В колонке гл. редактора журнала Фома Владимира Легойды озвучена очень важная мысль – об условности отличия воцерковленных людей от невоцерковленных. Особенно это заметно, когда человек говорит о самом себе – чтобы людям церковным не проводить разделения между собой и всеми остальными, чтобы не выделять себя из среды всех окружающих по принципу близости к Церкви, не считать себя лучше или «полнее» или «спасеннее». Чтобы церковное сознание – т.е. понимание полноты благодатных даров и единства верящих во Христа всех времен и во всех народах – не уходило на периферию, не заменялось ощущением «своего человека» в «своей компании».
Увы, сейчас нередко церковное сознание заменяется следованием условностям определенной приходской субкультуры, вырабатывающей свой язык, свои темы для разговоров, свои ценности, свои поводы для шуток. Для такой среды характерен не только кодекс определенной одежды и образа жизни, но вполне нормально и «перемывание косточек» известным священнослужителям. Тот же, кто всем этим неписанным правилам не следует и таких обществ сторонится – тот «не наш», внешний и даже подозрительный. И получается, что так понимаемая принадлежность к Церкви не объединяет, а выделяет «свой круг», по сути разделяет людей и между приходами, и внутри прихода…
Однако есть и противоположное духовное явление – когда человек, по сути, с жизнью Церкви и не познакомившийся, считает себя уже вполне христианином, могущим не только слушать (этого как раз и не хочется), но учить, всему назначать свое место. Он «знает цену» пастырям и духовным явлениям, говорит безапелляционно, при этом декларируемая вера может вполне соседствовать с языческими или оккультными заблуждениями. Фактически он сам себе и законодатель и пророк. Такое мы тоже регулярно видим и слышим и рядом с нами и во многих СМИ.
На самом деле, и одно, и другое явления имеют очень важное сходство, на языке свв. Отцов именуемое как «самость», «самомнение». И оказывается не таким уж важным, происходит ли самость от знаний или от их отсутствия. Важно, что человек считает себя или свою компанию мерой всех вещей.
Однако есть и еще одно, несколько иное значение слова «воцерковленность», которое уже проводит довольно серьезный водораздел между верящими во Христа и приходящими в православный храм. И об этом разграничении нельзя не сказать. Эта та мера ответственности за Церковь, за приход, которую несет каждый человек.
Увы, еще с советских времен считается нормальным, когда под церковью понимаются клир и причт, удовлетворяющие «культовые потребности» всех приходящих. Когда христиане самих себя Церковью по сути не считают, но говорят, что лишь приходят (заходят) туда. И очень часто это укрепляется и мнением самих клириков и причетчиков. Ведь от рядового прихожанина как правило ничего в приходе не зависит и ему ничего по сути не доверят. Он лишь «потребитель духовных услуг», платящий за них деньги либо получающий их даром. В действующем приходском Уставе у прихожан по сути ни прав, ни обязанностей (кроме материальных, и то довольно абстрактных). Прихожане безответственны и ни на что не влияют. Настоятель может быть легко переведен в другой храм, и старания прихожан тут могут только попортить ему нервы и условия служения.. Сколько мы знаем примеров, когда на благоустроенные приходы после смены настоятелей назначались совершенно посторонние люди, разорявшие духовный очаг. И никому не было интересно, что думают прихожане.
И здесь проходит действительно серьезный водораздел – между «сотрудниками» и «потребителями» (и одновременно снимается различие между воцерковленными и невоцерковленными. Положение многолетней прихожанки храма, не входящей в церковный совет по сути ничем не отличается от положения впервые зашедшего человека).
И получается, что хотя православными себя считает более половины населения, а живут церковной жизнью несколько процентов, фактически же владеют и распоряжаются всем, принадлежащим Церкви, гораздо меньшая группа, которая в массовом сознании и отождествляется с Церковью. И по ее действиям судят о Церкви. И это разделение уже гораздо конкретнее разделений по степени воцерковленности.
Что же делать? Думаю, нам предстоит осознать единственное важное для Господа разделение между людьми, которое может быть преодолено только нашими стараниями – разделение по мере любви и ответственности. Чем больше любим храм как свой духовный дом, чем больше участвуем в его жизни, чем менее являемся для него посторонними, чем в большую меру любви вырастаем – тем более приближаемся к Господу и Его небесной Церкви.