Владимир Легойда: Критика Церкви говорит о неравнодушии людей
— Владимир Романович, как изменилась роль Церкви в обществе при патриархе Кирилле, на ваш взгляд?
— Роль Церкви в обществе настолько всеобъемлющая, что дать ей исчерпывающую оценку в тесных рамках интервью не представляется возможным. Но если судить по информационному пространству, которое во многом отражает происходящее в обществе, то можно заключить, что информационное присутствие Церкви в медиапространстве увеличилось на порядок. Это говорит о том, что с момента интронизации Святейшего патриарха Кирилла общественный интерес к Церкви, к ее пастырскому слову неуклонно растет. Нравственно важные вопросы, которые обсуждались преимущественно в кругу богословов и философов, в церковном кругу теперь нередко попадают в центр медийной повестки дня. С учетом роли медиа в нашем мире, такого никогда не было в современной церковной истории.
Публичное присутствие Церкви неотделимо от грандиозных инициатив последних пяти лет: создание новых епархий, масштабное строительство храмов, деятельность по укреплению единства народов, относящихся к православной цивилизации, международные связи.
Например, патриарший визит в Китай – событие, бесспорно, исторического масштаба.
Конечно же, не все в обществе относятся к Церкви доброжелательно. Но и критическое отношение к Церкви говорит о неравнодушии, о небезразличии людей. Их волнует церковное свидетельство, а это обнадеживает.
Любое действие вызывает противодействие. Поэтому противодействующие Церкви подтверждают, что она не бездействует, а это добрый знак. Да и само это противодействие – во многом инерция советского безбожия. Приведу здесь восточную мудрость, которую нередко повторяет Святейший патриарх: «Камни кидают только в то дерево, на котором есть плоды».
— Все ли сегодня безоблачно в церковно-государственных и церковно-общественных отношениях? Есть, к чему стремиться?
— Классическая византийская формула, описывающая искомый идеал, такова: государство и Церковь соотносятся между собою как тело и душа в человеке; в их согласии – залог благоденствия.
Церковь всегда стремилась к такому положению вещей, при этом отдавая себе отчет, что цель эта в полной мере недостижима. Недостижима не потому, что государство или общество плохи сами по себе, а потому что личность, которая стоит за любыми общественными институтами, изначально предрасположена к греху. Идеальные церковно-государственные или церковно-общественные отношения сродни раю на земле, а построение рая на земле невозможно.
Поэтому в области церковно-государственных и общественных отношений у нас всегда есть, к чему стремиться.
— Православие становится сегодня основой национальной идеи?
— Православие не становится основой национальной идеи, потому что оно всегда таковой было и остается сегодня. Без православия русская нация не сложилась бы в том виде, в каком мы знаем ее сейчас. Без православия не было бы и Российского государства.
Национальная идея – это не механическая программа действий, которую кто-то вкладывает в голову каждому. Национальная идея – это творческая любовь к своей семье, к родным, близким, друзьям. Любовь к своему народу, к Отечеству. На нашей земле есть только один источник подобной любви – часто жертвенный и иррациональный – вера. Этот источник никогда не иссякнет, если только мы сами не засыплем его, потакая своей гордыне, эгоизму, зависти, корыстолюбию, лености…
— Резонна ли часто звучащая мысль о «происках геополитических врагов», желающих духовно, психологически ослабить Россию, Украину, Белоруссию?
— У любого большого государства или сильного народа есть если не враги, то по крайней мере конкуренты, соперники. Но это не значит, что всю свою жизнь мы должны проводить в поисках геополитических врагов, забывая о вверенных нам по званию и положению делах: семейных, общественных, государственных.
Очень часто оказывается так, что наш главный враг подкарауливает нас гораздо ближе, чем мы думаем, и становится им отнюдь не замаскированный агент влияния, а пивной ларек за углом нашего дома или мягкий диван перед телевизором в нашей собственной гостиной. И так получается, что победить собственное несовершенство намного сложнее, чем государственного врага. Но о последних тоже не следует забывать.
— В чем видите основные причины того, что было названо «информационной войной» против Церкви и ее предстоятеля в последние годы, и достигнут ли мир в этой «войне»? Возможно ли повторение «атак», акций наподобие совершенной в храме Христа Спасителя Pussy Riot? И откуда ждать удара, учитывая недавние выступления протодиакона Андрея Кураева?
— В своем слове на открытии прошлогодних Рождественских чтений Святейший Патриарх сравнил хуления Церкви и различные богоборческие акции с комариными укусами. Я бы к высказыванию Предстоятеля добавил еще и иной пример – слова из басни И.А. Крылова. К сожалению, многие критики добровольно ставят себя в положение этой Моськи, потому что на самом деле им все равно, что именно делает Церковь и что в ней происходит. Им важно лишь стяжать сомнительную славу, потешить собственное самолюбие.
Мы готовы принять с миром и объять христианской любовью всех, кто еще вчера писал клеветнические материалы о Церкви и чьего сердца сегодня коснулось раскаяние, благодать Божия. Ведь они никогда не были нашими врагами. У Церкви только один враг – тот, что в райском саду предложил Еве запретный плод, а сейчас предлагает надругаться, посмеяться над всем святым и неприкосновенным, что осталось у людей. Мира с падшим духом у Церкви не было и не будет никогда.
При этом я верю, что среди критиков действительно есть те, кто искренне хотят сделать церковную жизнь лучше. Но если главный инструментарий – это мягкое кресло перед экраном с интернет-дневником, то, увы, такое хотение едва принесет плоды. Путь к совершенствованию церковной жизни вряд ли лежит через поиск и разглашение чужих ошибок и грехов.
— Что думаете о развитии Церкви и ее отношениях с «внешним миром» в предстоящем пятилетии? Продолжится ли разукрупнение епархий, строительство новых храмов, повышение уровня образования и нравственности среди духовенства и мирян?
— Я убежден, что всех православных верующих, начиная от Святейшего патриарха, архиерея, священника и заканчивая простым прихожанином, в предстоящем пятилетии ждут большие труды, если благо Церкви для нас – не пустой звук. Труды, нести которые без укрепляющей благодати Божией было бы непосильной задачей. Но все православные христиане помнят призывающие к свидетельству слова апостола Иоанна: «возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве» (Ин. 4:35).
— Возможны ли в перспективе какие-то компромиссные шаги со стороны Церкви в противостоянии мировым тенденциям легализации однополых браков и усыновления ими детей, развития суррогатного материнства и биотехнологий, вызывающих этические вопросы?
— В отношении легализации греховных явлений и их признания обществом можно привести слова апостола Павла: «какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2Кор. 6:14-15). Думаю, эта цитата как нельзя лучше отвечает на ваш вопрос.
Понимание возможно в отношении грешника, но не греха. Опыт западных христиан показывает, что создать условия для малейшего признания греха губительно и для общества, и для церковной общины. Увы, «идейные» сторонники борьбы с традиционными семейными ценностями не успокоятся, пока не вырвут из Священного Писания последнюю страницу, где написано, что содомия — это грех.
О каком компромиссе с этой антихристианской идеологией можно вести речь, если в некоторых западноевропейских странах людей уже подвергают преследованию только за то, что они называют гомосексуализм грехом?