“Во время намаза закроют занавесками”. Под ударом — два главных византийских памятника XIV века в Турции

Кахрие Джами – турецкое название византийской церкви монастыря Хора, расположенной в Стамбуле, которая сейчас представляет собой музей. Чем знаменит памятник, и что ему может грозить, если турецкие власти примут решение превратить музей в действующую мечеть, рассказывает Сергей Иванов. 

Сергей Иванов

— Сергей Аркадьевич, почему этот памятник важен для современного мира?

— Это самый полный из имеющихся на сегодняшний день византийских столичных памятников XIV века, где сохранилась большая часть декораций, причем и в виде фресок, и в виде мозаик, и в виде каменной резьбы. Это высокое искусство Палеологовской  Византии: ктитором монастыря был Феодор Метохит, придворный советник и друг императора Андроника II Палеолога, обладавший практически неисчерпаемыми финансовыми возможностями. Понятно, что при украшении этого храма были собраны лучшие художественные силы. И получившийся результат определяет наше представление о поздневизантийском искусстве.

— А если говорить о значимости памятника, в частности, для России?

— Он важен нам еще и потому, что был открыт для науки русским искусствоведом Федором Шмитом — сотрудником Русского археологического института в Константинополе. Он был первым человеком, который еще в 1902 году написал книгу об этом памятнике — тогда Кахрие джами была действующей мечетью и изучать можно было лишь небольшую часть декораций. Уже  по стопам Шмита позднее пошел американский филантроп Томас Виттемор, друг президента Ататюрка, убедивший его превратить в музей Святую Софию, а потом и Кахрие джами. Он много занимался реставрацией, вообще в этот памятник вложены огромные усилия большого количества историков искусства и реставраторов. Будет ужасно, если этот процесс пойдет вспять и эта декорация снова начнет закрываться, при том, что столько усилий потрачено на то, чтобы ее раскрыть.

— Если Кахрие Джами станет действующей мечетью и перестанет быть музеем, чем это грозит памятнику?

— Я надеюсь, что самого плохого не произойдет, и ни мозаики, ни фрески не будут заштукатурены. Думаю, в случае мягкого негативного решения   во время намаза изображения будут закрывать жалюзи или занавесками. Но это все значительно ухудшит ситуацию и с точки зрения изучения, и с точки зрения просто возможностью наслаждаться памятником.

— Странно, что такое происходит в XXI веке, когда, кроме всего прочего, все поняли, что на историческом наследии благодаря туристам можно неплохо зарабатывать.

— В нашей стране это тоже, кстати, осознают далеко не всегда. Что касается Турции, понятно, что все в этой ситуации диктуется законами страны, и очень сложными правилами внутриполитической игры. Но будем надеяться, что  меркантильные соображения сыграют свою роль во взвешенном решении руководства Турции. Кахрие Джами — памятник невероятно посещаемый и с довольно дорогими входными билетами, но посетителей там всегда много, так что это весьма приличный источник дохода. Кроме того, памятник расположен на окраине исторической части города, в особо не посещаемом туристами месте. Если этот музей перестанет функционировать, то лишатся работы  гиды, продавцы сувениров, люди, содержащие там рестораны и работающие в них. Так что хочется надеяться, что все сложится не так страшно, как рисует воображение.

Про памятник можно рассказывать бесконечно

— Интересно, что звучание украшений храма из ансамбля монастыря в Хоре совершенно разное – радостные мозаики и аскетичные фрески….

— Это естественно – фрески находятся в парекклесии, той части храма, которая была с самого начала задумана как усыпальница, так что вполне логично их строгое, даже трагическое звучание. А в основной части храма — невероятно жизнерадостные мозаики, и одно очень естественно дополняет другое.

— Какие композиции этого памятника кажутся вам наиболее интересными? 

— Самая яркая, выразительная и широко известная композиция  – роспись Сошествие во ад. Но лично меня больше трогает мозаика «Ласкание Богородицы» —  умилительная интимная сцена, в которой Иоаким и Анна тетешкают свою Дочь. Причем этого мотива нет в Протоевангелии Иакова,  которое легло в основу мозаик, так что описываемая сцена — личная инициатива художников – мозаичистов. Вообще в мозаиках памятника много трогательных сцен, например, в композиции Рождество Богородицы  видно, как Иоаким смущенно заглядывает в комнату, куда ему вход запрещен: мужчины не должны присутствовать при родах, но ему очень хочется взглянуть на новорожденную Дочь. 

Как специалисту по византийской культуре, мне невероятно важна мозаика, на которой изображена перепись населения Римской империи, где губернатор Сирии Квириний  сидит напротив стоящей Богородицы, а посередине композиции стоят два писца и записывают Ее имя в реестр, в число граждан империи. Эта композиция — явная инициатива ктитора церкви Феодора Метохита, главного бюрократа империи, и в ней  бюрократическое буквально приравнивается к божественному. Функция чиновника, который стоит в центре композиции, воспринимается как совершенно надмирная функция, что очень хорошо передает самосознание византийского бюрократа. Вообще про этот памятник можно рассказывать совершенно бесконечно.

Но самое печальное, что под ударом находится не только он, но и Церковь Богородицы Паммакаристос («Всеблаженной»), турецкое название – Фетхийе Джами. Этот второй по значимости памятник XIV века попал в тот же самый список, под то же самое решение суда. Он не так широко известен общественности, но от  этого его мозаики не теряют своей художественной значимости: их качество не уступает мозаикам из монастыря в Хоре, просто их гораздо меньше.

То, что, под ударом находятся два самых главных памятника XIV века и это делает ситуацию совсем отчаянной.

Надеюсь, что мировая научная общественность, культурные организации, прежде всего, ЮНЕСКО, будут  протестовать. Конечно же, это не точка, а только начало, вероятно, долгого и сложного процесса борьбы. Именно сейчас и нужно бить во все колокола. Потому что потом будет уже поздно.

— Византийские памятник почти во всех искусствоведческих работах XX,   XXI веков называются именно мечетями — Кахрие Джами, Фетхийе Джами. Нет ли какой-то смысловой связи, что вот, называли памятники мечетями, и они в итоге могут ими стать?  

— Не вижу никакой связи. Не важно, как называть эти памятники – так, как называли их в Византии, или так, как принято в Турции  — все-таки сейчас они находятся на территории этого государства. Главное, чтобы они продолжали оставаться музеями и эти музеи были доступны для посетителей.