«Я честно велась на все уловки»
— В первый раз я поехала в лагерь после второго курса университета — Геленджик, море, дети возраста младших братьев. Никаких проблем с ними, кроме гигиенических.
Нужно было контролировать, чистят ли зубы, умываются ли, расчесывают ли волосы. Даже 11-летние дети могли по три дня не менять трусы и футболки со словами: «У меня же больше ничего нет». Аккуратные пакетики, которые заботливо сортируют в чемоданы мамы, дети не трогают. Но все равно смена с малышами мне понравилась.
Мальчик, который сел мне на шею
Осенью я поехала работать в правительственный лагерь для сложных подростков. Не подозревала, как может быть тяжело с теми, кто младше тебя на три-четыре года.
Так вышло, что инструкции от психолога мы получили на второй день смены. «Укладываем в 22:30, телефоны на ночь забираем, поблажек не даем. Разница в возрасте может быть меньше трех лет, общаемся на вы. Иначе здоровые пацаны сядут на шею, пойдут влюбленности». Половину этих правил я успела к тому моменту нарушить.
17-летние юноши и девушки почти не соблюдали субординацию. Некоторые обращались уважительно: «Елена Владимировна, все сделаем». Кто-то называл Еленой. Но высоченные лбы под два метра регулярно пытались тыкать:
«Леночка, давай без этого, какая зарядка, ты серьезно? Посмотри на меня, Лен, на какое бисероплетение я сейчас пойду?»
Самым обидным проколом была история с Гошей. 16 лет, абсолютно закрытый парень. Приехал в лагерь с братом на год младше, тот тоже был в моем отряде. Младший был противоположностью Гоши — заводила, вечно паясничал, получал от брата замечания из серии: «Не надо так выкладываться. Если люди нормальные, они и так тебя заметят».
На одном концерте я сидела рядом с Гошей. Блогер со сцены рассказывала о детях, которые многое пережили в жизни. В какой-то момент Гоша повернулся ко мне и сказал: «Год назад моего лучшего друга переехал автомобиль». Подумала, мальчик не захочет продолжать, а он не умолкал. Говорил, как скучает по другу, вспоминал об отношениях в своей семье. Я даже заплакала, так меня растрогал его рассказ. В ответ я рассказала о себе. В конце парень обнял меня со словами: «Мне стало легче».
Гоша стал более открытым, начал общаться, доверять ребятам. Вечерами приходил в вожатскую, чтобы рассказать, что понравилось за день. Я даже гордилась собой.
Но три дня спустя он стал мной пользоваться: «Лен, ты же понимаешь, у меня такая тяжелая ситуация, друг умер. Мне не до развлечений. Хочу полежать в корпусе, оставь меня». Когда я ему сделала замечание, что я не Лена, а Елена Владимировна, ухмыльнулся: «Ну ты о чем? Мы достаточно рассказали друг другу, чтобы быть на ты».
Если проявишь особое внимание к подростку, он может лихо повернуть это против тебя. Я не говорю, что так делают все. Были те, кто хотел выговориться. В целом правило, которое я усвоила: с детьми используй технику активного слушания, про себя не рассказывай лишнего, тем более не делись душещипательными историями.
«Нам не пять лет, Лена»
И мальчики, и девочки вожатым делают комплименты. Я не сразу поняла, что не всегда искренне. «Лен, ну ты такая хорошая. Ты самая любимая вожатая. Давай не будешь телефон забирать?» Смартфоны детям выдают во время тихого часа и перед отбоем на 15 минут.
Подростки продавливают границы с первых секунд общения.
Когда это твой первый вожатский опыт, ты прогибаешься и не думаешь о последствиях. Хочется, чтобы тебя приняли, быть на одной волне, наладить коммуникацию. Короче, я честно велась на все уловки.
— Ладно, оставляю вам телефоны, но завтра мы с вами ставим самый потрясающий номер на открытии смены! Вы предлагаете идеи и не отлыниваете! — говорила я.
— Да. Все для тебя, Леночка! Теперь просто уйди и оставь нам телефоны.
Мало того, что на следующий день никто не собирался проявлять инициативу, так еще и заявили, что участвовать ни в каком открытии не будут, потому что им не пять лет. «Мы думали, ты нас понимаешь, а ты вон какая».
Конечно, меня это задело, но я извлекла второй урок: абстрагируйся от оценок окружающих, выполняй свою работу, следуя инструкциям, потому что только так отдых детей пройдет организованно, продуктивно и без эксцессов.
Травля в лагере
У меня не самый большой опыт — всего четыре смены. Я была ночной вожатой, то есть без своего отряда. Была вожатой у малышей. Дважды — у взрослых подростков.
Ни один из коллективов не был похож на предыдущий.
Два из трех отрядов были прекрасные. Веселые и дружные ребята во всем поддерживали друг друга. В третьем, смешанном отряде из 12- и 15-летних ребят, разборки и провокации случались постоянно. Конфликтовали комнатами, мальчики против девочек, старшие против младших, жители одних областей против других…
Страшнее всего было, когда начали травить девочку — за акцент, одежду, походку… Над ней смеялись, писали про нее гадости на стенах, в открытую ненавидели. У ребенка случилась истерика. Мама, которая приехала за ней, обещала закрыть лагерь (подробнее о травле в лагерях можно прочитать здесь. — Примеч. ред.).
Другого парня буллили за лишний вес. Вроде просто шуточки отпускали по дороге в столовую: «Че, Петь, опять три порции в столовке сожрешь и кровать скрипеть под тобой будет? Боимся, сломается». И весь отряд ржет. Отряд вообще был уникальный: в нем собрались дети, готовые съесть друг друга, дай повод.
С главным заводилой мы говорили с глазу на глаз, чтобы не доставлять ему удовольствие общим вниманием. Этого же он добивался. Узнали, например, что он старший в семье, его жестоко избивает отец-алкоголик. Привлекли с напарницей психолога, потому что сами не справлялись.
Конечно, у нас были свои фишки. Например, я знаю, что буллинг можно преодолеть, если объединять ребят в совместные проекты и соревнования против других отрядов.
Им так хочется получить награду — сладкий пирог — что они на время забывают о ненависти друг к другу. Но все-таки я усвоила еще один урок: чужие психологические проблемы нельзя решить за пару бесед и 14 дней смены, но условия лагеря позволяют снизить накал.
Чтобы остаться вдвоем, съели грифель карандаша
Отряды в одном из лагерей формировали рандомно. Разъединяли даже близнецов, которым мама дала один шампунь на двоих.
В мой отряд попала Катя, а ее возлюбленный Юра оказался в отряде моей однокурсницы. «Я без него не выживу, — плакала Катя. — Дайте телефон, позвоню маме, хочу домой». Когда мы привели ее к психологу, оказалось, что у Юры такая же истерика. Мы с другой вожатой получили краткую инструкцию: «Справляйтесь, девочки».
Я пообещала Кате, что, так как мы живем с Юрой в одном корпусе, они смогут видеться в столовой, в актовом зале и даже в свободные полчаса перед сном под моим присмотром. Она вроде успокоилась, но на следующий день оказалось, что расписание построено так, что за день ребята не увиделись. У 17-летней девочки случилась новая истерика.
К третьему дню Катя нашла себе подруг, завела знакомства, с удовольствием ходила на секции. Я радовалась. А вечером пришел Юра. Девушка не особенно хотела с ним общаться, потому что была увлечена настольной игрой с ребятами. Нехотя пошла и после 20 минут разговора вернулась в слезах. Парень обвинил ее, что разлюбила, не вспоминала и все в таком духе. От коллеги я узнала, что сам Юра ни с кем не подружился, требует телефон все время, ему скучно.
Еще пару дней спустя Катя пришла с жалобами на острые боли в животе, тошноту и температуру 38,5. Я отвела ее в медпункт, а когда вернулась туда с вещами, встретила вожатую Юры. Оказалось, что и он в изоляторе с температурой. Там у детей телефоны не отнимают, их кормят, поят, лечат, они в одном пространстве, вместе смотрят телевизор, играют в настолки.
Короче, мы заподозрили неладное. Сообщили начальству и психологу про парочку, которая всех достала. Так как температура и правда у ребят была высокая, мои сомнения отвергли. Но я вспомнила, что подростки часто прибегают к методу — растирают и съедают карандашный грифель, чтобы на время повысить температуру. Предложила перемерить ее часа через полтора-два.
«У Юры красное горло, а Катю все-таки забирайте, все с ней в порядке», — сказал врач. Когда я шла за девочкой, передо мной возникла дилемма: поздравить со скорым выздоровлением или прикинуться дурочкой.
Увидев меня, Катя закатила очередную истерику. Требовала маму, потому что лагерь не может предоставить ей услуги врача. И вообще она сейчас умрет.
Мама по телефону спросила о симптомах. Дочка путалась. Может, поэтому разговор закончился не жалобой, а словами: «Сами решайте, надеюсь, все будет хорошо».
Я долго успокаивала Катю. «Оставьте с ним, сделаете мне подарок, — говорила она. — Только с ним мне хорошо!»
Выяснилось, что молодые люди встречаются несколько лет. И союз этот Кате надоел. Мальчик перешел из-за нее в другую школу, отказался от друзей, и теперь она чувствует себя обязанной. Не хочет продолжать отношения, но и менять что-либо боится. Я предположила, что парень дергает за веревочки и принуждает, но в ответ получала: «Я привыкла к нему. Да, порой он заставляет быть с ним и мне это уже не нравится, но вот так».
Пока Юра был в изоляторе, Катя расцвела и даже выступила с танцем на большой сцене. Юра ее упрекал, мол, как ты смела в обтягивающих джинсах выступать, все на тебя смотрели, пока я там болел…
Не знаю, что говорила Кате психолог, которую она регулярно посещала. Вожатых психолог просила об одном — максимально включать Катю в жизнь лагеря и способствовать ее взаимодействию с другими девочками. Никаких глобальных выводов я не сделала, кроме одного: если дети заболевают парами, это неспроста.
Конфеты в форме сердечек
Любовные треугольники, ссоры возлюбленных приходилось разруливать постоянно.
Мальчики то и дело норовили ночью пробраться в комнату девочек. Заранее с ними договаривались. Вылазки случались часа в два-три ночи. Короче, весело.
В конце смены ко мне подошел 15-летний парень и подарил коробку конфет. Это было необычно, магазина на территории не было, а за нее не выпускали. Он говорил, что заказал родителям и они прислали. Мол, хотел поблагодарить. Когда открыла, удивилась форме конфет в виде сердечек. Подумала, странный выбор у родителей, ну что ж. Потом нашла записку с длинным стихотворением в мою честь и словами: «Вернусь ради вас».
Тихий и скромный, ни одного знака не подал, не приставал, не просил номер телефона и встреч, как делали другие мальчики. Коробка конфет и такое признание. Облегчением было, что случилось это не в начале, а в конце смены.
Другие истории из лагеря читайте здесь