Воспоминания о погибшем отце Андрее Николаеве
Вероника Долженко: Я знала отца Андрея и его семью лично, т.к. летом приезжаю отдыхать в Прямухино.
Он меня окрестил в прошлом году, проявил ко мне необычайную доброту… Он был чудесным человеком, как и вся его семья. Он очень заботился о церкви, о приходской школе, поддерживал веру в селе, призывал к ней, говорил о бедственном положении церкви. Он вообще был близок к людям очень.
Я иногда приходила к его дому, матушка всегда где-нибудь на улице летом с детишками бывала, просила ее позвать батюшку, и мы могли спокойно разговаривать, я задавала ему интересующие меня вопросы, он с охотой отвечал. Я его знала-то всего два года. Одна из моих знакомых рассказывала мне, насколько добр и заботлив он всегда был. Все остальные жители — из Прямухино, а также Далекушей и Осташково (близлежащие деревни) относились к нему с глубочайшим
почтением.
Учительница начальных классов местной школы, «единственная мусульманка» в деревне Арзана Образцова рассказала корреспонденту РИА Новости, что за месяц до трагедии супруга священника Ксения Николаева, часто бывавшая у Образцовой в гостях, между делом поделилась опасением, что их с детьми сожгут. «Она говорила о каком-то предчувствии, при этом никак конкретно свои подозрения не объясняла», — сказала учительница.
Она добавила, что дети Николаевых «почти каждый день» бывали у них, но в последний вечер почему-то не зашли. «Около десяти вечера я проходила мимо, свету них горел. Я не стала заходить, но помню, что со двора несло бензином», — рассказала Образцова.
Местный житель Сергей, не захотевший называть свою фамилию, в свою очередь предположил, что «пахнуть» могла старая «Ауди» священника. В то же время он отверг версию о несчастном случае во время ремонта машины. «Машину он никогда сам не чинил, всегда отвозил в автосервис», — сказал Сергей корреспонденту РИА Новости. По его словам, во время пожара машина не обгорела — от высокой температуры у нее лишь лопнуло колесо и оплавился бампер. «Машину потом увезли куда-то на тракторе. Наверное, на экспертизу», — добавил Сергей.
Воспоминания Никиты Русланова, тележурналиста, сценариста программы «Улица твоей судьбы» телеканала ТВЦ, готовившего программу о жизни сельского священника.
Мы узнали об отце Андрее через журнал «Фома», где была заметка о том, что ему сожгли дом, и решили съездить посмотреть на месте.
Отец Андрей говорил: «Чудо, что нас с семьей в тот момент не было, а то бы мы сгорели». Он сказал, что, может быть, городским жителям этого не понять, но в деревне, если ты лишаешься дома, то ты лишаешься всего. Он вынужден был жить у крестного отца своего сына. У него было трое детей: Давид, Анастасия и Анна.
В деревне сразу подорожали все ближайшие дома, но ему удалось взять денег в долг и купить дом, куда мы приезжали и делали сюжет. К сожалению, все исходники нашего сюжета оказались сейчас размагниченными, и все, что есть,— это сам сюжет и небольшое интервью с отцом Андреем в студии.
Отец Андрей был очень радушным: накормил нас, обогрел, все рассказал, по всей деревне провел и дал огромное интервью. В нашей беседе он рассказал про то, как пришел в Церковь. Он служил в армии, и там, как это ни странно, был полковой священник, который показал ему путь к вере. Отец Андрей говорил, что ему повезло, что он был в армии и узнал ту дисциплину, но в Церкви дисциплина еще более строгая. И это был как бы лейтмотив его жизни.
ново, в том же районе находится и село Прямухино где все произошло. Несмотря на то что он оттуда, местный, был интеллигентным человеком, глубоким. В мирской одежде, когда он ко мне приезжал, он был похож на доброго байкера, но, когда начинал говорить, все становилось понятным. Люди, с которыми он общался в селе, которые не утратили человеческий вид, и даже — мы, к сожалению, не успели это снять — последние пьяницы испрашивали его благословения.
Он очень трепетно относился к своему храму. Это не просто какая-то деревенская церквушка, Прямухино — родовое имение Бакуниных. Усадьба превратилась в ничто, а храм остался. В нижнем храме был склад удобрений в советские времена, в верхнем — клуб. Отец Андрей восстановил высокую паперть, по которой во времена Бакуниных въезжали кареты, а в советские — тракторы, чтобы с таким пафосом подъехать к клубу. Отец Андрей восстановил при поддержке односельчан и епархии эту паперть. Он успел восстановить только нижний храм. Может быть, кто-то продолжит его дело.
Храм много раз грабили, и отец Андрей рассказывал, что в один из таких случаев спускали иконы на веревке, но, видимо, руки дрожали — веревка оборвалась, и иконы упали и разбились. Это были старинные иконы, которые жертвовали бабушки, в середине 90-х, когда он приехал в это село, доживавшие свой век.
Несколько раз им вместе с казначеем удавалось поймать воров. Но обычно они стреляли в воздух и просто ждали, чтобы человек ушел.
Он был очень деятельным человеком, маршрут до Москвы для него был, в общем, обычным делом. Дети его занимались очень многим: музыкой, рисованием. Им от этого было тяжело общаться со своими сверстниками — разность интересов. Может быть, отторжение отца Андрея и поэтому тоже присутствовало: его дети сильно отличались от своих сверстников, которых мы там видели.
Он говорил: «Мы там как на войне, и москвичам этого не понять». И действительно, мы далеки от этой реальности. Ну что там, ну природа, ну красота, ну пьют люди, да и Бог с ними, вроде у себя там пьют, а оказалось, что вот так вот все…
Он рассказывал нам про нравы местных жителей… Вышел он посмотреть вечерком, вокруг дома пройтись, видит, в кустах какой-то человек сидит, подошел, а это его сосед сидит с топором. Отец Андрей ему: «Ты что здесь делаешь?» Сосед: «Вот те люди, — показывает на дом рядом, — у меня украли доски, вот сижу и жду, чтобы я мог тоже у них что-нибудь украсть».
Такая у них жизнь была: выходишь из дома, а тут кто-то с топором ждет, тебя, не тебя — все равно неприятно. Злая ирония в том, что те люди, которые украли эти доски, сами сгорели потом. Причем был повод предполагать, что их пытали, до того как сжечь. Их нашли со связанными руками. Они были очень сильно пьющими, что у них искали, понять невозможно, но вот такая трагическая смерть. А человека, сидевшего с топором в кустах, зарубила позже собственная сожительница. С ней мы даже разговаривали, она как раз вернулась из тюрьмы — совсем уже старая женщина, тоже сильно пьющая, вернулась в дом, который и конурой-то назвать невозможно. Все печки развалились — груды кирпичей, еду она себе готовила на улице на мангале.
Матушка отца Андрея — лучезарная женщина потрясающего обаяния. Но у нее не все в порядке было со здоровьем, проблемы с сердцем, и врачи сказали: «Вы не сможете иметь детей, никогда. Забудьте об этом, потому что при родах у вас сердце не выдержит». Но они все-таки решились. И, отправляя ее в роддом, он шел молиться, молиться преподобному Сергию Радонежскому. И рассказывал, что просто по часам сверял: именно в тот момент, когда рождался каждый из его детей, он стоял перед образом и молился преподобному. Трое замечательных детей, совершенно лучезарная матушка Ксения. До недавнего времени она лежала в больнице, и отпустили ее домой только на выходные. Так произошло, что эти выходные оказались роковыми.
Отец Андрей был примером того человека, за которым люди приходят в храм, никакой в нем не было напускной зазывательности. Его, наверное, кто-то назвал бы либеральным, он позволял даже своим детям приходить в брюках в храм. Но он был очень строг и жесток с людьми, которые, по его мнению, были недостойны находиться в храме. Он отсекал людей, не позволял им в пьяном состоянии или с похмелья находиться в церкви и, может быть, этим навлек на себя гнев.
Мы ходили с ним по местному кладбищу, и для него это было самым тяжелым в нашей съемке, он не выдержал, ушел: он отпевал там многих, причем совсем молодых ребят, погибших от алкоголя. Он был большим, красивым, сильным и очень искренним мужиком, который при этом служил Господу и поднимал свою семью. Он был таким, каким должен быть священник «на передовой» борьбы с таким злом, как алкоголизм, как неверие. Он был авторитетом для местных людей. На мой взгляд, он там был и как участковый, и как психолог, и как настоящий душеспаситель.
Он был единственным шансом для этого села, чтобы там еще можно было как-то жить. Дальше — все. Поля вокруг не засеваются. Народ пьянствует. Осталось два с половиной человека, которые еще как-то держатся: его казначей и еще один друг, Михаил Михайлович Виноградов. Надеюсь с ним встретиться вскоре.
Очень противоречивая информация идет в последнее время. На «Эхо Москвы» передали, что дверь подперли трубой, чтобы они не смогли выйти, а на окнах были решетки, и они не выбрались. Сейчас в новостях на НТВ озвучивается версия о бытовых приборах. Но мы просто знаем, что один раз его уже жгли, причем жгли точно, так как было отключено электричество, все же они жили в деревенском деревянном доме.
Очень хочется надеяться, что отец Андрей обретет покой у Господа, потому, что здесь ему покоя точно не было.