13 октября 2012 года — день, который я никогда не забуду. На велоколяске я поднималась по, казалось, бесконечному сухому склону. Но это был не просто склон, а 24-километровый подъем до города Хои, расположенного на Большом острове Гавайского архипелага. И это была не просто прогулка на велосипеде, а чемпионат мира Ironman («Железный человек»).
Я до сих пор помню, как горели мои мышцы. Было тяжело, я устала, мой организм был обезвожен. Я ощущала жар, исходивший от асфальта, — температура воздуха достигала почти 37 градусов. Я была на полпути к финишной прямой велогонки — второго этапа одного из самых престижных в мире однодневных соревнований на выносливость на длинной дистанции.
Каждый год, еще будучи ребенком, я смотрела эти соревнования по телевизору в нашей гостиной. Я сидела рядом с отцом на старомодном оранжево-коричневом диване, в полном восхищении прильнув к экрану и наблюдая, как атлеты превозмогали себя в изнурительной гонке. Чтобы у вас не сложилось ложного впечатления, уточню: члены моей семьи не были просто зрителями. Они регулярно занимались спортом. Я тоже принимала участие — с трибун, болея на местных соревнованиях за членов семьи и подавая им воду. Я помню свое неистовое желание принять участие в состязаниях, но я не могла.
И хотя мне не суждено было заниматься спортом, я решила активно участвовать в жизни общества. В старших классах я работала волонтером в местной больнице. Во время учебы в колледже я стажировалась в Белом доме, училась за рубежом в Испании, в одиночку, на протезах и костылях путешествовала по Европе. Закончив колледж, я переехала в Нью-Йорк, где работала в управленческом консалтинге, получила степень MBA, вышла замуж и родила дочь.
Фото: mindadentler.com
В 28 лет я попробовала заняться ручным велоспортом, а затем и триатлоном. По счастливой случайности я встретила Джейсона Фаулера, чемпиона мира Ironman, — случилось это в лагере для спортсменов с ограниченными возможностями. Так же как и я, он соревновался в инвалидном кресле. И с его поддержкой в возрасте 34 лет я решила подать заявку на участие в Коне. Кона, чемпионат Ironman на Гавайях, — это старейшая гонка на длинную дистанцию.
Если вы не слышали о ней, это что-то типа Суперкубка в триатлоне. Гонка Ironman для таких спортсменов-колясочников, как я, состоит из плавательного этапа в Тихом океане на дистанции 3,86 км, велогонки по лавовым полям на дистанции 180,2 км — это звучит экзотично, но на самом деле места эти совсем не живописны, а скорее пустынны — и заключительного этапа — марафона в гоночной коляске на дистанции 42,2 км по 30-градусной жаре.
Да, именно так, нам предстояло преодолеть общее расстояние в 226 км за менее чем 17 часов — и только с помощью рук. Ни одной спортсменке-колясочнице не удалось завершить эту гонку из-за строгого, почти невозможного ограничения по времени.
И вот, поставив все на карту, я оказалась на соревнованиях. А когда я наконец добралась до вершины этого 24-километрового подъема, то буквально упала духом. У меня не было никаких шансов преодолеть плавательный этап за оставшиеся 10,5 часов, потому что я отставала от графика уже на два часа. Мне пришлось принять мучительное решение — сойти с дистанции. Я сняла свой секундомер и передала его представителю гонки. Для меня эта гонка закончилась.
Моя лучшая подруга Шэннон и муж Шон ожидали меня на вершине Хои, чтобы отвезти назад в город. По пути я расплакалась. Я проиграла. Моя мечта пройти все этапы чемпионата мира Ironman рухнула. Мне было стыдно. Я винила во всем себя. Мне было небезразлично, что мои друзья, семья и коллеги теперь подумают обо мне. Какими новостями я поделюсь в Facebook?
Как объяснить всем, что все пошло не так, как я предполагала и планировала?
Несколько недель спустя мы с Шэннон обсуждали мой провал на Коне, и она сказала мне: «Великие мечты и цели могут осуществиться, только если человек не боится проиграть». Я знала, что должна забыть эту неудачу и продолжать жить. Бороться с непреодолимыми трудностями мне приходилось не впервые.
Фото: mindadentler.com
Если бы меня не удочерили, возможно, я бы даже не дожила до этого момента
Я родилась в Бомбее, в Индии. Незадолго до моего первого дня рождения я заразилась полиомиелитом, в результате чего мои нижние конечности оказались парализованы. Моя биологическая мать не могла заботиться обо мне и оставила меня в приюте. К счастью, меня удочерила американская семья, и как только мне исполнилось три года, я переехала в Спокан, штат Вашингтон. В течение последующих нескольких лет я перенесла несколько операций на бедрах, ногах и позвоночнике, в результате чего я смогла передвигаться с помощью протезов и костылей.
В детстве я очень переживала из-за своей инвалидности. Я чувствовала себя изгоем. Окружающие не сводили с меня глаз. Я очень стеснялась своих протезов и корсета и поэтому надевала брюки, чтобы спрятать свои «куриные ножки». Я была девочкой и сильно переживала, что тяжелые и толстые протезы на ногах выглядели безобразно и неженственно.
Среди моих сверстников в США сегодня я одна из немногих, кто оказался парализован в результате полиомиелита.
В развивающихся странах люди, заразившиеся полиомиелитом, не имеют доступа к такому же медицинскому обслуживанию, образованию и другим возможностям, которые были у меня в Америке. Многие даже не доживают до совершеннолетия.
Я прекрасно понимаю, что, если бы меня не удочерили, я совершенно точно не выступала бы сегодня перед вами и, возможно, я бы даже не дожила до этого момента.
Каждый из нас в своей жизни бывает вынужден добиваться, казалось бы, непреодолимых целей. Я хочу рассказать вам, какие уроки я вынесла для себя, когда решила снова поучаствовать в гонке.
Фото: mindadentler.com
Я пересекла финишную черту
Через год после моей первой попытки, солнечным субботним утром мой муж Шон опустил меня в океан у причала Коны, и ровно в 7 часов утра я и 2 500 моих близких друзей и соперников начали заплыв. И вот, находясь среди других спортсменов, я совершала гребок за гребком, считала: «Один, два, три, четыре» — и поднимала голову максимально часто, чтобы не сбиться с дистанции. И когда я наконец доплыла до берега, Шон взял меня на руки и вынес из воды. Я ликовала, когда Шон сказал мне, что я проплыла всю дистанцию за 1 час и 43 минуты.
Следующий этап — велогонка. У меня было 8 часов и 45 минут, чтобы проехать 180 км. Я мысленно разделила это расстояние на отрезки по 11–16 км, чтобы весь путь не казался таким длинным. Первые 64 км дались легко благодаря несильному попутному ветру. К 16 часам я преодолела расстояние в 150 км.
Рассчитав остаток пути, я поняла, что начинаю сильно отставать по времени, — на последние 30 км у меня оставалось меньше 1,5 часов, и за это время мне предстояло преодолеть несколько крутых подъемов. Я начала сильно переживать, что опять не смогу уложиться по времени.
И тогда я решила подавить в себе внутренний голос, который внушал: «Тебе больно. Сойди с дистанции».
Я сказала себе: «Минда, сосредоточься. Сосредоточься на том, что ты можешь контролировать: на своем настрое и прилагаемых усилиях». Я решила терпеть. Я сказала себе: «Прибавь силы, забудь о боли, сконцентрируйся».
Следующие 1,5 часа я крутила педали так, будто от этого зависела моя жизнь. И когда я въехала в город, из громкоговорителя послышалось: «Минда Дентлер — одна из последних участниц, закончивших велогонку». Я прошла и это испытание!
В моем запасе оставалось всего три минуты.
Было 17 часов 27 минут, соревнование длилось уже десять с половиной часов. Первые 16 км забега я преодолела довольно быстро, я так радовалась тому, что на своих трех колесах начала обходить соперников, бегущих на двух ногах.
На закате дня я оказалась у подножия холма Палани длиной в 0,8 км, который после 200-километровой гонки начал казаться мне горой Эверест. Друзья и родственники ждали меня в отведенных для болельщиков местах, готовые морально поддержать меня. Было тяжело, я очень устала, из последних сил отчаянно крутила колеса, чтобы только не откатиться назад. Когда я наконец добралась до вершины, я свернула влево на пустынную 24-километровую дорогу по направлению к автотрассе Куин K. У меня не было сил. Я поднажала, концентрируясь на каждом своем движении. К половине десятого вечера я сделала последний поворот направо к улице Алии Драйв. Я услышала рев толпы, и эмоции захлестнули меня.
Я пересекла финишную черту.
Мое суммарное время составило 14 часов 39 минут. Впервые за 35-летнюю историю чемпионата мира Ironman его преодолела женщина-колясочница.
И это была не какая-нибудь спортсменка. Это была я. Парализованная сирота из Индии.
Фото: mindadentler.com
Жизнь моей дочери будет совершенно не похожа на мою — она не станет инвалидом из-за полиомиелита
Несмотря на все трудности, моя мечта сбылась. Для меня это было очень важное достижение. Я понимала, что стремление пройти все этапы Ironman для меня означало не только покорение Коны.
Мною двигало желание победить полиомиелит и другие болезни, ведущие к инвалидности, которые можно предотвратить, — не только для себя, а для миллионов детей, которые подверглись или еще подвергнутся заболеваниям, предотвращаемым прививками. Сегодня, как никогда, мы очень близки к искоренению во всем мире одной из этих болезней.
В середине восьмидесятых полиомиелитом заболевали более 350 000 детей в год в более чем 125 странах, то есть за один час болезнь поражала аж 40 человек. Сравните эти данные со статистикой этого года: суммарно в странах с высоким уровнем заболеваемости было зарегистрировано всего 12 случаев. С 1988 года более 2,5 миллиарда детей были привиты от полиомиелита и около 16 миллионов детей избежали паралича, постигшего меня, и сегодня могут ходить.
Несмотря на этот ошеломляющий прогресс, мы знаем, что пока эта болезнь полностью не побеждена, полиомиелит остается реальной угрозой, особенно для детей в беднейших уголках мира. Вирус может активизироваться в самых отдаленных и опасных регионах и оттуда распространиться дальше.
Поэтому моим следующим «железным» испытанием станет победа над полиомиелитом. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда смотрю на свою 2,5-летнюю дочь Майю. Она может карабкаться по лестнице в парке, кататься на самокате или играть в мяч на лужайке. Почти все, что она делает в этом возрасте, напоминает мне о том, чего я не могла делать, когда мне было столько же, сколько ей сейчас.
Как только ей исполнилось два месяца, я повезла ее к педиатру, чтобы сделать прививку от полиомиелита. Когда врач вошел в кабинет, чтобы сделать укол, я попросила его разрешить мне запечатлеть этот момент фотоаппаратом.
Мы вышли из кабинета, и глаза мои были полны слез. Я проплакала всю дорогу домой. В тот самый момент я поняла, что жизнь моей дочери будет совершенно не похожа на мою. Она не станет инвалидом из-за полиомиелита, потому что сейчас есть вакцины и потому что я решила сделать ей прививку. Она может делать все, что захочет, как и каждый из вас.
И напоследок я хотела бы задать вам вопрос: «Что для вас является «железным» испытанием?»
Спасибо.
Перевод на русский Анны Черных