна, только пусть он   живёт… пожалуйста… — Лиза осмелилась, наконец, поднять лицо и встретилась с кротким, словно просящим о чём-то, взглядом распятого Христа. Впервые Лиза подумала, что Христу очень больно, а Он ничего не просит, наоборот все только у Него   просят…

Лиза всхлипнула, прерывисто вздохнула, и с трудом поднялась с колен – затекли ноги, и она путалась в пышном платье.  

…А потом, в оставшиеся 12 дней, Лиза с Олегом много гуляли по Питеру, были в музеях, на выставках, в Кронштадте, Петергофе, плавали на катере на Валаам и были так откровенно счастливы, что все счастье с трудом помещалось в них, переливалось за края и, казалось, что Олег выздоровел, он и сам в это отчасти верил, и чувствовал себя хорошо. И оба знали, что чего бы теперь не случилось – они вместе все выдержат, потому что быть любимым – значит быть бессмертным. Так сказал питерский священник.

                                              ***

— Ну, что, поздравляю вас. Пять — шесть недель беременности. Плюс-минус, так считают, — врач, склонив голову, быстро писала в Лизиной карте.

— Ой! – Лиза прижала ладони к лицу. – Ой, Господи! – и глаза у нее приготовились плакать.

— Что, не ожидали? – снисходительно посмотрела на нее врач.

— Да… нет… очень хотели… просто думали с мужем, что вряд ли… у него химиотерапия. Нам сказали, что все клетки погибают, и что вряд ли у нас будет ребенок. Сейчас.

Врач зорко на нее взглянула.

— А что у вашего мужа? Чем он болен?

— Рак. То есть лимфогранулематоз.

— Хорошо, что вы сказали, — врач отметила в карте нужную колонку.

— Я знаю, что это плохо, — внезапно стала серьезной Лиза.

— Ну что ж, всякое бывает. Будем пристально наблюдать. Обязательно генетический анализ после 17 недели. А там посмотрим. Девушка, но вы не переживайте… Думайте о хорошем. И все у вас хорошо будет, — врач посмотрела в карту, на имя пациентки. – Лизочка, да? Пусть у вас все будет хорошо. Ко мне придете через три недели, если жалоб не будет.

— Спасибо. Огромное вам спасибо.

За Лизой громко хлопнула дверь женской консультации. Она вздрогнула от хлопка, и рассмеялась. Раскинула руки, вдохнула сентябрьский, насыщенный нагретыми, палыми листьями воздух и побежала к остановке.

Звонить Олегу не стала – такие новости надо говорить лицом к лицу, глаза к глазам, взгляд к взгляду.

Лиза побежала к остановке, отчаянно махая рукой, когда наполненная маршрутка уже готова была уехать.

— Простите! А стоя можно?

— Давайте.

…В метро одна пересадка, с кольцевой на замоскворецкую. Выход, метро Каширская.

Лиза специально пошла через рынок. Купила фруктов, сыра. Виноград выбирала именно кисло-сладкий, пробовала: Олег не любит сладкие сорта. Да вроде и тошноту снимает, где-то читала.

Торопливые шаги по коридору, дверь знакомой палаты, и Лиза широко распахнула дверь.

Один пациент читал, отвернувшись к стене, другой смотрел маленький телевизор. Кровать Олега была пустой. И теперь, когда Лиза не увидела его на привычном месте, теперь, когда несла Олегу это пяти-или-шестинедельное счастье, эту удивительную новость, она настолько испугалась несоответствию своего ожидания, что и не допустила мысли, что Олег просто вышел. В груди уже жалобно сжималось сердце, и совсем рядом стояли слезы.

— А где мой Олег? – Лизин голос изменился, истончился.

— А он пошел вас встречать.

Лиза бежала по больничному коридору прямо с пакетами, не сообразила оставить их в палате. Она вдруг подумала, что когда-то не увидит Олега там, где он должен быть; только в отличие от этого раза – его не будет нигде, ни за стеной, ни в другой комнате. Просто не будет. И чтобы не захлебнуться ужасом и горем от сознания этой мысли, Лиза быстро вспомнила, что рядом с ней будет маленькая копия Олега – дочка или сын.

У дверей, ведущих к лифту, она увидела знакомую красную футболку и джинсы.

— Олег! Олежек! – и ее голос сорвался.

— Как это я тебя пропустил?

Она с разбега упала к нему в объятия, выпустила пакеты из рук, крепко-крепко обняла – так, что самой стало трудно дышать, и в горле явно застревали тяжелые шершавые комья воздуха.

— Ты чего? Лисеныш, ну ты что? Случилось что-то?

— Олег…ты такой милый….ты такой ….я тебя так люблю, мы с тобой самые счастливые…- Лиза обняла мужа и всё никак не могла отсмеяться и успокоиться. – Мы самые-самые счастливые…

                                             ***

— А чего такое? Почему моя лисичка плачет? Почему моя красавица плачет? – еще в коридоре громка запричитала Лиза, скидывая босоножки.

Трехмесячная лисичка, Лизочка (Олег все-таки настоял, чтобы дочь назвали, как и жену) жалобно плакала в кроватке, энергично размахивая руками. Рядом Олег пытался развлечь ее погремушками.

Лиза подхватила дочь на руки, и девочка успокоилась.

— Ну что ж ты, папа, нас не взял? Мы просто на ручки хотели, — улыбнулась Лиза.

— Я хотел… а потом решил, что не надо – голова закружилась, не дай Бог, занесет с ней на руках, — виновато оправдывался Олег, как напроказивший мальчишка.

Лиза посмотрела на него долгим взглядом.

— Олег, иди, полежи, отдохни. Мы сейчас гулять пойдем.

— Я не устал. Я с вами хотел.

— Нет-нет, Олег, пожалуйста, ложись. Просто полежи. Перед сном еще погуляем.

Лиза катила коляску по аллее в небольшом скверике и уже ощущала в воздухе пряное дыхание осени. Август медленно и нехотя отцветал.

Лисичка спала, приоткрыв рот, и разбросав пухлые ручки.

Солнце просвечивало чехол коляски, и девочка была вся в розовом.

Она была похожа на Олега – так, как загадывала Лиза: белые прядки на голове, светлые глаза, прямые раскидистые реснички, длинный носик.

Лизу даже немного удивляло, с какой восторженной любовью Олег относится к дочке.

Иной раз, заходя в комнатку, где спала Лисичка, Лиза замечала мужа, сидящего у ее кроватки, молча смотрящего на спящее личико. На лице Олега тогда было запечатлено особое выражение – смесь какого-то романтического любования, восхищения и сдерживаемой нежности.

Лиза присела на скамью и вздохнула.

Она очень изменилась за этот год. Сама, внутренне чувствовала, что волнующая, восторженно-экспансивная девочка понемногу растворилась в жене, матери; стала серьезной и выдержанной, сильной, научилась прятать эмоции под маской равнодушия. Лиза особенно тонко чувствовала мужа, порой сама от этого страдала, но поделать ничего не могла. Она безошибочно ощущала, когда он плохо себя чувствовал; внезапно уходила из комнаты, если улавливала по одному беспокойному взгляду, что Олегу хочется остаться одному, или наоборот —   присаживалась рядом, если ему требовалось ее присутствие. Иногда Олег, жалея Лизу, очень мастерски привирал, особенно если это казалось его самочувствия. И Лиза, принимала его игру, прекрасно все понимая, и делала вид, что поверила, надеясь, что Олег ни о чем не догадается.

Иногда Лизе казалось, что Олег сам все понимает, подыгрывает ей; просто им обоим интересно так выражать заботу друг к другу.

Лиза закрыла глаза и прижалась лбом к ручке коляски.

Неделю назад Лиза сама говорила с лечащим врачом Олега насчет течения заболевания. Врач ее очень утешил. Метастазы, конечно, никуда уже не денутся… но химиотерапия реально помогла. И, конечно, желание жить… Прожить еще день, месяц, год. Желание Олега и желание Лизы.

…Перед сном они искупали Лисичку, и Лиза, передав мужу дочку, ушла в ванну.

Лисичка спала крепко, хорошо, частенько даже просыпая свое кормление.

Лиза проснулась неожиданно, словно выпала из ровного уютного тоннеля сна. Было 2 часа ночи. Лисичка сладко спала – как правило, после ночного кормления она спала до утра. Лиза почти всегда, как часы, просыпалась за несколько минут до дочки и тихо вставала над кроваткой. Едва дочка начинала копошиться, Лиза поспешно уходила с ней в другую комнату, плотно прикрывая за собой дверь: она боялась разбудить Олега.

Лиза села в кровати; рядом не было Олега. Она накинула халатик и направилась к балкону; знала, что муж там.

Олег повернулся к ней, ночной, лунный, в ореоле темного неба.

В раскрытое окно ветер забрасывал пригоршни запахов: дождя, листвы и свежести.

— Ты чего не спишь, Лисеныш? – Олег обнял жену одной рукой, и вдвоем они повернулись к окну.

— К Лисичке встала. А она что-то посопела и заснула. Попозже голодная проснется.

— А я днем выспался.

— Как нужно иногда просто проснуться и посмотреть на звезды. А то скоро осень, зима…

— А потом снова весна и лето, — закончил Олег, уловив в интонации жены легкую грусть.

— Да… годы пройдут. Лисичка вырастит. Мы постареем… так странно сейчас об этом думать.

— И не думай. Все когда-то будет.

— Почему люди не живут вечно? – горько вырвалось у Лизы.

— Ты не первая, кто этот вопрос задает. Лиса, да в тебе живет великий эстет и философ! Звезды, жизнь… — Олег покрепче ее обнял.

— Надо, чтобы жизнь была наполнена смыслом, — задумчиво проговорила Лиза, посмотрев на мужа. – Не смейся, я серьезно.

— Да я тоже. Я полностью с тобой солидарен.

— Лисичке надо обязательно брата. Или сестру. – Лиза смотрела в небо. – Нет, обязательно. Я хочу, например, иметь много детей. Смотри, Олег, Лисичка, например, пойдет в первый класс, а ее сестра через год – будут погодки. И Лисичка во всем будет ей помогать, в уроках.

— Мы назовем ее Аня, — неожиданно предложил Олег.

— Можно Аня. А мне очень нравится имя Соня. Сонечка.

— Ну, имя, конечно, неплохое, но как будут звать ее в школе? – с сомнением покачал головой Олег. – Соня, Сонька, не спи…

— Будут звать Софией.

— Ну, конечно, дети никогда так ее звать не будут… Соня – и все, коротко и ясно.

— Да я не против имени Аня, ты не думай, — спохватилась Лиза.

— Да я тоже не против Сони.

Лиза вдруг резко вскинула голову. В глазах ее мелькнули блики от луны.

— Звезда! Звезда упала! Ты видел? Прямо на школу!

— Нет. Разве что сходить на школьном дворе поискать, — предложил Олег. – Ты желание успела загадать?

— Да. – Лиза засмеялась. – У меня всегда наготове желания. – Ну, все, я пошла к Лисе.

Ветер слабо, застенчиво шевелил листву.

Олег слышал, как Лиза тихо напевает что-то Лисичке.

Россыпи августовских звезд ярко отливали живым, близким серебром, словно перемигивались друг с другом. Олег тоже им заговорщически подмигнул.

Звезды засмеялись в ответ, замигали с новой силой, словно невидимый камертон передавал им особенную, витиеватую, как верлибр, мелодию — услышать которую может только избранный.