В Интернете идет бурное обсуждение рассказа протоиерея Александра Степанова о трагедии «Невского экспресса», высказываются суждения, что священник в эпицентре трагедии должен, в первую очередь, оказывать духовную помощь – исповедовать умирающих, а физическую помощь должны оказывать другие.
Своим мнением по этому вопросу с порталом «Правмир» поделилась очевидец трагедии — врач Елена Рыдалевская, которая принимала участие в спасении раненых вместе с отцом Александром Степановым и другими пассажирами «Невского экспресса».
Елена РЫДАЛЕВСКАЯ, руководитель Благотворительного фонда «Диакония».
В каком-то смысле мы все, вместе с отцом Александром Степановым, оказались на поле боя. Причем на поле боя, где никто ни в кого не стреляет, но вокруг лежат убитые и раненые… Почти все раненые люди были в шоковом состоянии, и им, поверьте мне, было не до отправления религиозных нужд. Я не видела среди пострадавших тех, кто молили бы о выполнении над ними религиозного обряда. Катастрофа поезда – не та ситуация для этого. Одно дело – хоспис, где ты умираешь, окруженный заботой, на чистых простынях, где у тебя есть время и душевный настрой, чтобы подумать о вечном.
Все мы — и жертвы, и очевидцы из соседних вагонов — оказались в ситуации, к которой были совершенно не готовы, если вообще можно говорить о какой-то «готовности к катастрофе»… Но даже не будучи готовыми, мы все понимали: когда перед тобой тяжело раненые, их надо спасать — физически. В первую очередь.
Мне рассказали, что в Интернете разгорелась дискуссия о том, что должен делать священник в такой ситуации. Признаюсь, я была очень удивлена. Может, люди просто плохо себе представляют, что такое катастрофа? Иначе они не считали бы возможным обсуждать такие вопросы.
Я врач, но я никогда не работала в медицине катастроф. Поэтому в поезде я прежде всего была человеком, который впервые оказался в экстремальной ситуации. И я увидела то, с чем никогда прежде не сталкивалась.
Вы, к примеру, знаете, что в шоковом состоянии люди умирают молча? Люди с тяжелейшими травмами не стонут – они молчат. Бесполезно с человеком в шоке вести какие бы то ни было диалоги, а тем более душеспасительные беседы.
Даже те, кто умирал, умирали в шоковом состоянии. То есть они были просто не в силах реагировать на окружающее и окружающих. Неужели кто-то думает, что надо было подходить и тормошить их: «Не хотите ли вы исповедоваться?» У меня такое в голове не укладывается…
Поэтому я считаю, что отец Александр вел себя исключительно мужественно, просто по-человечески мужественно. Даже чтобы просто пойти помогать — надо иметь мужество. Потому что ты понимаешь, с чем ты психологически столкнешься. Когда человек принимает решение не сидеть в своем вагоне, а встать с места и идти к умирающим людям – он совершает, на мой взгляд, по-настоящему христианский поступок.
Нас было три женщины из благотворительного служения Санкт-Петербурга, и сейчас каждая из нас по-своему переживает посттравматический синдром. Не только раненые, но и все, кто был в этом поезде, получили психотравму, и всем требуется дополнительная помощь: психолога, священника. Потому что пережить такую ситуацию без повреждения, я не говорю физического – просто душевного повреждения – невозможно. На днях мой муж, когда ехал на автомобиле, нарушил правила – так его сотрудник ГАИ отпустил со словами: «Поезжайте, я понимаю, что Вы пережили…»
Хорошо бы, чтобы православные тоже поняли, что перенесли пассажиры «Невского экспресса». Люди, наверно, элементарно не представляют себе, каково это… Когда меня тянули к выходу из вагона – «Давай пойдем туда, поможем», я отвечала: «Вы представляете, что вы там увидите?»
Я представляла, поэтому, даже идя к раненым, заранее не очень верила, что могу быть чем-то полезна в такой ситуации. Даже с моим медицинским образованием. А уж когда человек неподготовленный отваживается лезть в искореженный вагон, выносить людей… Это достойно уважения. Я просто знаю человека, который сказал: «Я в вагон не полезу, у меня нет душевных сил на это». И никто не имеет права его за такую честность осудить.
Далеко не весь поезд выбежал помогать, но, на самом деле, все пассажиры вели себя очень по-человечески. Мы фактически два с половиной часа были предоставлены сами себе: ковырялись в вагонах, пытались вынести друг друга и хотя бы оказать раненым банальную доврачебную помощь.
Поверьте, это страшно – просто физически оказаться среди массы окровавленных, умирающих людей с тяжелыми травмами. Рядом с еще теплыми трупами… Я бы посмотрела на людей, которые посреди всего этого вышли бы из вагона и тихо и отрешенно молились Богу. Мне кажется, в подобной ситуации помощь ближнему, какая угодно, посильная – и есть настоящая молитва.
Протоиерей Александр Ильяшенко: «Версии повреждения рельс необходимо рассматривать самым пристальным образом»
Протоиерей Александр Степанов – один из пассажиров взорванного «Невского экспресса»
Справка:
«ДИАКОНИЯ»
Благотворительный фонд содействия межцерковной христианской диаконии.
Зарегистрирован в апреле 2008, как организация, созданная для развития диаконии (христианского социального служения) посредством поддержки церковных и светских инициатив в Северо-западном регионе России. Учредители: Санкт-Петербургская митрополия Русской православной церкви, Санкт-Петербургская духовная академия, Приход св. Екатерины Александрийской в С.-Петербурге Римско-католической церкви, Евангелическо-лютеранская церковь Ингрии на территории России, Евангелическо-лютеранская церковь в России и странах СНГ, Церковь евангельских христиан в Духе апостолов.
Высший орган фонда «Диакония» – Правление, возглавляет прот. Александр Степанов (председатель отдела по благотворительности С.-Петербургской епархии). Правление назначает исполнительного директора, сроком на 3 года. С 2008 эту должность занимает Елена Рыдалевская (врач по специальности). Офис фонда размещается на наб. Обводного канала, 13-б, в помещении, предоставленном С.-Петербургской Духовной Академией.
Фонд поддерживает деятельность, направленную на служение ближним, помощь уязвимым группам населения. За 18 лет помощь получили около 100 местных религиозных и общественных организаций, реализующих проекты по реабилитации людей, страдающих химической зависимостью, работе в тюрьмах и реабилитации бывших заключенных, работе с бездомными, ВИЧ-инфицированными, помощи детям и престарелым, уходу за больными в стационарах и хосписах.