— Добрый вечер, дорогие друзья! Это Анна Данилова. С вами «Правмир». Сегодня у нас в гостях Алена Владимирская — главный хантер рунета. Мы попросили Алену поговорить с нами о том, что сейчас происходит, чего ждать, к чему готовиться и что делать. Спасибо вам большое.
Алена, сейчас, я так понимаю, вы работаете в особенно интенсивном режиме. В последнее время у вас не только прямые эфиры, но и встречи с прессой, у вас постоянно работает служба бесплатной консультации по смене работы.
— Сейчас очень много запросов, бывает в день мы обрабатываем до 900. Нам можно написать, и лучше сделать это. Я дам ссылочку, куда писать. Можно позвонить, но это сложно, потому что такой объем [работы] и не дозвониться, поэтому я призываю вас писать, ссылочку дам. Вопросы — это очень конфиденциально, их вижу только я и автор, который ведет направление. Вы потом на почту получаете ответ.
Люди, которые пишут нам, делятся на несколько категорий. Сейчас это не безработные, не те, кто уже потерял работу.
До последних дней было так называемое «вето» со стороны правительства и президента: пока шли эти карантинные дни, увольнять людей было нельзя. Увольняли только те компании, которым терять было, условно, нечего. То есть компания банкротится или что-то, и просто нет возможности [содержать штат]. Все остальные, которые пытались себя сохранить, не увольняли, потому что за это были обещаны огромные штрафы и разные карательные меры.
В основном, конечно, нам писали люди, у которых нет работы, вообще нет, к этому моменту ее не было. Они понимают, что ее очень сложно найти, и беспокоятся. Пишут многие люди, которые просто переживают, потому что непонятно, не потеряют [работу], потеряют, что делать, срочно искать, ждать? Третья категория — это малые некоммерческие организации, которые просто закрываются со страшной силой.
Что спрашивают? В основном пишут большие города — это Москва, Санкт-Петербург. Конечно, люди очень тревожатся, конечно, люди очень беспокоятся. Их можно понять, потому что эта ситуация возникла внезапно, к ней никто не готов. У людей нет ресурсов, чтобы поддержать себя.
Это четвертый кризис в моей профессиональной жизни. Чем он отличается от других? Обычно кризис не возникал просто так, за один день. К нему шли предпосылки, и люди взрослые и умные это понимали и пытались переползти в более стабильные места, подготовиться, какую-то сумму денег набрать и вложить ее — лучше не в деньги, а во что-то, начиная от продуктов, огородов, дачных домиков, еще в какие-то вещи. А тут все случилось совершенно внезапно, никто не ожидал. Люди просто оказались не готовы, вырваны из своих условий традиционных, заперты дома, в замкнутом пространстве, вокруг куча неизвестности, ходит болезнь, и конечно, все это очень турбулентно, очень тяжело.
Пишут очень многие, а мы — не психологическая служба. Мы — именно про карьеру и работу, поэтому если у вас вопрос: «Мне сложно, мне тяжело, мне одиноко», — я искренне вам сочувствую, но мы точно не будем отвечать, просто у меня нет компетенции в данном случае. Это область человеческой психики, и это очень серьезно.
Мы отвечаем практическими советами, что нужно сделать, чтобы найти работу. Если вы сейчас еще работаете, вам лучше не искать, вам лучше подождать — какие-то совершенно практические и понятные вещи.
Алена Владимирская
— Это же огромная работа, не представляю, сколько на это может уходить часов.
— Это полный рабочий день куратора. Я уже не помню, когда я работала меньше 14 часов.
— С чем это связано, какой у вас интерес? Все-таки у вас коммерческая компания.
— Это связано с тем, что я 17 лет на рынке, с репутацией, с тем, что я действительно очень люблю свою работу. Даже когда я устаю, а периодически я устаю очень, я очень ее люблю.
У меня нет желания заработать все деньги мира. Я не самый бедный человек, но я не хочу продать этот бизнес, заработать 500 миллионов долларов и уехать. Потому что я не знаю, что буду делать, если сяду на пляже и стану смотреть на море или кататься на яхте. Потому что я два дня покатаюсь, а на третий взвою.
Конечно, бизнес должен приносить деньги, иначе это просто не бизнес, но, как ни странно, для меня это совсем ключевая история, показатель того, что ты делаешь бизнес и делаешь его правильно. Долгосрочно я твердо уверена, что выигрывают все бизнесы, и та рекомендация, которая строится на понимании, в том числе и социальной ответственности. Я не говорю, что я благотворительный фонд. Помогать и при этом, естественно, иметь с этого выгоду — это нормально.
Мы отвечаем на большое количество вопросов, часть людей возвращаются на наши разные уже платные услуги, потому что поняли, что мы не обманем, что мы вошли в положение, мы рассказали. Это же рынок доверия, это рынок экспертизы, поэтому мы так работаем.
Про экономический кризис и безработицу
— Как вы сейчас оцениваете то, что происходит с рынком занятости? Несколько недель назад в интервью «Медузе» вы сказали, что наступает «время “доширака” и слез». Насколько это действительно большой кризис, и он в масштабах на что похож?
— Он ни на что не похож, потому что кризисы обычно носили всегда локальный либо экономический, либо политический характер. Страна попадала в какую-то плохую ситуацию, связанную с войной, связанную с политическим кризисом, как у нас бывало, или связанную с неправильной экономической политикой и в результате — дефолтом и прочими вещами.
Сейчас это мировое бедствие, вирус, поэтому совершенно непонятно, страны только выбираются. Еще никто не понял масштабов ущерба.
Сейчас Европа начинает немножко выдыхать, у них раньше немного началась эпидемия. Просто факт: «Ура, мы начинаем из этого выбираться! Мы начинаем контролировать ситуацию, у нас уже не столько умирает людей, мы как-то на это влияем».
Во-первых, никто не понимает экономической опасности. Во-вторых, лекарства нет, мы должны это понимать, все еще ждут вторую волну осенью. Поэтому совершенно непонятно, никто не знает, насколько сильный этот экономический кризис, многие его сравнивают с Великой депрессией. Некоторые его сравнивают с войной, но это, конечно, кощунственно. Но я думаю, что он будет не такой [как прежние], на него не распространяются прошлые закономерности.
Я думаю, что самую большую волну безработицы мы получим осенью.
Это связано ровно с тем, что сейчас лето, большинство компаний пытаются сохранить людей. Они выводят их на неполную рабочую неделю, на неполный рабочий день, уменьшают зарплаты в каких-то частях, но пытаются сохранить. Потом часть компаний отправит людей на лето в неоплачиваемые отпуска, люди радостно поедут на дачи, в деревни, а потом случится осень, и к этому моменту масштаб кризиса докатит — тогда, мне кажется, будет сильное сокращение.
— На ваш взгляд, все, что происходит — это абсолютно неизбежная ситуация или со стороны государства что-то можно сделать? Видите ли вы какие-то попытки удачного выхода из кризиса в других странах?
— Вы знаете, я, во-первых, не вирусолог, и я не готова говорить об этом, и не экономист, у меня нет какого-то базового образования или знаний. Второе, судить можно уже, когда ты прошел ситуацию, которая возникает впервые.
Меня по-человечески очень удивила история, что страна у нас вчера стала выходить из карантина на самом, на мой взгляд, пике. Может быть, это как-то просчитано и правильно, я не знаю.
Но, конечно, хорошо то, что семьям с детьми начнут сейчас выдавать деньги, причем с минимальными проволочками. Если так будет и на местах не увязнет в какую-нибудь адскую бюрократию, какие-нибудь сложные согласования, то, конечно, очень поможет.
В Москве 10 тысяч — это очень маленькая сумма. Я сама родом из небольшого города Вологды, там это вполне себе деньги, на которые ребенок вполне может жить месяц, не шикуя, без лего, шоколадок и прочего, но совершенно спокойно питаться. В целом правы мы или нет, или права Швейцария или еще кто-то — это станет понятно потом. Сейчас это совершенно непонятно.
— Выдают, кстати, действительно без проволочек. Я сейчас получила выплату на детей до трех лет. Не могла получить, у меня на одного ребенка не было СНИЛСа, я позвонила, мне сказали: «Ничего не надо, поставьте нули, достаточно самой базовой информации».
— Видите, прекрасно! Мы все время ругаем нашу власть. Честно скажу, наша власть довольно много сделала для того, чтобы мы ее ругали. Но вот эти решения о быстрой выдаче денег на детей — это, конечно, очень хорошо, потому что поможет.
У меня недавно умер папа, и мама живет — она уже пожилой человек — одна в Вологде. Я живу в Москве. Как могла, маме обеспечивала быт, с точки зрения уборщиц и прочих вещей. Сейчас это все делать нельзя, потому что мама очевидно в группе риска, ей больше 70 лет, она не очень здоровый, естественно, человек. Поехать я к ней не могу, даже если я сбегу как-нибудь с карантина, выпишу себе командировку и все прочее, просто я боюсь ее заразить.
Во всех городах открыты волонтерские службы. Чтобы мама не выходила, ей приносят продукты. Причем это не те социальные службы, которые действуют два раза в неделю, а волонтерская служба, которая по первому звонку тебе приносит в течение часа или двух-трех все продукты и не только их, а и то, что ей нужно — это, конечно, прекрасно.
Поэтому сказать, что у нас все так плохо, а везде в мире — хорошо, нельзя. Мне кажется, никто в мире не был к этому готов. Последняя у нас такая эпидемия, если мы не берем локальные, была в 1920 году прошлого века. 100 лет прошло. У нас навыка нет, никто не был к этому готов.
Про работу онлайн
— Оправдались ли те радужные ожидания, которые в начале эпидемии были связаны с онлайном? Сначала говорили, что это плевое дело — все перейдут в онлайн, будет круто работать, все, наконец, увидят, как это здорово.
— Не то что не оправдались… Это неоднородно. Есть какие-то индустрии… Мы в больших городах, например, вообще во многом выживаем за счет онлайна — доставка еды из магазина, особенно пожилым людям, которым правда страшно выходить в Москве. Доставка лекарств. Но если мы говорим про развлечения, мы, конечно, стали больше смотреть, потому что в кино не ходишь, в театр — тоже, никуда, больше смотришь кино онлайн и читаешь книжки онлайн.
Но в целом говорили про две главные вещи. Первая — это удаленная работа, которая у многих людей проходит очень сложно. Это связано даже не с тем, что не хватает программного обеспечения или навыка — нет, большую часть, как у Булгакова, «испортил квартирный вопрос». Когда вы большой семьей: мама, папа, двое детей, кошка, собака, канарейка, еще свекровь, теща — живете в двухкомнатной квартире, довольно сложно работать удаленно, потому что это просто логистически невозможно. Около тебя дети, они не понимают, раз мама дома, она должна быть с ними, а чего она сидит за компом. Это не оправдалось.
Но главное, что не оправдалось, и это признают все — история про онлайн-образование, в основном детское. То, что у нас произошло с онлайн-образованием детским — это чудовищная вещь, потому что [к нему] не готовы. Тратились огромные деньги на всякие платформы онлайн-образования — и государственные, и частные, и венчурные деньги, были огромные капитализации.
А оказалось, что это просто учитель, сидящий с другой стороны экрана, и дети к этому совершенно не готовы. Они не готовы это слушать, они не готовы понимать этот материал. Бедные учителя выкручивались, как могли, всякими средствами — в чате, в WhatsApp, что угодно — но это, конечно, показало огромный кризис онлайн-системы. Не зря люди так протестуют, потому что это не только впустую потраченные деньги, которых, конечно, жалко. Но нервы родителей, нервы детей, недополученные знания, большое количество семейных ссор и прочее.
Я не знаю, что будет с теми, кто сдает ЕГЭ в этом году. Когда они будут сдавать, когда они будут поступать? Как они учились в последние три месяца — это вообще какой-то адочек. Другие еще, наверное, как-то догонят. Конечно, [онлайн-образование] показало сильное расслоение общества. Родители, у которых есть деньги, немедленно стали покупать репетиторов, индивидуальные занятия, чтобы хоть как-то…
Конечно, вирус и пандемия вытащили наружу социальное неравенство. Квартиры, в которых живут люди, возможность уехать на дачу. Особенно в Подмосковье цены на простенькие дачи подскочили до 100–120 тысяч в месяц, просто потому что дач не хватает. Возможность покупать вкусную еду, возможность купить занятия репетитора, чтобы дети занимались, и еще какие-то вещи…
Конечно, во всем этом выяснилось, что неравенство сильнее, чем об этом было принято думать. Не то чтобы его прятали, просто оно так не выражалось.
Сидит твой коллега на работе, ты же не знаешь, в какой квартире он живет, а у него, оказывается, однушка, и там шесть человек. Или еще какие-то вещи — папа работал на двух, на трех работах, водителем и грузчиком, и прочее — все это исчезло, он был самозанятый, и теперь семье нечего есть.
— Алена, как вы думаете, какой процент работодателей перейдет на дистанционный режим работы сотрудников? Будет ли такая тенденция, и как это повлияет на то, как люди будут работать — зарплата, график работы?
— Мало работодателей, которые уведут всех полностью на удаленку. Точно так же малое число компаний вернут всех в офис.
Сейчас компании выходят из карантина, прежде всего региональные, но и московские тоже думают об этом, строят планы. Все считают деньги, всем тяжело, надо экономить на офисе, особенно если он не куплен, в Москве в основном они у всех арендованы. Часть людей будут возвращать, часть — не будут.
Мы ожидаем, как говорят эйчары, что в среднем, в разных компаниях в IT-сегменте больше 50% сотрудников уведут на удаленку, оставят только ключевых людей в офисе. Не в IT-компаниях, а по разным сегментам… Есть, конечно, компании, где нельзя никого вывести на удаленку — завод или хлебопечная фабрика, но в целом где-то офисы будут уводить, где-то — прочее, то есть от 10% до 30% не будут возвращать в офис, оставят их на удаленке.
Другой вопрос, что эта удаленка будет совсем не такая, о которой принято думать. С этим уже столкнулись во время карантина. До этого считалось, что удаленка — это ты сидишь где-нибудь на даче, на югах, на море, еще где-то, у тебя компьютер, и ты там работаешь. Нет, оказалось все иначе — ты должен сидеть в том же самом часовом поясе, ты должен отвечать в течение 15 минут на каждый запрос — это отслеживается. Какие-то компании чуть ли не постоянно отслеживают движение твоей мышки, есть специальные программы. Удаленка оказалась совсем не такой приятной вещью, как это принято думать.
Конечно, многие люди скучают по офисам, во-первых, из-за квартирных вопросов, во-вторых, просто надеть платьице, прийти в красивый офис, а их обычно делали приятными и красивыми, поговорить с коллегами, корпоратив либо просто у кого-то день рождения, тут тебе какой-нибудь чай, кофе, печеньки, еще что-то. Этого ничего сейчас нет, и такой день сурка, и ты всего этого лишен, потому что общение в чатах с коллегами все равно не такое, как ты в красивом платьице зашел в столовую, и все тебе кивают. Поэтому удаленка большинству людей не понравилась.
Согласно опросам, в Москве из тех людей, которых вывели на удаленку, от 50% до 80% очень хотят вернуться в офис, потому что им не понравилось. Другой вопрос, они говорят, что, может, вернуться в офис не на всю неделю. Условно — на один-два дня в неделю удаленно, а в остальное время — в офисе, еще как-то.
Все больше и больше обсуждают формат, в котором не будет закрепленных рабочих мест, они будут только за какими-то руководителями, где это необходимо по регламенту, остальное — ты должен быть два-три дня в офисе, остальное время ты можешь работать либо удаленно, либо в офисе. Ты заявляешь день, тебе говорят, какие есть столы свободные, ты приходишь, садишься и работаешь. В таком виде, скорее всего, будет.
— Понятно. Поскольку «Правмир» исторически всегда был в удаленной редакции, нам не пришлось перестраиваться. Но в целом да, мы тоже очень скучаем уже по живому общению, потому что это важнейший ресурс идей и поддержки. Планерка в ZOOM — это совсем не то. Не будет ли возможность онлайн-работы для работодателей каким-то поводом сократить зарплату, сделать ненормированный рабочий день, круглосуточную работу? Не вырастет ли конкуренция при подборе персонала?
— Конечно, вырастет. Как только ты уходишь на удаленку, у тебя нет ограничения — брать на работу только москвичей или жителей Рязани. Ты можешь нанимать сотрудников со всей страны, а может быть, со всего мира. И дальше люди начинают конкурировать двумя вещами — навыками и ценой.
Живя в регионе, если у тебя хорошо прокачаны навыки, ты выигрываешь, потому что стоимость жизни в Москве или в Санкт-Петербурге и стоимость жизни в той же самой моей родной Вологде совершенно разные. Те же 100 тысяч в Москве — это нормальная, но не очень большая зарплата, а в Вологде ты чувствуешь себя миллионером. Поэтому ты можешь сказать: «Я буду делать эту работу не за 100, а за 75», — но все равно ты себя будешь чувствовать хорошо. Поэтому в условиях кризиса, когда деньги даются очень тяжело — конечно, это вызовет конкуренцию.
Другой вопрос, что у тебя должны быть очень современные навыки. И тут мы говорим, что в регионах — я тут не боюсь никого обидеть, потому что сама человек из региона — уровень образования другой. Главное, нет привычки учиться всю жизнь. Прокачка этих навыков регионалам свойственна меньше в целом, я не говорю, что ее вообще нет, но меньшее количество людей этим системно занимаются. Поэтому чаще всего проигрывают по навыкам.
Но если вы поставите это как систему и нормально будете прокачивать свои навыки, то вы в легкую будете выигрывать хорошие позиции у москвичей и санкт-петербуржцев.
Другой вопрос, что вы не сможете [стать] финансовым директором, операционным директором, основным директором по маркетингу, потому что все-таки ключевых людей будут держать в офисе, может быть, не все дни, но будут держать. Условно, просто ведущим маркетологом, финансовым менеджером, юристом — вполне.
— Правильная ли стратегия что-то придумывать в онлайне? Сейчас кажется, что уже все преподают все, что можно — как выращивать цветы в домашних условиях, как подстричь свою собаку и так далее. Насколько это вообще правильно — запускать такие курсы?
— Я хочу сказать: придумывать это хорошо, но не тратьте на это деньги. Попробуйте это сделать в домашних условиях. Скайп и ZOOM бесплатные. Объявите в своих соцсетях или письмами своим друзьям о том, что вы проводите такой курс.
Обязательно возьмите за это деньги, хотя бы немного, хотя бы 100 рублей. Почему? Потому что на бесплатное всегда придет куча народу, и будут говорить: «Все хорошо!» А когда люди голосуют рублем, вы увидите, это жизнеспособно или нет.
После этого, если у вас пошло, если замечательно, значит, это заработок. Но надо понимать, что сейчас действительно переизбыток чудовищный, и для того, чтобы люди покупали у вас услугу, они должны вам очень доверять, и вы должны быть очень раскручены. Хотя бы малое число людей должно признавать вас как суперэксперта в чем-то, и это что-то должно быть нужно. Дальше они начнут рекомендовать друг другу, но иначе вы просто потратите гигантские деньги, чтобы пробиться через эту лавину рекламы бесконечных онлайн-курсов. Пробуйте сначала в бесплатном режиме.
Про сферы, по которым ударил кризис
— Понятно. Сейчас многие люди были закредитованы. Как вы думаете, увеличится ли сейчас количество кредитов и повлияет ли это каким-то образом на рынок труда?
— Количество кредитов, конечно, уменьшится — оно напрямую зависит от того, сколько их выдают. Кредиты уже сейчас, все говорят, получать намного сложнее, особенно те, что касаются живых денег, а не переводов на карту, еще каких-то услуг — ни скидок, ни покрытия каких-то расходов.
При этом очень сильно, критически растет количество людей, которые не отдают кредиты, попадают в кредитную яму. Отсюда возникают две вещи. Конечно, таким людям значительно сложнее найти работу. Дело в том, что если вы попали в кредитную яму, у вас есть просрочки по кредитам, вероятнее всего в больших хороших компаниях вы не пройдете службу безопасности, если на вас уже возбуждены дела, работают приставы.
На самом деле людей загоняют в двойную яму — у меня уже просрочка, меня ищут судебные приставы, а я и устроиться не могу. Так расцветает этот чудовищный микрофинансовый рынок, где какие-то тысячи процентов, это все от этого. От непонимания и неумения многих людей работать со своими финансами, исторически нас не учат, им часто и пойти-то некуда.
Поэтому как это повлияет на рынок труда? Будет большое количество людей… Давайте называть вещи своими именами, чтобы выжить, тот малый и нижний средний бизнес, который не умрет, уйдет снова в серую зону — на год, на два, и там будет адский демпинг зарплат, адские будут истории про обманы. И туда будут идти все равно эти люди, потому что им больше идти некуда. Их там будут обманывать, они будут от этого плакать и подавать в суд, а суды не будут принимать эти дела, потому что формально ты не работаешь, но деваться некуда.
— Какие сферы наиболее пострадали, на ваш взгляд? Сотрудников каких специальностей уволят?
— Первое — это все, что связано с малым бизнесом. У него просто не было денег на то, чтобы пережить этот период, плюс он возник неожиданно. А малый бизнес расплачивался со своими поставщиками, у них были стандартные платежи, он просто не переживет время карантина, особенно в больших городах, где он продолжается — Москва и Санкт-Петербург. Поэтому большое количество бизнесменов и людей, работающих в этих компаниях [потеряют работу].
Малый бизнес, как говорят бизнесмены, это не история олигарха. Это человек, который зарабатывал чуть больше, чем люди в найме, рассчитывал, что это дело его жизни — «я пеку пирожки», «у меня маленькая парикмахерская» и прочее. У него всегда была некая история и кредитные линии. Это нормально — жить на кредитные деньги, потому что этому я должен, этот должен мне, оно так себе шло — главное, чтобы в целом был плюс. Конечно, этот плюс маленький не выдержал двух месяцев простоя, и люди в результате остались все должны друг другу, все в долгах. Они прежде всего ищут работу.
Второе — сфера туризма. Вопрос о двух вещах: во-первых, непонятно, когда он откроется, во-вторых, а будут ли, когда он откроется, деньги у людей, для того чтобы путешествовать. У кого-то будут, но так ли это будет массово, как ездили, очень большие сомнения.
Конечно, рестораны и кафе, конечно, авиаперевозки — это те отрасли, которые пострадали первыми. Конечно, еще все, что связано с непродуктовыми товарами и с обслуживанием. Что делают первым люди, когда попадают в кризис? Они начинают экономить на всем, кроме самого необходимого — еды и каких-то самых необходимых вещей. Платьице уже все — закончится, потом куплю.
— Одежда и обувь не нужны уже сейчас, дома сидим.
— Да-да-да. Мебель какую-нибудь хотели? Давай подождем годик или полгодика, там разберемся. Ремонт? Давай тоже посмотрим. Все эти отрасли, конечно.
Про продажи как спасение
— Я всегда в кризисы какие-то думаю, чуть-чуть люди вроде бы вздохнули, первые год или два… Помню, что в 2014 году тоже очень остро это чувствовалось — вроде чуть-чуть получше стало и снова. Ох… Что сейчас вы бы посоветовали людям — это общий вопрос, но что делать? Например, у нас сейчас очень много вопросов от людей, которые работали в храмах, которых просто не то что уволили, но зарплаты нет, потому что храмы закрыты.
— Понятно, закрыли и перестали платить.
— Да. Это люди каких-то средних или гуманитарных специальностей чаще всего, иногда — люди без образования, иногда — с музыкальным образованием. По музыкантам, вообще, шарахнуло страшным образом.
— Конечно.
— Потому что пострадали люди от певчего до условной Полины Осетинской, у которой отменены все концерты…
— Отменены все концерты.
Что делать? Прежде всего, давайте говорить честно, вам надо признаться самому себе, что вы живете в условиях кризиса. Конечно, хорошие времена вернутся. Нельзя отказываться от своей карьеры музыканта, еще каких-то [дел], что вы любите, это должно быть. Но сейчас это надо перевести в хобби. Певчей в храме вы теперь можете работать по выходным только. Или еще какие-то вещи оставляйте как хобби, сейчас все это не выкормит.
Если у вас нет денег, прежде всего надо идти туда, где деньги есть. Куда зайти легче всего с любым образованием? Это любые продажи. На самом деле вы, я понимаю, не хотите, не любите, не умеете продавать, но сейчас немножко военное время. Оставляйте творчество как хобби, а живите на это.
Пройдет три, четыре, пять месяцев… Весь опыт прошлых кризисов [показал], что чуть раньше, чуть позже, но начнет все восстанавливаться. Надо это просто пережить. Это как внутренняя война. Накормить ребенка, помочь родителям, у которых пенсия ничтожная, важнее сейчас, чем история «я не хочу этим заниматься».
Надо идти туда, где есть деньги — деньги есть в продажах, и туда легко берут.
Да, там сложно работать. Да, там неприятно многим работать, не все готовы к продажам, но эта история — «это я переживу», а певчим я остаюсь, как хобби, и в субботу, в воскресенье я работаю певчим.
— Можно совсем для чайников? Продажи — это что? Куда заходить, что делать?
— На самом деле начинайте с простых вещей. Тебе дают какой-то товар, ты по телефону звонишь и его продаешь. Все мы с этим сталкиваемся — от банковских продуктов, страховок, заканчивается всякими кастрюлями и прочим. Таких объявлений каждый день миллион. Выбирайте что-то, что вам, условно, внутренне ближе, чтобы было проще все-таки. Нельзя торговать тем, что вам совсем неприятно — вы не сможете это продать. Дальше просто переламывать себя и продавать.
— Продажи, вообще, бывают через такие телефонные звонки?
— Да, конечно.
— Мне кажется, что всегда люди орут и отправляют.
— Конечно, все бывает, иначе бы никто этих людей не держал.
— Алена, кого сейчас через вас ищут? На какие вакансии к вам приходят запросы, кроме топовых?
— Любых антикризисных менеджеров, которые умеют выводить компании из кризиса, любые диджитальные профессии, маркетологи и иже с ними, юристы, связанные с банкротствами, большое количество продажников. Если мы не берем топов, это то, что ищут сейчас регулярно.
— Это все такие области…
— Если не продажи, то есть еще история — очень растет продуктовый ритейл. Идите в ближайшую «Пятерочку», в «Магнит», есть там фасовщики, вакансий много; есть смотрители зала, кто убирает просроченные продукты. Вас, скорее всего, сначала поставят на фасовку.
— Это сильное понижение, не то что понижение социального статуса, но это очень большая разница между концертным пианистом или музыкантом. Сложная будет история.
— Я понимаю, это немножечко как война. Тут важно сказать: «Я туда иду не навсегда», — и объяснить себе, почему. Я туда иду на полгода, чтобы кормить ребенка. В этом случае это не понижение статуса — это история войны. Я по-прежнему музыкант, и в субботу, и в воскресенье я по-прежнему пою в храме, это моя профессия. Но сейчас, для того чтобы мне продержаться, я полгода этим позанимаюсь. Тут важно себе объяснить.
Потому что если вы ждете, что вас сейчас кто-то возьмет музыкантом — нет. Если вы ждете, что вас где-то ждут на зарплату 100 тысяч рублей в офисе, нет. Вы просто проскочите этот период и не зацикливайтесь на том, что вы работаете фасовщиком. Я — музыкант, но при этом сейчас я в будние дни развешиваю салаты и груши упаковываю, а в выходные я пою в храме.
Это я делаю для того, чтобы я спокойно пел в храме, чтобы у меня были сытые дети, спокойный дом. Это же вопрос своего целеполагания.
Про проблемы медицины
— Как вы думаете, сейчас в здравоохранении изменится оплата труда, что там произойдет? И что будет с частными медицинскими компаниями, которые тоже в подвешенном состоянии?
— На самом деле с медициной огромная загадка, потому что во всем мире сейчас в медицину вкладывают столько, я не говорю про конкретного врача или медсестру, но вообще в целом как в индустрию. И она, конечно, изменится. Сейчас проводится огромное количество исследований срочно, для того чтобы найти эту вакцину, вкладываются все страны миллиардами долларов, поэтому, конечно, медицина изменится.
Теперь дальше. Престиж профессии врача, конечно, растет. Но при этом изменится ли оплата? Сейчас временно есть надбавки. Где-то их платят, где-то — нет, это спорная история, но президент сказал, что он лично проконтролирует, что их выплатят.
Но в целом я не думаю, что в нашей стране врачам будут платить намного больше. Другой вопрос, что в больших городах врачам платили немало. Очень мало платили медсестрам и нянечкам, это правда, но это и осталось, к сожалению. Сейчас есть эти ковидные доплаты.
— Тоже небольшие доплаты младшему персоналу.
— Младшему персоналу платили и платят очень мало. Врачам неплохо платили. Вопрос в другом — в том, что у нас медицина в целом оказалась не готова как индустрия. Конечно, индустрия изменится очень в ближайшие годы, потому что положение ее угнетает.
— Но при этом мне кажется, что в крупных городах — да, но при этом в Вологде, например…
— Я вам хочу сказать, что в Вологде ситуация много лучше, чем в Москве.
— Серьезно?
— Да. Мне мама говорит, что в Вологодской области оборудовали несколько больниц. Там есть богатая «Северсталь». Оборудовали в больнице этажи под пациентов с COVID-19. Ничего там не заполнено. Всех людей со всей области — там очень мало заболевших — везут в эту специализированную больницу, где нет никакой очереди на эти аппараты искусственного дыхания, где со всеми нянчатся.
И нет такого ужаса, что ты по 10 часов ждешь скорую, как в Москве, ничего этого нет. Поэтому тут очень зависит от региона, где как. В регионах все по-разному.
Алена Владимирская
Про людей старше 45 и молодых специалистов
— Как вы думаете, правда ли сейчас часто резюме людей 45–50+ даже не открывают?
— Правда.
— Что делать?
— Сейчас первыми будут сокращать людей — молодых специалистов не брать на работу, и увольнять людей пенсионного и предпенсионного возраста в нарушение всех законов, говоря следующее: «У тебя есть пенсия, есть доход, уходи, иначе люди просто потеряют работу», — их просто будут выдавливать. И брать не будут.
Поэтому тут очень важны следующие вещи: если вас все-таки сократили, уволили, распалась организация, первое, что нужно сделать — это очень хорошее резюме.
Люди продают в этом случае возраст, а он не продается. Надо продавать успешный опыт. Я всегда приводила хрестоматийный пример — у нас была бухгалтер, женщина 56 лет, она с год не могла найти работу. Пришла ко мне на консультацию. Как только она начала говорить, я ей сказала: «Я знаю, как вас продать». Сверху на ее резюме я просто огромными буквами написала: «Я провела 18 камеральных налоговых проверок без единственного нарушения». В таком же виде, просто изменив эту строчку, поставив ее наверх, мы вывесили резюме на Headhunter, на Superjob, где до этого это резюме висело около года и никому не было нужно. На следующий день у нее было шесть или семь запросов от работодателей, она начала выбирать: это не то, этот офис мне не нравится… Сейчас такого не будет, это было до кризиса.
Первое — вы должны составить очень хорошее резюме, где вы продаете не возраст, а именно успешный опыт.
Почему вы лучше, чем, условно, молодой такой же специалист или специалист среднего возраста, почему должны взять вас? Продать фактически собственнику то, что он будет уверен в вас, что он с вами не совершит ошибки.
Дальше следующее — у нас, людей старшего поколения, есть стереотип о том, что искать работу стыдно. Дальше вы должны рассказать всем своим знакомым, знакомым знакомых, вообще всем о том, что вы очень активно ищете работу. Почему это очень важно? Потому что сейчас по резюме брать людей старшего возраста не будут, а по рекомендации могут взять. Условно: «Мы ее знаем, потому что она супербухгалтер, возьми». Шансы увеличиваются, при этом все равно они очень невелики, но увеличиваются. Это две вещи, которые вы должны сделать.
Конечно, к сожалению, придется демпинговать по зарплате, если вы старше 50 лет.
— Я с ужасом вспоминаю свой четвертый и пятый курс — время, когда я была молодым специалистом, хоть и с плюс-минус дипломом МГУ уже готовым, но везде, чтобы найти работу, нужен опыт.
— Да.
— Чтобы у тебя был опыт, тебе нужна работа. Что сейчас будет со студентами, со старшекурсниками и молодыми выпускниками?
— Ужасно будет, прямо ужасно. Потому что все понимают, что люди выходят недоученные, их надо, что называется, под бизнес адаптировать, доучивать. И брать не будут, потому что под это нет сейчас ресурсов, без этого будут обходиться.
Поэтому я обращаюсь ко всем взрослым — у нас есть одна задача: сделать нашим детям жизнь проще, дать им, как раньше говорили, путевку в жизнь. Если у вас сын или дочь заканчивают институт — сейчас ваша задача всячески помогать им найти работу. Подключите всех ваших знакомых, подключите все ваши связи — это вообще не стыдно, потому что всегда и сейчас очень сложно искать работу молодому специалисту.
В последние годы намного проще было — много вакансий, рынок рос, экономика росла, поэтому молодых брали, была куча программ и стажировок. Сейчас это все первым делом урезается, поэтому ваша задача максимально сделать все, чтобы ваш ребенок работал.
О политике, мигрантах и новых профессиях
— Как вы думаете, насколько государство сейчас будет тратить запасы, фонд национального благосостояния и так далее? Или будет, наоборот, осторожно к этому относиться, насколько будет готово поддерживать?
— Вы знаете, я не экономист, конечно. Мне кажется, ко всему, что государство делает, оно будет очень осторожно относиться. Но я не экономист, я не знаю, но думаю, что практически не будет тратить, насколько можно не тратить.
— Алена, что будет происходить сейчас с занятостью мигрантов?
— Почему с сегодняшнего дня возобновили стройки? Это же история про мигрантов. Все испугались — им обратно не выехать, страна закрыта, денег у них нет. У них нет никакой подушки для проживания. Но ничего хорошего и светлого не будет. В этом смысле они в таком же положении, как и все остальные.
— Что-то грустно…
— Когда были хорошие времена, я говорила о хорошем. Но сейчас, с точки зрения рекрутинга, не очень хорошее время.
— Если количество неработающих так возрастает, не увеличится ли еще пенсионный возраст, ведь на одного работающего есть определенное количество пенсионеров?
— Нет, я думаю, что не увеличится, потому что увеличить сейчас еще и пенсионный возраст — это очень сложное политическое решение для нашей страны. Я не думаю, что сейчас кто-то на него пойдет.
— Алена, скажите, пожалуйста, насколько имеет смысл сейчас идти в профессии, связанные не с преподаванием онлайн, а с маркетингом онлайн? Как сделать лендинг, написать продающий текст и так далее.
— Давайте я вам скажу следующее. Если вы старше 40 лет, даже старше 35, и вы ищете работу для прокорма, а не из серии «изменить свою жизнь и найти новое призвание», никогда не идите в новую профессию с нуля, если это не продажи. Прокачивайте самый высокий из текущих навыков.
Почему? Потому что с нулевым опытом, если вы просто закончили какие-то краткосрочные курсы, вы точно никому не нужны. После 35 никто не покупает за просто «я условно знаю», покупают за «я умею, я это делал». Поэтому если вы уже до этого писали тексты неплохие, например, условно, научиться теперь писать качественно для лендинга — да. Но если вы этого не делали, вы просто потеряете еще и эти деньги.
Прокачивайте и находите у себя какой-то тот навык, который сейчас востребован и который можно прокачать, не беритесь с нуля, потому что рынка спроса на вас не будет.
О том, как найти работу в кризис
— Хотела как раз спросить, что делать. Вы говорите, что следующий кризис шарахнет прямо осенью.
— Да.
— Мы сейчас говорим про всех нас, у которых впереди, допустим, четыре месяца еще есть до следующего окна.
— Условно, прийти ко мне, но я не дешевый карьерный консультант, задать мне бесплатный вопрос. На странице vladimirskaya.com вы можете задать вопрос, я вам в течение одних рабочих суток обязательно отвечу, это совершенно бесплатно. Напишите вашу ситуацию и приложите ваше резюме. Найти тот навык у вас, который есть уже или будет востребован, и потратить это время на то, чтобы довести его до максимально конкурентной истории.
Почему это лучше делать с карьерным консультантом, объясню: я тут ничего не продаю. Дело в том, что вы можете просто этого не знать. В разных областях востребованы совершенно разные навыки, вы можете ошибиться. Человек совершает ошибки.
— Как вы видите ситуацию в некоммерческом секторе?
— Пока никак. По причине того, что некоммерческий сектор вообще замер и в ужасе ждет того, что будет дальше.
Да, есть какие-то большие истории помощи, часть наших олигархов, меценатов и часть крупных компаний помогают сейчас некоммерческим организациям, как могут. Но пока я не могу оценить ситуацию, какой она будет, потому что это все замерло как минимум до конца карантина в Москве. В основном некоммерческие организации крутились вокруг Москвы, потому что основные donation шли от крупных компаний, от головных офисов либо от частных лиц, которые были в Москве.
Как сектор будет выживать, станет понятно после снятия карантина, то есть после июня. Но ближайший год будет очень непростым.
— Нас еще спрашивают, что будет с юриспруденцией, гражданско-правовой сферой, в частности?
— Смотрите, если вы юрист, связанный с банкротствами, у вас все будет очень хорошо, в ближайшие два-три года или год-два вы прямо в шоколаде. А со всеми остальными юристами будет намного сложнее.
Есть вторая область юриспруденции, которая будет расти, это M&A — сделки. Дело в том, что всегда на кризисах кто-то богатеет — гречку, маски и все прочее продают, всегда есть какие-то точки роста. Эти компании начинают скупать другие компании, которые плохо себя чувствуют, потому что это очень выгодный момент — у тех нет денег, кассовый разрыв и все прочее, и можно купить очень дешево по очень выгодным условиям.
Поэтому востребованы еще юристы, которые занимаются M&A, этими слияниями и поглощениями. Еще раз, призываю, это не история учить с нуля M&A, это про то, что у вас уже должен быть опыт этих сделок. И банкротство. С ними все будет хорошо, с остальными — значительно сложнее. Поэтому старайтесь переходить в эти направления деятельности, если вы юрист.
Конечно, у юристов будет все хорошо с авторскими и смежными правами, связанными с IT. Потому что IT не падает, онлайн растет, там все будет хорошо.
— Да, ZOOM уже обогнал авиакомпании.
— Да, всех он обогнал.
— Мне очень интересны компании, которые хорошо и много продавали гречку, туалетную бумагу и прочее. У них до сих пор все хорошо или это было определенным кризисным моментом для этих компаний?
— Если мы говорим о продуктах питания, то там не очень хорошо, в силу того, что все очень много закупили. Особенно те продукты питания, которые с коротким сроком действия, они должны утилизировать их…
Но в целом, как бы ни плакались, все равно продуктовый ритейл растет, но уже не в таких темпах, как он рос в начале карантина, когда все испугались и побежали скупать все что ни попадя. Сейчас все это съедают дома.
Но дальше все будет не очень хорошо, потому что у людей денег меньше. Но все равно продукты питания будут покупать. Даже если у тебя есть где-то дача, а ты живешь в городе, ты притащил этой картошки, ее негде хранить, она до весны не доживает в городах с нашим отоплением. А все остальное — сахар, мясо, курица, макароны, масло — люди все равно покупают еду. Поэтому продуктовый ритейл, конечно, очень растет.
Сейчас там точка роста, они нанимают очень много персонала и топ-менеджеров. Если вы видели, сегодня «Магнит» анонсировал, что к ним перешла часть ключевых менеджеров Lamoda, а это дорогие люди очень.
— Дорогие люди, да.
— Хотелось бы лучше, но все в целом…
— Алена, спасибо вам за этот эфир.
— Давайте я еще раз повторю, с вашего позволения, что я понимаю, что очень много индивидуальных вопросов, очень много индивидуальных ситуаций.
На vladimirskaya.com — это мой сайт — есть возможность задать любой вопрос. Это бесплатно, это конфиденциально, я отвечаю в течение одних рабочих суток. Можете описать вашу ситуацию и приложить резюме, я чем смогу, помогу, это совершенно бесплатно. Поэтому давайте сейчас помогать друг другу.
— Спасибо вам большое.
— Хорошего дня! Счастливо!
— Всего доброго!