Екатерина Бурмистрова
«В текущих трудностях человека виноваты родители» – в сознании современных людей укоренились такие идеи, возникшие из установок Фрейда.
Сейчас на идеи Фрейда наложилась «теория привязанности» – одно из самых модных явлений в психологии и первое, на что наталкивается молодой родитель, изучая принципы воспитания. Основная идея ее, что качество жизни человека связано с тем, насколько качественной была базовая связь с родителями в первые его месяцы, недели и годы. Идея очень правильная, богатая на смыслы, она может многое дать для выстраивания отношений как с кровными, так и с приемными детьми. Но эхо теории привязанности, с моей точки зрения, распространилось и на отношение нынешних родителей к собственным родителям.
Отсюда, если говорить бытовым языком, обвинение родителей в существующих проблемах. Причем обвиняющему не 16 и даже не 25 лет, речь не о времени пубертата или юности, когда человек отделяется от родительской семьи, выстраивает свою позицию. Он может жить в другом городе, в другой стране, на другом континенте, сменить несколько профессий, быть в браке или даже развестись и снова вступить в брак, но он по-прежнему думает: все, что с ним происходит – это из-за того, что его родители что-то не так сделали или не сделали.
Речь сейчас не о тех людях, которые системно занимаются этой темой, ходят на психотерапию или систематически исповедуют что-то во взаимоотношениях. Я говорю о людях, которые не двигаются определенно ни в каком направлении, они находят этот способ описания себя и своих жизненных затруднений и с ним остаются. Они это услышали – и применили к себе, может быть, даже не читая ни о какой теории привязанности и не изучая Фрейда. Просто это очень легко примагничивающаяся теория о влиянии родителей не только на детство, но и на дальнейшую жизнь, идея первичной травмы.
Группы риска
Да, действительно существуют ситуации, связанные с насилием, травматичные, калечащие, последствия которых трудно преодолеть годами и десятилетиями. Это, в первую очередь, сексуальное насилие. Надо сказать, что это не так редко происходит в России, как принято думать.
Второе – это систематическое физическое насилие, когда ребенка били и били жестоко. Не «однажды раз мама замахнулась и ударила по лицу», а били регулярно, жестоко, битье считалось приемлемым способом воспитания.
Следующая ситуация, которая действительно может травмировать – это жизнь с зависимым человеком, чаще алкоголиком. Не «один раз напился на Новый год и шумел», а регулярное употребление спиртного с запоями, с изменением сознания и поведения, от которого страдает второй родитель.
Еще один травмирующий фактор – когда кто-то из родителей страдает психическим заболеванием и не лечится, и не находится под наблюдением. Клиническая депрессия может быть опасна для ребенка, если она никак не пролечена и если нет другого взрослого, который может объяснить и компенсировать состояние человека в депрессии. Опасны психозы, психопатии, особенно если это мужчины, и маниакальные состояния, если это женщины…
Наверное, этот список можно еще дополнить, но я назвала основные травмоопасные вещи первого порядка. Если у кого-то в детстве были такие ситуации, то это повод обратиться за психологической помощью, даже если ничто не беспокоит – сейчас почти во всех городах России есть бесплатные психологические центры. Хорошо бы, чтобы ситуация такого травматичного детства была проработана, так как у каждого из этих типов нарушений есть определенные последствия в формировании характера и личности, и тут речь не о том, что дети не могут простить родителей, а о том, что проблемы могут тянуться годами, потому что было очень много боли.
Но я часто вижу, что люди, выросшие в тяжелейших ситуациях, за этой психологической помощью пошли, потому что им было невыносимо, проработали отношения, простили родителя, который их не защищал, перестроили свое отношение к обидчику и насильнику. Там может быть сожаление, боль, слезы, но нет идеи, что в моем «сегодня» виноваты родители. Опыт показывает, что среди тех, кто ищет все причины и трудности в своем детстве, очень мало людей, которые имели тот травматичный опыт, о котором я рассказала.
Увидеть любовь
Конечно, все родители совершали ошибки – они же живые люди, воспитывающие своих детей в конкретной социальной действительности. Они могли, например, не додать внимания, любви, и это отзывается в давно выросшем ребенке. Это повод проанализировать, понять, что в родителе, в его биографии, здоровье, в его выборах привело к этому.
Возраст после 30 лет – это время глобального пересмотра не только собственного жизненного опыта, но и опыта жизни родителей. Уже с другой высоты, с другого уровня мы можем посмотреть на их жизнь не как дети, а как люди, имеющие жизненный опыт похожей весовой категории.
И с этой высоты можно увидеть, что ранящее поведение родителей, их реакции, например, часто – маркер культуры, и нужно видеть второй смысл родительских высказываний. Мама, которая говорит что-то из серии: «Ты сама виновата, что с мужем развелась» или «Ты ничего не умеешь, вот в жизни все так и складывается», просто по-другому не может выразить беспокойство. Это значит, что у человека собственные проблемы, которые он не смог разрешить, и кроме как в форме обвинений он не может высказать свою тревогу и заботу. Обычно за ранящими, болезненными формулировками стоит кривая искаженная любовь, которую человек не может показать, которая никогда не звучала словами, ведь его самого не хвалили, не обнимали, не поощряли, существовал запрет на положительные высказывания.
Лучший вариант – когда взрослые идут дальше, чем прошли родители, по уровню осознанности коммуникации с ребенком, по уровню понимания чувств своих родителей, заботятся как бы в две стороны.
Фото: freepik.com
Усыновить родителей
В классической семейной психологии считается, что наступает момент так называемого удочерения или усыновления родителей. Причем это существует в каждом поколении, потому что ребенок становится психологически старше и понимает больше, и берет на себя заботу и ответственность, которую о нем никогда не брали. Ту степень ответственности и меру заботы, на которую никогда не был способен его собственный родитель. Это, конечно, очень сложное дело, потому что обидно.
Что такое стать мамой своей маме или папой своему папе? Это значит стать в каком-то смысле старше их, понять их реакции лучше, чем понимают они сами, перестать о них раниться.
Это такой путь, который кажется мне правильным – адвокатство поколения родителей. В целом у поколения родителей была тяжелая жизнь – государство более жесткое, рабочие графики более жесткие, очереди, отсутствие бытовых удобств, не было бытовых автоматов с кнопками. Главное же – более низкий уровень культуры, внимания по отношению к себе. Наши родители часто – дети послевоенного поколения, до них донеслось эхо войны, эхо нехватки внимания. Может быть, это было не так жестко, как у поколения бабушки, но все равно им было не до каких-то разборок с собственной личностью. Мне кажется, это часть травмы поколений. Мы много говорили про то, что тяжелейший XX век в России прошелся по каждой семье, в результате пережитых испытаний появилась определенная жесткость, в том числе в отношениях с детьми.
Она есть и сейчас – нигде так жестко не реагируют родители на промахи собственных детей, и почти нигде не вешают на родителей ответственность за поведение ребенка. У нас, к сожалению, это эмоционально закрепленный момент с советских времен.
Наши жесткие мамы и жесткие бабушки выросли не в семьях, а в детсадах и яслях. Ими часто тиражируется отношение к ребенку, которое было воспринято не от своих старших родственников, а от воспитательницы яслей, которой абсолютно все равно, кто там что переживает. Мне кажется важным момент, что в целом у поколения мам уже была ослаблена связь с их мамами.
Когда взрослые дети все это осознают, им будет проще понять своих родителей и перестать их осуждать.
Если же взрослый человек продолжает во всем винить родителей – это хуже, чем инфантильность.
Инфантильный человек – просто незрелый, а здесь происходит подтасовка, постановка себя в позицию жертвы: «Я пострадал от недостатка любви в детстве, я пострадал от действий родителей, они меня недолюбили, или они меня любили слишком сильно и авторитарно. Я не буду ничего с этим делать, я буду от этого страдать. Я буду находить все причины своих неудач в этом, вместо того чтобы менять себя и не анализировать, и реконструировать тот опыт».
Меня тревожит, что люди останавливаются на стадии нахождения виноватых. Да, все действительно могло быть: действительно, ребенка позже всех забирали или оставляли на пятидневке, не интересовались, не ходили на выступления. Или наоборот, очень сильно любили, шагу не давали ступить, кормили с ложки, не давали выплевывать, контролировали всё, начиная от марки белья до 18 лет, кончая перепиской. То есть либо слишком близко, либо слишком далеко. Но люди, найдя этого виноватого, всё говорят: «Вот теперь понятно, почему всё так».
Не судья и не прокурор
Но нахождение причины – это только первый шаг. Потому что если себя так описывать, как жертву, как пострадавшего, как инвалида детства, то лучше вообще тогда не рефлексировать.
Фото: unsplash
Хороший вариант, когда люди понимают, что, возможно, причина моих нынешних тревог, состояний, проблем, неврозов даже в том, что происходило в детстве. Да, родитель вел себя не идеально, но я понимаю, каковы были его обстоятельства. Я понимаю, каким было его воспитание, его личная история. Я предполагаю, что, возможно, он делал лучшее, что мог делать в этой ситуации. Если так это описать нельзя, если он не делал лучшее, то постараюсь не быть ему судьей. Возможно, есть что-то, чего вы еще не знаете, или еще возраст не пришел понять лучше. Важно – не становиться в позицию судьи и, тем более, не становиться в позицию прокурора – это никому не полезно.
Поняв все это, нужно разбираться с последствиями, а не с пожилыми родителями. И стараться не повторять их ошибки на своих детях.
Когда человек начинает двигаться дальше в момент принятия, когда почти во многих ситуациях можно пожалеть их, а не себя, или поплакать о них. Может быть, пожалеть нельзя, может быть, там было что-то очень жесткое и некрасивое, но можно поплакать о себе тогдашнем, о том ребенке, которым вы были, но не жалеть себя сегодняшнего.