Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
«И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих.
И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бо́льшие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись.
Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?
Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12:16-21)
Воскресные дни Рождественского поста мало отличаются от других воскресных дней года. Пожалуй, только ирмосы Рождественского канона на Всенощном бдении накануне напоминают о грядущем торжестве. Но мы помним, что этот день должен быть посвящен Богу — так что почему бы нам не поразмыслить над Евангельским чтением дня именно в контексте ожидания Рождества?
Сегодня читается притча о безумном богаче. Хотя чем это он безумен?
Очень рассудительный, трезвомыслящий человек. Наверное, не бездельник, управлял хозяйством грамотно.
И вот Господь наградил (кто, как не Господь?) его хорошим урожаем. Человек решает, что нет смысла перегружать старые кладовые — надо построить новые, побольше, и перенести плоды туда.
Но почему-то именно это решение Господу кажется глупостью. Он Сам обращается к человеку и говорит, что сегодня же ночью он умрет, и непонятно, кому достанется его имущество. Заканчивается притча странной фразой: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет».
О чем или о ком тут вообще речь? Вовсе не о том, что этот богач не думал о Боге — наверное, думал и даже молился, коль скоро Бог к нему обращается лично. И даже не о том, что не следует печься о земном благополучии — что, лучше было бы, если уродившееся зерно сгнило, а инжир заплесневел в тесных погребах?
Я думаю, Христос рассказывает притчу о человеке, который не умеет ждать. Он слишком занят планированием, и его слишком заботит успешное выполнение проекта. Вот построю… заполню… и заживу!
А если не заживу, а наоборот — умру? Человек не хочет об этом думать, он гонит от себя мысли о смерти, это так страшно, так непредсказуемо, только расстраиваться от таких мыслей!
И именно зная нежелание человека задумываться о своем переходе в мир иной, Господь говорит этому человеку: «душу твою возьмут у тебя». А не: «ты предстанешь передо Мной». Пока ты не думаешь об этой грядущей встрече, не размышляешь дальше, чем «еда в холодильник не посещается», смерть для тебя — кошмарный форс-мажор, насилие, в котором у тебя отнимают душу.
Но как только ты перестаешь жить мыслью о вместимости холодильника, а вместо этого стремишься свое имущество не разложить по полочкам, а вложить в доброе дело, дело ради Бога — ты Его обретаешь.
В этом, кстати, изначальная суть поста. В пост достаток человека естественным образом рос — не нужно было тратиться на мясо-молочную продукцию, а рыба была дешевле. Можно было бы сэкономленные деньги попрятать по кубышкам, а можно было потратить «в Бога». Тут полная свобода — можно потратиться и на Церковь, и на ближних.
Тогда в конце поста нас ждет Встреча со Христом в празднике Его Рождества. В противном случае эта встреча будет формальной, не оставляющей в душе никакого следа, кроме усталости.
Понятно, что в наши дни речь об экономии поста может вести только тот, кто питается макаронами, луком и селедкой. Но принципиально такой подход должен стать образом всей нашей жизни: вложи в Бога (в лице ближнего), а не присвой себе, и тогда сама смерть станет для тебя радостью о долгожданном свидании с Ним, а не ужасом об отнятой жизни.