Протоиерей Константин Островский
Болезнь развивалась очень быстро. Два дня чувствовал некоторую слабость, потом температура поднялась до 37,5, а к вечеру — 39,5. Никаких сложностей с дыханием не было. Я собрался сбивать температуру, но младший сын, священник Павел Островский, сам договорился с врачами в 119-й больнице (это в Новогорске, в Химках) и посоветовал мне срочно на скорой ехать туда, сам ее и вызвал. Спорить было глупо.
В больнице мне сделали компьютерную томографию, она показала пневмонию, и я остался в стационаре. Пролежал там довольно долго: 20 мая меня госпитализировали, 13 июня выписали.
Чувствовал я себя, в основном, неплохо: одышки не было, температура не выше 37,2, давление нормальное, сатурация тоже.
Объективная ситуация со здоровьем была хуже, чем я себя чувствовал. Врачи мне ничего не говорили по этому поводу: не обманывали, но и не пугали. Уже потом, когда я выписался, сыну сказали, что состояние мое в какой-то момент было даже опасным. Но я этого не заметил.
Понятно, что были моменты, когда я чувствовал себя не очень хорошо. Первые пару дней совсем пропал аппетит, была сильная слабость. Температура, кстати, так высоко больше не поднималась, наверное, сказывалось вовремя начатое лечение.
Я слышал, что людям приходилось по несколько дней лежать на животе, у некоторых дело доходило до ИВЛ, но у меня обошлось без этого, только таблетки и капельницы.
Сейчас дома восстанавливаюсь. Пью лекарства, которые мне назначили врачи, питаюсь диетически, занимаюсь лечебной физкультурой. Думаю, не стоит это обсуждать — все люди разные и я бы не хотел, чтобы кто-то стал примеривать мою личную ситуацию на себя.
Самочувствие мое уже гораздо лучше, уже служу, вошел в дела прихода, в свои настоятельские обязанности.
Врачи были похожи на ангелов
Удивительное впечатление осталось от общения с медиками. Все они — врачи, медсестры, санитары — были в белых скафандрах, полностью скрывавших от глаз всякую земную индивидуальность, так что никого из них я ни разу не видел в лицо.
Было даже жаль, что из-за такой в буквальном смысле закрытости очень затруднялся человеческий контакт с этими добрыми людьми. Они общались с нами — больными — всегда ласково и внимательно, и не сразу приходило в голову, как им тяжело работать, много часов не снимая масок и защитных очков.
И в какой-то момент я понял, на кого были похожи эти врачи, медсестры и санитары в своих одинаковых ослепительно-белых одеяниях. Не безликие, но лиц не увидишь, незнакомые, но всегда готовые на помощь, они были для нас иконами ангелов Божиих.
Пока лечился, писал книгу о духовном отце
Раньше я никогда не лежал в стационаре, это был первый раз. Но я не особенно переживал, тем более, что в детстве бывал в спортивных лагерях, да и потом приходилось останавливаться в гостиницах.
Сначала я лежал в палате один, потом с соседом. Одному мне, конечно, больше нравилось. Но сосед оказался хорошим человеком. Пожилой инженер-железнодорожник, он мне помогал в то время, когда я не мог сам ходить. Владимир Алексеевич не религиозен. Отношения у нас сложились хорошие, но к Церкви он не проявлял интереса, а я не навязывал. Наверное, если бы с нами в палате лежало еще пять человек, да еще вели бы себя шумно, было бы тяжелее. А так — грех жаловаться.
Понятно, навестить меня никто не мог, но современные средства связи отчасти компенсировали такие трудности. С мамой (ей 91 год), матушкой Александрой, детьми, друзьями общались по телефону. Сын привез Святые Дары, так что я каждый день причащался, пока был в больнице.
Как время проводил? Читал, писал. Тут очень выручил айпад, потому что в нем у меня сохранено много книг, кое-что из интернета скачивал. Библию читал каждый день, служил вечерню, утреню, изобразительные. Кое-что из святых отцов перечитал.
Кстати, перечитал и некоторые свои книжки — когда их читаешь через несколько лет после написания, они воспринимаются как уже не совсем свои. А две последние, кстати, вышли из печати, как раз когда я уже лежал в больнице, и мне их передали. Это «Беседы о борьбе со страстями» (конспект моих занятий с семинаристами по православной аскетике) и сборник «Знакомство с Добротолюбием». Их, конечно, тоже прочел.
А еще одну книжку написал, она сейчас уже в издательстве. Все, конечно, слышали, что 29 апреля преставился ко Господу протоиерей Георгий Бреев. Он был, да и остается моим духовным отцом. В первые же дни после кончины отца Георгия я написал статью-воспоминание о нем (она была сразу опубликована под названием «Духовный муж»), а потом вскоре решил записать еще некоторые свои воспоминания, и вместе получилась небольшая книжка под названием «Отец Георгий Бреев. Воспоминания духовного сына». Начал я ее писать еще дома, а закончил в больнице. Теперь вот жду, когда напечатают.
В больнице я, в общем, чувствовал себя, как в санатории, только вот гулять не пускали, но карантин, не спорю. Утешала огромная ель за окном, вся в разноцветных шишечках: желтеньких, зелененьких и красненьких — ну, прямо Новый год!
Ковид — не чума, но относиться к нему надо серьезно
Когда я заболел сам, лишь укрепился в моем понимании ковида: это болезнь малоизученная, непростая — в том смысле, что у некоторых очень быстро появляются тяжелые осложнения, так что к ней стоит относиться серьезно. Я очень редко болею, раньше, конечно, были ОРВИ, в среднем раз в два года, но не так, что температура с 37,5 вдруг поднимается до 39,5, и сразу — воспаление легких.
Но я не думаю, что эта болезнь какая-то необыкновенная. Обыкновенная, только, повторяю, малоизученная. Это не чума с почти стопроцентной смертностью в средние века. Да и сейчас есть множество тяжелых и опасных болезней: некоторые формы туберкулеза, онкологические заболевания. Впрочем, я не медик. С другой стороны, не обращать внимания на ковид было бы странно. Лечиться необходимо — вовремя обращаться к врачам, выполнять их предписания.
Я считаю, что шум, поднятый в первое время в СМИ, принес много вреда в борьбе с коронавирусной инфекцией, потому что у многих разумных людей вызвал недоверие к поступавшей информации. Читаешь какой-нибудь заголовок из серии «Все умирают». Потом — саму статью, и из нее следует, что умирают далеко не все. То есть статья нормальная, а заголовок такой, что чувствуешь себя уже на кладбище.
Некоторые люди отрицали само заболевание, и их можно понять: в первое время вокруг ковида столько было лжи, нелепостей, спекуляций. Кроме того, было много противоречивых статей именитых ученых, и наших, и зарубежных. Это и вызвало недоверие. В том числе у меня. Сомневался я не в том, что болезнь есть, а в том, насколько она серьезна. Сейчас многое прояснилось: и массовый психоз снизился, и в том, что ковид-19 требует к себе особого внимания, все убедились.
Болезнь научила терпению
В нашем храме раньше меня переболел один из диаконов. Он лечился дома, выздоровел. А его жена с дочкой, слава Богу, не заболели. Больше вроде бы никто из сотрудников и прихожан нашего храма ковидом не болел. И супругу мою болезнь не коснулась. Впрочем, прихожан — сотни, обо всех не могу сказать.
Когда я очутился в больнице, многие переживали: писали, звонили. Я ведь служу на нашем приходе уже 31 год, естественно, с некоторыми сотрудниками и прихожанами мы уже как родные. Многие изъявляли готовность помочь и помогли, кто чем мог. Двое врачей меня лечат, фармацевт помогла достать нужные лекарства. Дети, конечно, помогают. Но это, я думаю, как у всех. Наш народ любит духовенство, даже когда мы не очень этого заслуживаем.
Почему мне Бог послал эту болезнь? Потому что для спасения души полезно болеть. Смиренные христиане могут нести большие подвиги — то, о чем мы читаем в житиях святых. Чтобы вести такую суровую жизнь, нужно иметь очень устойчивую душу. А я, например, если вдруг положу лишний (с моей точки зрения) поклон, начинаю чувствовать себя Серафимом Саровским. Такие люди от телесных подвигов могут получить вреда больше, чем пользы. А болезнью гордиться невозможно, ведь все болеют, зато болезнь учит терпению, смиряет, но важно не роптать на Бога.
Не бояться, а искать опору в Боге
Бояться ковида не надо, потому что не надо бояться ничего. И трезвее нужно оценивать источник наших страхов. Вспоминаю замечательный фильм «Ворошиловский стрелок» — эпизод, когда главный герой пришел на базар покупать винтовку. И один из торговцев говорит: «Надо же, что с людьми телевизор делает». Чем больше смотришь всякие новости, тем больше погружаешься в информационный шум и становишься… рабом этого шума! Позорно для образа Божьего делать себя рабом шума.
Что касается ковида, надо просто жить, соблюдая санитарно-гигиенические рекомендации, которые, в среднем, разумны. Гораздо проще их выполнять, чем тратить свою энергию на пересуды о них. У нас в храме и во дворе храма сделана разметка, прихожане относятся к ней с пониманием, я им за это благодарен. И прочие меры соблюдаем. Все это не дает стопроцентной гарантии, но риск заболеть снижает.
Коронавирус принес в нашу жизнь новый опыт. Нехороший, в том числе для детей, студентов, которым пришлось учиться дистанционно. С ними нужно общаться лично.
Нехороший опыт, когда три человека служат в храме, а всему приходу рекомендуется следить за ними по интернету. Кстати, я считаю, что если нет возможности самому быть в церкви, то лучше 15 минут помолиться перед домашним иконостасом, чем полтора часа смотреть трансляцию службы. Впрочем, если кто-то способен молиться, глядя на экран, то благо ему.
Говорят, что закрытие храмов пригласило всех православных подражать древним преподобным отцам-пустынникам, которые очень редко бывали на храмовых богослужениях и причащались чуть ли не раз в году. На самом деле великие подвижники не могут в этом быть образцами для всех — не нужно нам себя обманывать. Мы весьма далеки от их духовной меры и не способны с пользой для души вести их образ жизни. Мы правильно сделали, что оказали послушание священноначалию, призвавшему нас выполнить требования Роспотребнадзора об удалении почти всех прихожан с территорий храмов, но не следует принижать отрицательное значение самого этого удаления.
Какие можно извлечь для себя уроки? Одним, так сказать, дуновением какого-то вируса и росчерком чиновничьего пера нас вынесло в виртуальную реальность, к которой большинство из нас уже задолго до пандемии намертво прилепилось по своей воле. И мы можем видеть, как хлипко, как непрочно мы укоренены в том, что привыкли называть реальностью. Раз! И нас выбросило из храмов, а завтра так же может выбросить из самой жизни.
В чем же искать опору? Опору нужно искать в Боге, а путь к Богу лежит через ту неподвластную никаким ковидам и никаким злым людям комнату, о которой Господь сказал: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 6). Эта комната — сердце человека, войти в него нужно молитвой, и тогда бояться будет нечего.