Владимир Легойда в программе «Собчак живьем» (+ Видео + Текст)
В гостях у телеведущей Ксении Собчак в программе «Собчак живьем» председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда. С гостем обсудили есть ли у церкви своя идеологическая программа; хозяйственную деятельность фонда Храма Христа Спасителя, а также другие обсуждаемые в СМИ медиаповоды.
ЧАСТЬ 1
ЧАСТЬ 2
ЧАСТЬ 3
Ксения Собчак: Добрый вечер, в эфире «Собчак живьем», сегодня мы беседуем с Владимиром Романовичем Легойдой. Добрый вечер.
Владимир Легойда: Добрый вечер, Ксения.
Ксения Собчак: Владимир Романович – российский журналист, педагог, общественный и церковный деятель, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата. Я ничего не забыла?
Владимир Легойда: Википедия не врет.
Волгоград — Сталинград
Ксения Собчак: Владимир Романович, первый вопрос мой связан с главным информационным шумом последней недели — переименованием на один день, даже на шесть дней праздничных Волгограда в Сталинград. Один из этих дней уже прошел. Русская Православная Церковь, кажется, поддержала это. Как Вы можете это прокомментировать?
Владимир Легойда: Я могу прокомментировать это следующим образом. Если совсем кратко, никаких официальных и неофициальных заявлений от лица Русской Православной Церкви сделано не было. Было заявление Всемирного русского народного собора, который является…
Ксения Собчак: Который возглавляет Патриарх Кирилл.
Владимир Легойда: Тут важно понимать две вещи: что такое Всемирный русский народный собор и каким образом выражается официальная позиция Церкви. Всемирный русский народный собор – это не просто общественная организация, это — интеллектуальная площадка, состоящая из разных общественных организаций. И странно полагать, что официальную позицию Русской Православной Церкви будет выражать организация, куда входят мусульманские, буддистские организации, представители различных политических партий. Поэтому это просто не логично.
Ксения Собчак: Это не мнение РПЦ? Это просто мнение патриарха Кирилла?
Владимир Легойда: Нет, это не мнение Русской Православной Церкви, это не позиция патриарха Кирилла, это заявление, сделанное Всемирным русским народным собором, причем заявление с разными акцентами, оттенками и т.д. Официальная позиция Церкви выражается по ограниченному кругу вопросов, совершенно определенным образом и не оставляет никаких двусмысленностей. Если Патриарху нужно что-то сказать, он говорит это прямо и не использует такие косвенные формы.
Ксения Собчак: Но уже после этого отец Всеволод Чаплин тоже выступил по этому поводу, это уже произошло на Архиерейском соборе, и его принято считать представителем Русской Православной Церкви, и это его тоже личное мнение, потому что он выразил поддержку этому решению.
Владимир Легойда: Простите за буквоедство. Отец Всеволод не мог выступать на Архиерейском соборе, поскольку он не является епископом, и никто не позволил бы там выступать ни мне, ни ему, ни кому-нибудь еще, не являющемуся архиереем. Это было на итоговой пресс-конференции по окончании архиерейского собора, которую мы давали вчера. Точнее, даже после пресс-конференции ему был задан вопрос, и он рассказал о мотивах озвучивания этого заявления, поскольку он работает во Всемирном русском народном соборе и имеет к нему отношение.
Ксения Собчак: Понятно. Владимир Романович, тогда выскажите официальную позицию Русской Православной Церкви.
Владимир Легойда: Вот это очень хорошо, что вы спросили, потому что, как я уже сказал, есть вполне определенные поводы, когда позиция Русской Православной Церкви выражается, и по этому вопросу Русская Православная Церковь не выражала официальной позиции и я лично не вижу необходимости ее выражать. Я считаю, что пастырская позиция вообще (позиция Церкви всегда пастырская) избегает обострения ситуации, которая уже разделяет людей, и в случае, когда Церковь занимает какую-то одну позицию, она может способствовать еще большему разделению.
Ксения Собчак: Подождите, Владимир Романович, а что может быть двойственного в этом вопросе? Русская Православная Церковь много раз занимала абсолютно однозначную позицию по отношению к Сталину, называя его преступником и убийцей. Почему здесь вдруг нельзя однозначно высказаться? Поменялась конъюнктура, или что-то мешает этому высказыванию? Почему она не может сделать достаточно однозначное заявление?
Владимир Легойда: А для чего?
Ксения Собчак: А для чего до этого периода осуждался режим Сталина Русской Православной Церковью?
Владимир Легойда: Вы знаете, одно дело, когда мы говорим о серьезной, глубокой оценке исторического периода, когда мы в этой серьезной оценке можем говорить о том, что есть разные точки зрения, есть какая-то позиция по поводу…
О законе Димы Яковлева и позиции Церкви
Ксения Собчак: Владимир Романович, сейчас все ждут позиции Церкви. Особенно после года скандалов, различных каких-то вещей неприятных, связанных с Русской Православной Церковью. Точно так же, как после закона Димы Яковлева была очень важной нравственная оценка РПЦ. И сейчас все ждут. Тогда этой оценки не было, и сейчас ее тоже нет.
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, Вы знаете, мне кажется, что здесь очень важно не только понимать, по каким случаям выражается позиция Церкви, но и что такое Церковь. Поверьте, не потому что я хочу уйти от ответа, просто я действительно хочу, чтобы вы, наши уважаемые зрители, поняли, о чем идет речь. Церковь — это не корпорация, Церковь это не государство, и бывают ситуации, когда необходимо, и высказывается позиция, с которой должен быть согласен каждый человек, называющий себя христианином.
Ксения Собчак: Владимир Романович, это не вполне правда: позиция Русской православной церкви выражается Патриархом Кириллом, он — глава Русской Православной Церкви.
Владимир Легойда: В том числе.
Ксения Собчак: Его слова воспринимаются людьми, которые видят его на всех праздниках, на первом канале как главу Русской Православной Церкви. Патриарх Кирилл практически каждую неделю на первом федеральном канале высказывается по широкому кругу вопросов. Он, почему-то, при этом, не высказывается именно по этому вопросу. Более того, скажу я Вам, лично я видела сюжеты с Патриархом Кириллом, где он ездит по семьям россиян, которые усыновляют детей и показывают, какие это хорошие русские семьи, российские, которые усыновляют этих детей. И, казалось бы, в этом репортаже нет ничего плохого и, действительно, слава Богу, что есть россияне, усыновляющие детей, но это тут же монтируется с ужасными кадрами американского усыновления и жестокого избиения наших детей.
Владимир Легойда: Я могу вам ответить.
Ксения Собчак: Секундочку. Получается, что Патриарх Кирилл, может быть вне своей воли, но участвует в этой пропагандистской войне. Он же, сидя там, не говорит, что, вы знаете, сегодня я у Иванова Ивана Ивановича, который усыновил детей, но вы знаете, я так же хотел бы сказать, что я знаю, там, Джона Бабона, где-нибудь в Оклахоме, который тоже так же усыновляет. Он же так не говорит.
Владимир Легойда: Не говорит. Понимаете, вот, во-первых, мне очень хочется ответить фразой известного кинофильма: «Часовню тоже я разрушил?». Понимаете, здесь получается, что когда Вы задаёте вроде бы журналистский вопрос: а почему Церковь не высказывает свою позицию, реально Вы спрашиваете другой вопрос совсем: а почему Церковь не говорит то-то и то-то. То есть, Вы в принципе предлагаете мне ответ
Ксения Собчак: Нет. Какой?
Владимир Легойда: А я Вам пытаюсь сказать, что позиция Церкви — не корпорации, не политической силы, которая должна обозначит свой интерес и свои взгляды на те или иные процессы — позиция Церкви заключается в том, что у нас 90 детских домов в Церкви, что мы говорим о проблемах с государством, которые у нас в этой сфере есть. Что патриарх на Рождество обратился к нашим гражданам и попросил их усыновлять детей — вот это позиция Церкви. Если бы мы были политической партией, мы бы вышли на одну из площадей, можно на какую-нибудь третью площадь, понимаете.
Ксения Собчак: Владимир Романович, позицию можно высказывать любую, я с этого и начала. За Сталинград, против. Выйти и тогда иметь смелость сказать: мы за или мы против
Владимир Легойда: Дело не в высказывании, дело не в смелости, понимаете? Почему, понимаете, вот какая официальная позиция, какие-то люди, назвавшие себя православными активистами в Ростове-на-Дону, сказали, что нельзя ставить рок-оперу «Иисус Христос суперзвезда»? Ваши коллеги оборвали мне телефон: какова официальная позиция Русской Православной Церкви? Вы всерьёз считаете, что Русская Православная Церковь должна выступать с официальной позицией по поводу возможности или невозможности постановки в театре Ростова-на-Дону рок-оперы «Иисус Христос суперзвезда»? Ну, это же немыслимо.
Ксения Собчак: Послушайте, но если глава администрации президента Сергей Борисович Иванов высказывается по этим поводам и ему не кажется зазорным, почему же Патриарху не высказаться?
Владимир Легойда: Я высказался по этому вопросу. Но мы говорим о том, что Сергей Борисович не сказал, что официальная позиция нашего государства. Он же не это сказал. Его спросили, он уже лично ответил. Я сказал, что не надо сходить с ума
Ксения Собчак: Но просто эти мракобесы называют себя православными активистами.
Владимир Легойда: У нас столько мракобесов, которые называют себя либеральными активистами, и так далее. Но все люди, понимаете.
Ксения Собчак: Да, но мне кажется…
Владимир Легойда: Пастырская позиция отлична от политической в том, что пастырь — он пытается, как-то, ну, всех соединить.
Ксения Собчак: А Вас не волнует тот факт, что вообще существуют эти самые православные активисты, которые вдруг откуда-то взялись?
Владимир Легойда: Очень сильно волнует.
Ксения Собчак: И таким образом дискредитируют.
Владимир Легойда: А они очень разные, и я не хотел бы… Понимаете, вот опять же, волей – неволей Вы меня как бы подталкиваете к какой-то жёсткой оценке, простите, ну политической, да. А меня волнует то, что есть люди, которые иногда… Вот Вы знаете, религию можно отличить от религиозной мотивации: человек может сказать: «я верующий, поэтому хочу, там, ударить неверующего». Я вам хочу сказать тогда: дорогой мой, хорошо, что ты верующий, но очень плохо, что ты не понимаешь, что твоя…
Об активистах
Ксения Собчак: Понятно. Пожалуйста, я только очень прошу, давайте не о теории, а о практике. Вот есть Энтео с кирпичом, вот неужели Вам нечего ему сказать. Что бы Вы ему сказали?
Владимир Легойда: А почему Вы считаете, что я ему ничего не говорил? Я говорил, даже в эфире какой-то передачи Ваших коллег
Ксения Собчак: То есть Вы встречались?
Владимир Легойда: Я не с ним, мы были в одном эфире. Я сказал, что когда мужчина, правда не Энтео, это был какой-то другой активист, который ударил и там долго объяснял, что рука сорвалась и так далее. Я рассказал, кстати, очень любопытную историю
Ксения Собчак: Нет, ну вот есть Энтео с кирпичом, главный такой православный активист, которого мы знаем. Вот Вам есть, что ему сказать?
Владимир Легойда: Я говорю, когда мужчина бьёт женщину по лицу, это ужасно, как бы он это не объяснял.
Ксения Собчак: Нет, подождите, это Вы про Александра Босых, история с Пусси Райот. Может быть, в целом сказать как-то, обратиться к этим людям и сказать: уважаемый товарищ Энтео, если он настоящий православный, верующий человек, прекратите своё мракобесие.
Владимир Легойда: Отвечаю на поставленный вопрос: товарищу Энтео и другим товарищам говорил и отец Всеволод Чаплин, которого мы сегодня упоминали, ровно в этих словах, насколько мне известно, говорил. Не в смысле — прекратите свою деятельность, а думайте о том, что вы делаете.
Ксения Собчак: Это общие слова, Владимир Романович. Проблема в том, что мы всё время уходим в общности. Вот смотрите, сейчас Вы у нас в прямом эфире, Вы представитель, уважаемый представитель Русской Православной Церкви. Почему бы Вам сейчас не обратиться к городу Санкт-Петербургу и сказать: уважаемые горожане, активисты Санкт-Петербурга, прекратите терроризировать музей Набокова, и, я уверена, они услышат Ваши слова
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, спасибо большое за совет, вот как только я сочту необходимо нужным сказать, я обязательно скажу. Если мне потребуется Ваша помощь.
Ксения Собчак: А скажите, почему Вы не хотите этого сказать, почему Вы не хотите сказать: прекратите забрасывать камнями музей Набокова за произведение «Лолита»?
Владимир Легойда: Я просто не очень понимаю, почему сейчас я должен непременно сказать. Во-первых, я не уверен, не очень понимаю, что там происходит, честно Вам скажу.
Ксения Собчак: Я могу рассказать – активисты православные..
Владимир Легойда: Из уважения к вам я изучу вопрос, если сочту необходимым.
Ксения Собчак: Давайте так, пока Вы в эфире, я попрошу сейчас редактора принести информационную справку, я понимаю, что Вы можете мне не доверять.
Владимир Легойда: Я вам доверяю, но я привык, поймите меня правильно.
Ксения Собчак: То есть Вас никогда не волновало, Вы никогда не слышали про то, что камнями закидали квартиру-музей Набокова?
Владимир Легойда: Конкретно об этом факте не слышал. Вы хотите поговорить о Набокове? Я готов.
Ксения Собчак: А про то, что избили человека, который поставил спектакль «Лолита»?
Владимир Легойда: Когда избивают человека, это всегда плохо. Я могу обратиться к кому угодно и когда угодно, но не считаю необходимым сейчас, когда у нас есть возможность поговорить, может быть, о чём-то другом, говорить об очевидных вещах. Человек, называющий себя верующим, приходящий, говоря, что я за веру кого-то убью, ну, у него что-то, проблема с Евангелием.
Ксения Собчак: Я вот уверенна, что Вы так считаете, и я так считаю. Почему бы не обратиться к этим людям и сказать: прекратите?
Владимир Легойда: У меня такое ощущение, что Вам кажется, что единственный способ воздействия, даже не воздействия, а взаимодействия Церкви с паствой, это телевидение. Это не совсем так, ну, правда.
Ксения Собчак: Нет, но знаете, я на своём, я в этом смысле блондинка, может быть я чего-то не понимаю. Но я понимаю, что если ко мне приходят люди из какого-нибудь фан- клуба Перми и говорят: слушайте, тут вот твои фанаты теперь стали, не знаю, там, что-то делать, такое, что я не одобряю, потому что они считают, что ты бы так стала делать. Я не знаю, красить какой-то химией волосы, или там, использовать вредную химическую помаду. Не могла бы обратиться, чтоб они перестали это делать. Знаете, я в этом смысле не провожу сравнений, но конечно я скажу: друзья, вы как-то меня неправильно понимаете, нужно быть красивыми, но не нужно при этом, не знаю, делать пластические операции и использовать, там, химию.
Владимир Легойда: Вообще, не вижу проблем, вот мы говорим, говорим постоянно.
Церковь vs корпорация
Ксения Собчак: Владимир Романович, вот вы в прошлом блоке нашей программы, я посчитала, четыре раза сказали, что церковь — это не корпорация. Ну, Фрейд сразу бы стал говорить, что оговорки и какие-то отрицания чего-то, в этом есть много психологического..
Владимир Легойда: Слава Богу, что вы не фрейд
Ксения Собчак: но я скажу по-другому. Вот действительно, раз вы об этом говорите, в представлении многих людей сложился образ, что церковь — это корпорация. Как вы думаете, почему и почему при этом еще — как госкорпорация, как Газпром,РЖД, вот многие люди сейчас, за последний год стали воспринимать, к сожалению, именно так
Владимир Легойда: У меня есть какое-то свое представление. Лучше, наверное, спрашивать тех людей, у которых это представление имеется, но вот что любопытно. Я занимаюсь информационной работой. Мы приглашали специалистов, пообщаться, вот как лучше доносить…
Ксения Собчак: Но вы главный пиарщик РПЦ, вы должны бороться с этим имиджем.
Владимир Легойда: Бороться надо с грехом, все остальное вторично. В себе и по возможности вовне. Знаете, любопытный момент, вот все говорят: слушайте, ну че, у вас такой бренд, вот я сталкивался, у вас такой бренд — почему вы не можете мощно двинуться? Почему вы не можете всех заткнуть? Человек мне один говорит — я возглавлял (название), без меня там ни один танк, ни один человек… Представляете? Завтра я выхожу, говорю: все молчат! Говорит только Легойда! Именно потому, что мы не корпорация, именно потому нас объединяет не позиция по поводу рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда» или там отношение к Федору Михайловичу Достоевскому, Пушкину, или Льву Николаевичу Толстому, а нечто принципиально иное. Вот инок, да? Монах. Инок. Иной. Это в каком смысле для всех звучит? Если мы не поймем вот этой инаковости христианства, мы все время будем говорить о чем-то ином. Вот последнее скажу, вижу, что долго. В последнее время, вот вы говорите — много интереса к религии и так далее, я абсолютно убежден, говорю это с полной ответственностью, что 90% информационных сообщений, фильмов, чего угодно, выходящих сегодня в эфир, в самом широком смысле слова — от печатного до телевизионного, никакого отношения к содержанию религиозной жизни вообще и православной в частности, не имеют. Никакого!
Ксения Собчак: Хорошо. Владимир Романович..
Владимир Легойда: Вы понимаете, о чем я говорю, правда?
Ксения Собчак: Я понимаю, о чем вы говорите.
Владимир Легойда: Слава Богу.
Ксения Собчак: Тем не менее. Как получилось, что Русская Православная Церковь воспринимается как госкорпорация?
Владимир Легойда: Получилось так, что люди…
Ксения Собчак: Может быть были какие-то ошибки?
Владимир Легойда: Ошибки всегда были. Вообще, понимаете как.. Вот был такой..
Ксения Собчак: Какие? Какие ошибки?
Владимир Легойда: Перечислить надо? Хорошо, сейчас назову. Не обижайтесь, мне иногда кажется, вы говорите: скажите, вы перестали пить коньяк по утрам? Да или нет? Но мы немножко.. Нет, ну правда.
Ксения Собчак: Ну подождите, Ватикану не стыдно иногда бывает извиниться за период Инквизиции, за еврейские гонения
Владимир Легойда: У нас не было ни инквизиции, ни еврейских гонений.
Ксения Собчак: Недавно даже личного секретаря Папы посадили. Может быть, нашей церкви есть за что…
Владимир Легойда: Вы предлагаете меня посадить?
Ксения Собчак: Владимир Романович, я же просто спрашиваю, вы ничего не украли, во всяком случае я об этом не знаю.
Владимир Легойда: у нас не было инквизиции, не было инквизиции…
Ксения Собчак: То есть нам не за что?
Владимир Легойда: Нет, почему же. Понимаете, как.. Вот смотрите.
Ксения Собчак: Владимир Романович, Вы говорите «почему» и дальше не отвечаете. Скажите тогда, за что?
Владимир Легойда: Отвечаю. Ну, вот я говорю, про коньяк по утрам. Значит, есть, есть очень важный такой момент. Есть истина Церкви, есть ее авторитет. Да? Мы понимаем, что это разные вещи.
Должна ли Церковь извиняться?
Ксения Собчак: Да.
Владимир Легойда: Вот в свое время, еще в конце IV или начале V века, Августин сказал, что поведение священников и христиан, плохое поведение, которые было, кстати сказать, и в III веке, и в IV, оно влияет на авторитет Церкви, безусловно. Оно не влияет на ее истину. Вот это очень важно всем понимать – критикам церкви, ее защитникам и так далее. Я не говорю, что авторитет это неважно…
Ксения Собчак: Хорошо. Мы говорим про авторитеты, а не про истину. Давайте сейчас истину как-то…
Владимир Легойда: Ну, вот вы все время говорите про авторитеты, а я все время смиренно…
Ксения Собчак: Так это важно, для того чтобы…
Владимир Легойда: Я согласен.
Ксения Собчак: Да, это такие вопросы просто.
Владимир Легойда: Я просто прошу не забывать о том, что Церковь, авторитет Церкви без истины ничего не значит.
Ксения Собчак: Владимир Романович, ну вот смотрите. Кому-то интересна истина, а я такой вот человек земной…
Владимир Легойда: Вам интересен авторитет.
Ксения Собчак: Мне интересен авторитет.
Владимир Легойда: Ну, перестаньте. Во-первых, я в это не верю.
Ксения Собчак: Подождите.
Владимир Легойда: Вам интересен только авторитет.
Ксения Собчак: Владимир Романович, в данном разговоре мне, правда, интересно поговорить об ошибках авторитетов Русской Православной Церкви. Вот Вы считаете, они были или нет?
Владимир Легойда: Я считаю, что это не ошибки.
Ксения Собчак: Что — это? Какие?
Владимир Легойда: Я считаю, что есть недостойное поведение христиан, любое недостойное поведение.
Ксения Собчак: Кого?
Владимир Легойда: Священников отдельных, отдельных христиан.
Ксения Собчак: Вы могли бы привести какие-то примеры?
Владимир Легойда: Что Вам, пароли, явки, адреса, что ли назвать? Ну, это очень долго.
Ксения Собчак: Нет, подождите, смотрите. Вот если…
Владимир Легойда: Начиная от Иуды и заканчивая сегодняшним днем.
Ксения Собчак: Современность. Вы могли бы привести какие-то примеры, за что, вы считаете, Русская Православная Церковь, может быть, должна принести извинения какие-то?
Владимир Легойда: Церковь как Церковь?
Ксения Собчак: За своих авторитетов.
Владимир Легойда: Может быть, опять мы сейчас немножко о разных вещах говорим? Я опять же не очень понимаю… Вот у нас не было действительно таких эпох, мы говорим о трудных там периодах, да, мы говорим… Если мы говорим о проступке какого-то священника, то такие вещи случаются, к сожалению, не так редко, и Церковь все время эти вещи исправляет.
Ксения Собчак: Владимир Романович…
Владимир Легойда: Что Вы хотите сказать? Что Церковь должна извиниться? За что?
Ксения Собчак: Если бы я была, например.… Давайте поиграем…
Владимир Легойда: Давайте.
Ксения Собчак: В такую игру. Я человек не очень сведущий в этом, но я попробую. Например, я пиарщик Русской Православной Церкви. Я бы считала, что…
Владимир Легойда: Бесплатную консультацию даете…
Ксения Собчак: Может быть, не сам Патриарх Кирилл, но на каком-то портале официальном должно было бы появиться такое сообщение, что «Мы, Русская Православная Церковь, еще раз напоминаем вам, что мы про истину, а не про авторитетов. И да, у нас действительно есть священники, которые ведут себя плохо, и поэтому…»
Владимир Легойда: Мы же это каждый день говорим, ну, правда.
Ксения Собчак: Нет. «И поэтому мы говорим…Поэтому…». Нет-нет.
Владимир Легойда: Ну, я вам подборку пришлю просто.
Ксения Собчак: Пожалуйста. «Поэтому мы бы хотели извиниться конкретно…»
Владимир Легойда: Так.
Ксения Собчак: «…За игумена Тимофея на «Гелендвагене»
Владимир Легойда: Понятно. Objection.
Ксения Собчак: «Простите нам то, что этот человек…»
Владимир Легойда: Objection erronar. Объясню. Можно?
Ксения Собчак: «Вот так поступил».
Владимир Легойда: Всё, я понял. Я…
Ксения Собчак: «За часы Патриарха, за, там, то-то, то-то, то-то. Простите, мы все грешны…».
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, я понял.
Ксения Собчак: «И даже наши дети».
Владимир Легойда: Я готов ответить на ваш поставленный вопрос.
Ксения Собчак: Да.
Владимир Легойда: Когда человек приносит извинение, либо организация – да, она в этом смысле соглашается с собственной виной, да. Это все равно, что… Вот, тоже, поймите правильно, это абсолютно прямая параллель. Все равно…
Ксения Собчак: Но это же ваше чадо. Почему же не брать на себя вину ваших чад?
Владимир Легойда: Можно я договорю, пожалуйста. Это все равно, что Христос, или там апостол Матфей, должен был сказать: «Дорогие верующие друзья. Я извиняюсь, приношу вам прощение за апостола Иуду». Нет этого в Евангелии. Есть оценка Иуды, но это немножко другие вещи.
Что касается священника, которого вы упомянули, священника Тимофея. Это человек, который был настоятелем, теперь он не настоятель, он выведен за штат. Он, насколько мне известно, не будет служить, по крайней мере, в Москве, сейчас там вопрос, видимо, решается, да, у меня нет последней информации. Были еще неприятные вещи, скрывающиеся за аббревиатурой ДТП. И я сразу, в день, когда это стало известно, выступил с разъяснением и сказал, что на момент… Вы знаете, о каком я говорю ДТП, с иеромонахом Ильей.
Ксения Собчак: Да.
Владимир Легойда: Я сказал, что… Это лично я говорил, это везде было распространено, что сейчас он запрещен в служении до окончания следствия. Есть такая форма канонического прещения — запрещение в служении.
Ксения Собчак: А я знаю, что есть еще один человек, который запрещен в служении, но по другой канонической форме.
Владимир Легойда: Да.
Ксения Собчак: Дмитрий Свердлов.
Владимир Легойда: Есть такой.
Ксения Собчак: Это как раз единственный священник, который открыто и публично, и очень громогласно не поддержал приговор против Pussy Riot. И дальше его, собственно, насколько я знаю, отлучили от служения.
Владимир Легойда: Нет, ну, его не отлучали. Есть каноническое решение архиерея, правящего его Епархии, да, оно объяснено. Если Вы посмотрите сайт епархии, в этот же день еще один, как минимум, один или даже два — я проверял, специально смотрел — священника с такой же формулировкой, так же отправлены под запрет… Он же сам, насколько я знаю, отец Дмитрий не скрывал того, что он действительно… Он согласился с тем, что он не появился ни разу в храме, куда ему было определено служить. Это дает основание, поэтому можно дальше любые, так сказать, видеть здесь заговоры и приносить любые объяснения…
Ксения Собчак: То есть его отстранение было связано не с его высказываниями о Pussy Riot?
Владимир Легойда: Нет. Насколько мне известно, я, так сказать, не вмешиваюсь в жизнь Московской областной епархии, не могу никак в нее вмешиваться, но есть официальное объяснение, и оно вполне удовлетворительно.
Ксения Собчак: Понимаете, просто вот, опять же возвращаясь к вопросу о том, почему РПЦ воспринимают, как госкорпорацию. Вот такой ответ общества на это, мне кажется, он есть. Мне бы хотелось, чтоб Вы прокомментировали. Согласны Вы с этим или нет?
Владимир Легойда: С тем, что госкорпорация? Нет, не согласен. С тем, что она все время согласна с государством, не согласен.
Ксения Собчак: Это я понимаю.
Владимир Легойда: Понимаете, я, ну, какой-никакой, участник процесса переговоров с государством. У нас очень сложные переговоры, просто многие видят больше публичную часть, а, точнее даже комментарии на публичную часть, да. Ну вот, например…
Ксения Собчак: А с чем сложности? Вот приведите пример.
Трудные переговоры с государством
Владимир Легойда: Пожалуйста. Вот в 2011-м, боюсь ошибиться, в начале 10-го или 11-м, Патриарх направил руководству страны комплекс мер, предложений Церкви по — сейчас боюсь ошибиться, в названии – изменению политики в области семейных… Ну, поддержки семьи и так далее. Дальше мы вступили в очень сложные переговоры с Минздравом, с Минсоцздравразвитием на тему того, что важно для Церкви. Это темы, связанные с абортами. Это темы… Кстати, приведу один конкретный пример. Я был на совещании с тогдашним…
Ксения Собчак: То есть Церковь за запрет абортов?
Владимир Легойда: Церковь считает… У Церкви есть определенное отношение. Вот, кстати. Вот хороший… Сейчас…
Ксения Собчак: Ну, почему же Вы ни на один вопрос не можете сказать: «Да, мы за»? В двух словах: да или нет? За запрет абортов или против? Очень простой вопрос.
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна… Потому что, когда Вы приходите к священнику… Скажем, не Вы…Плохо сказал.
Ксения Собчак: Ну, Вы же не священник, Владимир Романович.
Владимир Легойда: Я говорю же про Церковь, не про себя.
Ксения Собчак: Да.
Владимир Легойда: Или давайте так. Мы про меня говорим? Или про Церковь?
Ксения Собчак: Нет, про Церковь.
Владимир Легойда: Да. Когда женщина приходит к священнику. Вот представьте себе. Я вам, конечно, скажу: аборт – это убийство. Это однозначная, определенная позиция Церкви. Но это не значит, что нам нужно расстреливать и под статью подводить тех, кто его сделал.
Ксения Собчак: Нет, мы же не об этом, мы не обсуждаем: убийство аборт или нет. Вопрос задан так: Церковь за запрет абортов или нет?
Владимир Легойда: Минуточку. Церковь против абортов. Но Церковь считает… Вы поймите, вот в этом и есть…
Ксения Собчак: Слушайте, такое ощущение, что мы играем с Вами краплеными картами. В чем было предложение государства?
Владимир Легойда: Вы же мне не дали сказать. Вы задали другой вопрос.
Ксения Собчак: Минздравсоцразвития в чем было предложение?
Владимир Легойда: Я бы хотел привести конкретный пример.
Ксения Собчак: Да.
Владимир Легойда: Сейчас привожу. Вот у нас идет, значит, процесс переговоров. И мы выступаем и говорим: у нас есть такое предложение. Вот чтобы мне вывезти детей за границу, мне нужно согласие жены, то есть любому супругу — согласие супруга. Чтобы сделать аборт, жене не нужно согласие мужа. Мы считаем… Мы хотим, чтобы их было меньше, мы хотим, чтобы их не было вообще, но мы понимаем, что запретительные меры…
Вы же первые коллеги-журналисты. Запретим — а, ну-ка, идите, к нам сюда, телеканал Дождь, значит, вы против? Вы всегда так, вы всегда против. В этом и заключается то, что я сказал.
Ксения Собчак: Ваша инициатива.
Владимир Легойда: Все, заканчиваю на этом, заканчиваю. Мне говорит представитель Минздрава: «Мы вас понимаем, вашу позицию, но проблема заключается в том, что у нас многие зарегистрированные браки фактически не существуют, и вы ставите многих женщин в ситуацию, когда они… Она решила сделать аборт, но она не найдет своего мужа, чтобы получить его разрешение. Понимаете, это как бы насилие над ее волей».
Это то, чего Церковь не может сделать. Потому что, если бы Церковь, если бы Бог это мог сделать, не было бы грехопадения Адама, не было бы Иуда, не было бы священника Тимофея. Понимаете? Человек – священник, епископ — обладает свободной волей.
Ксения Собчак: У церкви была инициатива, чтобы женщине, для того чтобы сделать…
Владимир Легойда: Одна из инициатив.
Ксения Собчак: Подождите. Не преуменьшайте. Это же действительно ваша инициатива. Была инициатива, чтобы женщина, для того чтобы сделать аборт, должна была заручиться согласием мужчины.
Владимир Легойда: Мужа официального, потому что мы считаем, и считаем не менее обоснованно, что это не менее важный шаг, чем вывоз детей за границу. Несовершеннолетних, естественно.
Ксения Собчак: Было ли среди этих предложений предложение о том, что муж, когда он собирается сделать стерилизацию, например, тоже должен заручиться согласием жены?
Владимир Легойда: Я такого сейчас не помню. Нет, по-моему, такого не было.
Ксения Собчак: Тогда получается какая-то странная ситуация у жены, с точки зрения равенства прав.
Владимир Легойда: Я не уверен, что…
Ксения Собчак: Даже чисто умозрительно.
Владимир Легойда: Чисто умозрительно не вижу прямой параллели. По логике была пятерка всегда у меня.
Ксения Собчак: Я как человек, отчасти разделяющий ценности равноправия, считаю, что даже в Вашей логике, которую, может быть, я не разделяю, это должно тогда быть как-то уравнено. Тогда уж и мужчины не имеют права.
Владимир Легойда: Поскольку такого, насколько, я помню, не было, я думаю, что это интересно, мы над этим подумаем.
Ксения Собчак: Мужчина должен пользоваться, простите, презервативом тоже с разрешения жены? Это как-то странно.
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, лично я… Это такая уже тема.
Ксения Собчак: Простите меня.
Владимир Легойда: Нет, почему, у нас в Основах социальной концепции эти темы тоже обсуждались и оговорены. Такой базовый есть документ — «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Я просто хочу сказать, что… Простите, слетела мысль.
Ксения Собчак: Это просто женское.
Владимир Легойда: Сейчас я вспомню, скажу. Вспомнил. Когда нам сказали, что это ставит женщину в очень сложную ситуацию, мы просто сняли это предложение. Вы понимаете, это есть пастырская позиция. Если вы говорите: «А как же?». Мы не отказываемся от своей позиции, но мы по-прежнему, но мы понимаем конкретную ситуацию. Понимаете, без этого не было бы исповеди и покаяния. Если бы была такая позиция жесткая у Церкви, тогда ни один человек не получил бы прощения на исповеди. Понимаете? Церковь про это.
Ксения Собчак: Мне что кажется, какая есть проблема за последнее время, всплывшая в Русской Православной Церкви.
Владимир Легойда: Там много есть проблем.
Ксения Собчак: Да. Но одна из важных, что по большому количеству вопросов нет четкой позиции, которая может нравиться, может не нравиться, но она есть. Например, Папа Римский недавно в Африке выступил и заявил, что католическая церковь против использования презервативов.
Владимир Легойда: Да, она всегда была против.
Ксения Собчак: Тут же дискуссия, это обсуждается, но есть позиция.
Владимир Легойда: Есть позиция Русской Православной Церкви, выраженная в Основах социальной концепции, которая максимально – единственное в этой области серьезное послабление относится к неабортивным контрацептивам. Понимаете, Русская Церковь не лезет в постель, извините.
Мы, вообще, если священник, понимаете, младостарец — в современной архипастырской практике это негативное – младостарец, когда молодой священник считает, что он владеет приходом, значит, так: вот это делайте так, кушайте так, спите так, по вторникам и так далее. Это неправильно, это не пастырская позиция. В этом смысле, при всем глубоком уважении к понтифику, мы не можем принимать эту позицию как свою. Я, кстати, считаю, что это плюс Русской Православной Церкви, безусловно, а не минус.
Ксения Собчак: Через несколько минут мы вновь увидимся на канале, через несколько минут на телеканале Дождь вновь «Собчак живьем».
Ксения Собчак: В эфире «Собчак живьем». Владимир Романович Легойда у меня в гостях. Мы продолжаем разговор. Смотрите, у нас как любят? Кстати, с выборами та же самая ситуация. Когда ты говоришь: фальсификация, говорят: где, покажите. И только Ксения Собчак приносит, говорит: «Вот, Кристина Бодрова два раза проголосовала, вот листки». Все это уходит в топь, но хотя бы можно на одном примере поймать за руку. В этом смысле я сейчас приведу вам очень личный пример. Это к вопросу о том, за что, может быть, стоит покаяться, и о тех ошибках, которые происходят.
Пояс Богородицы и пропуска
Когда привозили пояс Богородицы в Москву, если вы помните эту историю, я как раз одна из первых выложила так называемое VIP-приглашение.
Владимир Легойда: Да, я помню, я читал.
Ксения Собчак: И более того, моя ближайшая подруга, я сама не стала этого делать по этическим соображениям, но моя близкая подруга прошла всю эту процедуру. Я в тот момент дружила с одним чиновником московской мэрии, и удивительным образом моя ближайшая подруга прошла всю процедуру. Я вам могу ее рассказать.
Человек приезжает в ресторан «Шатуш» – это рядом с храмом Христа Спасителя, садится почему-то именно в этом ресторане. Через 15 минут за ним приезжает машина из храма, с темными стеклами, забирает, проводит через задние ворота служебные в храм, и без очереди проводит к этому Поясу как бы из задней двери. Таких лично у меня знакомых – рублевских жен, друзей и товарищей, было не меньше человек 30. Это только у меня одной, я могу представить, сколько их было вообще. Вот как можно это прокомментировать, и может быть, если это действительно было так широко, может быть, вот за это попросить прощения?
Владимир Легойда: Я прокомментирую, а дальше смотрите, как вам или нашим уважаемым зрителям к этому относиться. После того, как было принято решение о том, что будет привезен Пояс Пресвятой Богородицы в Москву, к нам стали поступать различные просьбы о том, что хотим поклониться. Понятно, что все не смогут. Там детские дома, инвалиды, какие-то люди, которых с работы не отпустят. Поэтому были напечатаны эти билеты.
И, кстати говоря, когда Вы выступили, я тогда, в чем я готов сразу сознаться, я готов сказать — это мой личный профессиональный прокол. На пресс-конференции мне нужно было их показать и сказать: коллеги, у нас много обращений. Мы понимаем, что есть люди, которые не будут стоять. Инвалиды, дети там, и так далее. Они пройдут по этим билетам с другого входа. Это было. Этого никто никогда не скрывал. Я не думаю.
Ксения Собчак: Но моя подруга – не инвалид.
Владимир Легойда: Секундочку, это не элемент покаяния, это вопрос профессиональной ошибки, которую я лично совершил. Каким образом, я могу отследить судьбу каждого конкретного билета? Да, я Вам могу сказать, я сам проходил без очереди. Я тоже поклонялся Поясу без очереди, и, в общем-то, могу сказать, это не очень хорошо. Но я понимал, что это единственная возможность для меня попасть. Наверное, я мог бы этого не делать. Либо встать и стоять ночью, либо просто не идти, понимая, что я у кого-то что-то забрал.
Ксения Собчак: Я очень ценю Вашу откровенность. Спасибо за это признание, Вы первый человек, который в чем-то признает свою ошибку.
Владимир Легойда: Да нет, поверьте, что это не так. Это правда, не так. Кстати, Вы знаете, что все священники, что есть духовник Москвы, опытный, в возрасте, духовно опытный человек, которому все священники исповедуются, ну там один раз в год, несколько раз в году, все. Все исповедуются. Патриарх исповедуется. Поэтому…
Вот Вы сейчас захотите сказать, что это не просто. Но есть в одной умной книжке такая фраза: «Я знал человека, который согрешил явно, а покаялся тайно, и в глазах Божьих он с Богом уже примирился, а я продолжал считать, что он прелюбодей», и так далее. Поэтому это тонкие очень материи, ну, правда.
Ксения Собчак: Тут, как говорится, не суди и не судим будешь. Но понимаете, меня в этой истории с вип-приглашениями даже другое поразило. Меня поразило другое. Вы понимаете, ведь в этом храме много людей самых разных. Я уверена, там не только корыстолюбцы, циничные чиновники и так далее. Там бабушки, шофер, который везет в этой машине, кто-то, кто проводит в коридор. Меня удивило, что ни один из этих людей, работающих в церкви, ни один из священников, сам не поднял этот вопрос. Ни один.
Владимир Легойда: А какой вопрос, там же не было этих толп чиновников, люди многие стояли.
Ксения Собчак: Нет, знаете. И почему опять я возвращаюсь к госкорпорациям. Что такое госкорпорации, если мы вдумаемся. Это корпоративная этика. Вот что у членов Единой России она железная, вот даже если кто-то напортачил, мы будем молчать, мы своих не сдаем. И вот меня удивило, что в той ситуации с Поясом, а может, еще в ста других, ни разу не вышел какой-нибудь священник, какая-нибудь бабушка, работающая в церкви, и не сказала: я свидетель того, что эти люди поступили плохо. Я свидетель того, что проводили людей, устраивали банкет или еще что-то.
Владимир Легойда: Можно две вещи? Первое: были люди, которые говорили, были на эту тему публикации, готов Вам предоставить, как они видели, как эти билеты продавали некоторые представители охраны Храма Христа Спасителя, потом было разбирательство. И второе: мы с Вами были тогда не знакомы, теперь мы с Вами познакомились, и если будут подобные вещи, я Вам обещаю, что я Вам позвоню и скажу. И Вы мне звоните, пожалуйста, всегда. Я Вам готов давать какие-то пояснения.
Автомойка и храм
Ксения Собчак: Поясните, пожалуйста, еще по поводу хозяйственной деятельности вокруг Храма Христа Спасителя: автомойка…
Владимир Легойда: Мы идем по вопросам, которые Вы задавали отцу Андрею Кураеву…
Ксения Собчак: Нет, нет.
Владимир Легойда: Я эфир не смотрел, но читал на сайте.
Ксения Собчак: Нет, я у него спрашивала, а у Вас мне очень интересно спросить, мы помним вот этот скандал с хозяином свечного заводика, который там делал большой корпоратив, и вообще, достаточно известный факт, что там находится много коммерческих мероприятий. Может быть, сейчас стоит прикрыть эту деятельность?
Владимир Легойда: Докладываю, смотрите. Это тоже много раз говорили. Храм Христа Спасителя, как комплекс, не как церковь, не как место…
Ксения Собчак: Не относится к Церкви.
Владимир Легойда: Он принадлежит мэрии. Он должен обслуживаться. Потому что это большой дорогой комплекс. Вы прекрасно понимаете, что такое – его содержать. Я лично, личная моя позиция, не вижу никакой нравственной проблемы, что на этой большой территории находится мойка, хотя я никогда не проверял, где можно помыть машину за деньги.
Ксения Собчак: Но ведь перед Богом это все в церкви находится.
Владимир Легойда: А что, перед Богом бесплатно машину мыть, или что?
Ксения Собчак: Мы же говорим про истину, а не про авторитет.
Владимир Легойда: Мы говорим про здание, которое нужно содержать. Ступеньки… Вот я не понимаю, может быть, у меня какой-то сбой нравственного компаса, я не понимаю — что безнравственного в том, что на территории большого комплекса есть автомойка, деньги с которой идут на содержание здания. Я не понимаю, в чем здесь нравственная проблема.
Ксения Собчак: Скажите, пожалуйста, а Иисус Христос разве не изгонял торговцев из храма?
Владимир Легойда: А причем здесь торговцы-то?
Ксения Собчак: Ну, то есть, автомойку Он точно не изгонял, а вот, по-моему, торговцев изгонял.
Владимир Легойда: Знаете, кого Он изгонял на самом деле? Я понимаю, что Вы не библеист, знаете, чем они торговали? Они торговали жертвенными животными. Это храм, это иудейский храм. Зачем люди приходили в храм? Они приносили жертву. И вот этих голубей они покупали.
Ксения Собчак: То есть, животными торговать нельзя, а автомойку можно?
Владимир Легойда: Нет, проблема изгнания была связана с тем, в каком месте проходила эта торговля.
Ксения Собчак: Ну что нельзя торговать в церкви и нельзя на этом наживаться — для меня было такое ощущение этой притчи, но может быть, я неправа.
Владимир Легойда: Нет, если бы эта мойка, я условно говорю, была бы под алтарем, вот какая аналогия будет корректна.
Ксения Собчак: Если под алтарем, то нельзя, а если слева от алтаря, то можно?
Владимир Легойда: Смотрите, вот храм. Вот территория храма. Да? Видно там камере? Вот где-то вот здесь, как Вы говорите, есть автомойка. Ее не может здесь быть? Вы вправду считаете, что это безнравственно?
Ксения Собчак: Но если это общая территория храма, и люди не знают о том, что юридически это принадлежит не храму. Люди приходят в храм, они убеждены, что это Храм Христа Спасителя.
Владимир Легойда: Я вас уверяю, что 90% людей, приходящих в храм, не знают ничего про автомойку. Если я не знал про автомойку, пока коллеги не написали. В чем я вижу проблему? Я не вижу проблему в том, что в других помещениях проходят разные мероприятия. Я сам детей недавно водил на елку. Но в том, что там иногда проходили мероприятия, которые вызывают большие вопросы.
Именно поэтому три года назад было издано распоряжение Патриарха, в котором сказано, что фонд Храма Христа Спасителя, это внецерковная организация, обязан перед проведением каких-то мероприятий в обязательном порядке согласовывать с Церковью, что там будет происходить. Именно потому, что мы видели в этом проблему. И я, поскольку не со мной они согласуют, а с другим отделом, я не знаю, как это выполняется. Но я считаю, что там мне может все, что угодно, проходить. Даже в помещении.
Ксения Собчак: А Вы слышали такое имя – Михаил Аншаков?
Владимир Легойда: Ну, слышал, конечно.
Ксения Собчак: А Вы знаете ситуацию?
Владимир Легойда: Да, но это же не наш иск.
Ксения Собчак: Ну, как, это Фонд Храма Христа Спасителя, уголовное дело.
Владимир Легойда: Но это же не Церковь подала иск, мы в этом никак не участвуем, вообще никак.
Ксения Собчак: То есть, Вы считаете, что он клеветник?
Владимир Легойда: Я не знаю, я не изучал. Мне это неинтересно.
Ксения Собчак: Ну, Вы как думаете, Вы, как человек?
Владимир Легойда: Что тут думать, мне нужно это изучить, меня так учили. Прежде чем что-то сказать, надо понять, в чем ситуация.
Ксения Собчак: Вы не изучали, Вас это не волнует?
Владимир Легойда: Нет, не волнует, потому что мы не подавали к нему иск и не собираемся подавать. Он какие-то странные писал там тексты немножко.
Ксения Собчак: Они писал про хозяйственную деятельность вокруг Храма Христа Спасителя, это была основная тема.
Владимир Легойда: Там действительно какие-то вещи, в которых надо разбираться, и сейчас разбираются. Насколько я понимаю, там идет тяжба, там подан иск вроде бы фондом Храма.
Ксения Собчак: Владимир Романович, Вы же понимаете, как со стороны это выглядит, особенно с корпоративной стороны. Тут Свердлов высказался против Пусси Райот — уволили. Не, ну он конечно, в Церкви, но совпадение. Аншаков стал говорить о хозяйственной деятельности — уголовное дело, но это не мы, это суд. Выглядит мозаикой такой…
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, я думаю, Вы, лично Вы, намного лучше, чем кто бы то ни было, знаете, как что-то может выглядеть со стороны. Тезис первый. Тезис второй – на каждый роток не накинешь платок. Тезис третий – мы немножко другими вещами занимаетесь. Тратить время и силы на то…
Вот закончился позавчера Архиерейский Собор, который одним из постановлений говорит о том, что в центре информационной деятельности Русской Православной Церкви должно быть свидетельство о Христе и Евангелии. Вот это то, чем я пытаюсь заниматься в меру сил и таланта.
Ксения Собчак: Понимаете, что такое пиар и что такое правильный пиар. Я не пиарщик, но я чуть-чуть в этом понимаю. Вот есть два разных высказывания. Высказывание №1, обезличенное: «Мы выступаем за добро и справедливость, и мы считаем, что никакие злые силы, в том числе — дремучие западные и какие-то еще не должны мешать единению нашего народа». И второе высказывание: «Мы за справедливость, за добро, за все хорошее, мы против нечестных выборов, мы против вороватых чиновников, мы против того, чтобы народ не уважали и не уважали его достоинство».
Вот, казалось бы, ни в первом, ни во втором варианте нет ничего крамольного, согласитесь. Но почему-то РПЦ очень часто высказывается в духе первого варианта, и никогда в духе второго.
Владимир Легойда: Ксения Анатольевна, у меня даже Айпэда нет, но я бы Вам показал два последних интервью Святейшего Патриарха. Это текст, который я очень хорошо знаю, потому что читал очень внимательно, где говорится ровно то, что Вы сказали во втором высказывании. Где сказано, что если человек в воскресенье идет в храм, считая себя верующим, а в понедельник берет или дает взятку, значит, он должен всерьез задуматься о том, может ли он называться…
И Патриарх это говорил десятки и сотни раз. Мы говорили об этом очень много раз. Главное, что наше служение духовное не сводится к тому, что мы говорим. Вот тут совершенно никаких вопросов.
Ксения Собчак: Мне бы хотелось узнать Ваше мнение по поводу того, что такое вульгарная светскость. Если вы знаете, Владимир Владимирович Путин, наш президент, не так давно высказался на эту тему, сказав, что нужно уходить от примитивного вульгарного понимания светского государства. Это цитирую. Вот что это такое?
Владимир Легойда: Вы знаете, я если даже и пиарщик, я все-таки не пиарщик главы государства. Я понял эти слова так, и мне кажется, это очень важно, что они прозвучали, что светское не означает — атеистическое. У нас очень часто категория светскости понимается как антирелигиозная. Это тяжелое наследие советского режима. Если это имелось в виду, я могу это только приветствовать. Не только как верующий человек, пиарщик, но и как религиовед, потому что это грамотная постановка вопроса. Как профессор могу сказать.
Ксения Собчак: Спасибо Вам большое, я Вам подготовила книгу, она на этот раз большая, увесистая, откройте и покажите нашим зрителям.
Владимир Легойда: Жалко рвать такую красоту.
Ксения Собчак: Постарались.
Владимир Легойда: Так, там три книги у вас? О, Александр Исаевич.
Ой, если позволите, я Вас хотел поздравить с именинами, которые у Вас были вчера, и подарить Вам вот такую икону Святой Блаженной Ксении, вашей святой.
Ксения Собчак: Спасибо, меня назвали, кстати, действительно в ее честь, моя мама в честь Ксении Блаженной меня назвала. Спасибо Вам огромное!