В предрождественское время наши воскресные школы преисполнены особым энтузиазмом, и от детей часто приходится слышать: “Мы разучиваем колядки”. Им и невдомек, что репетируемые песни к колядкам не имеют никакого отношения. Причина подобного неведения тянется, разумеется, к старшему поколению, ибо именно в умах взрослых людей за годы государственного атеизма все успело перепутаться и смешаться.
Церковной среде обряд колядования всегда был чужд. Церковь его порицала и порицает. Так, на Стоглавом Соборе (1551 г.) отмечалось: “В Навечерии Рождества Христова мужи и жены и дети в доме и по улицам отходя и водам глумы творят всякими играми и песньми сатанинскими и многими видами скаредными”.
Колядовщики одевали на себя языческие маски, наряжались козлами и всякой нечистью, ходили по дворам и пели, к примеру, такой вот довольно типичный образчик новгородской колядки:
Приходила коляда
Накануне рождества:
Кто даст пирога,
Тому двор живота,
Кто не даст пирога, —
Тому куричья нога!
Выражались и более пространные пожелания:
Кто даст пирога,
Тому двор живота,
Овин с овсом,
Жеребца с хвостом.
Кто не даст пирога, —
Тому куричья нога,
Гроб да лопата,
Корова горбата!
Кто-то, быть может, воспринимает такую колядку юмористически и связывает ее с шутейным обрядом. Но слишком мрачноватый получается юмор.
Недопустимо легкомысленное отношение сложилось у нас сегодня и к маскам: “Ну, подумаешь, потехи ради походил с головой козла — велик грех! Никто же не воображает, что он и впрямь стал козлом! Просто ношение маски дает возможность определенного отрешения от собственной личности. Да, когда-то подобное воспринималось мистически, как некое сопричастие, но мы ведь живем в иные времена, мы ведь цивилизованные люди — к чему эти предрассудки! Маска для нас — всего лишь удобная возможность говорить и поступать анонимно, как бы освобождая себя от ответственности за слова и действия”.
Стоп. Здесь мы должны остановить нашего оппонента всего одним вопросом: может ли христианин освобождать сам себя от ответственности за свои слова и тем более действия?
Вот что пишет не вдохновенный проповедник или богослов, а известный советский этнограф: “В любой форме и на любой ступени развития маскировка есть обман, начиная от древнего охотничьего умения обмануть зверя и вплоть до новейшего шуточно-карнавального морочения друзей и знакомых. Но наряду с безобидным шуточно-игровым поддразниванием маскарад может служить иногда и целям недружелюбной интриги, сплетни и клеветы (вспомним “Маскарад” М. Ю. Лермонтова)” (С. А. Токарев).
Добавим: это случается, когда человек освобождает себя от ответственности за слова и действия. Для православных всегда существовал закон: надеть маску означало совершить большой грех. А уж о маске козла и говорить нечего — агрессивнейшее богоборчество и истинное кощунство… Сегодня и школяру-двоечнику известно, что козел — излюбленный символ сатанистов.
На Руси исстари колядовщиков не пускали в дом. От них пытались откупиться на улице.
А вот обряд славления Христа был почитаемым и одним из важнейших в жизни русских христиан. Отличался он в известной степени демократичностью. Помимо причта, ходившего по домам с молитвами и пением, обряд могли совершать и миряне, которых так и называли — славильщиками1. Исполнялись ирмосы канона на Рождество Христово и связанные с ним тропарь, кондак и величание. Но имел место еще жанр непосредственно “христославий” — задушевных рождественских песен, носивших самодеятельный характер. На юге России славлением занимались даже школьники. Посещая дома, они любили приветствовать хозяев латинскими и греческими стихами, чем, по всей видимости, демонстрировали свою образованность.
Славильщиков, в отличии от колядовщиков, хозяева сами зазывали в дом и без всяких просьб щедро одаривали их.
С присущей торжественностью Рождество Христово праздновали обе наши столицы; особенно отличалась этим Москва. Под звуки благовеста процессия во главе с верховным славильщиком — Патриархом — отправлялась в Кремлевский дворец прославлять Новорожденного Богомладенца и поздравлять земного царя с пришествием в мир Царя Небесного.
Этот церковный обычай поздравления императора имеет очень давнюю историю, ибо зародился уже в IV веке, при Константине Великом.
Из Евангелия нам известно: первыми христославцами были Ангелы Господни, потом вифлеемские пастухи и волхвы — старец Мельхиор, царь халдейский, юный эфиоп Каспар и средовек перс Валтасар.
С XVII века к традиционному обряду славления народ добавил новшество западно-европейского происхождения — вертеп — переносной ящик, внутри которого деревенский художник-умелец изображал Евангельские сцены Рождества Христова. Иконография вертепов носила чисто иллюстративный характер.
Напоследок, чтобы быть верно понятыми, сделаем одно уточнение. Да, не все колядки похожи на вышеприведенную; встречаются они и по-христиански добрые, светлые, красивые, но нет в них главного — прославления Новорожденного и Его Матери. Содержание подобных колядок все равно целиком мирское; душевное, а не духовное.
Вот такие особенности должны мы сегодня учитывать при возрождении рождественских традиций празднования, иначе опасные случаи проникновения язычества в пределы церковной ограды просто неизбежны. Будем помнить об этом.
1Известно и название христославы. — Ред.