Врачи сказали: «Лучше бы она умерла». Но приемная семья помогла девочке вновь обрести себя

Полуторагодовалая Тиба Фурат чудом выжила, когда в Ираке под машиной ее отца взорвалась самодельная мина. Огонь сжег ее волосы и уши, кожа на лице и руках покрылась ожогами. Но у девочки появился шанс на новую жизнь, когда ее фото увидели в газете ее приемные родители — семья Марлоу из США.

Тибе Фурат Марлоу было всего полтора года, когда ее жизнь изменилась навсегда. «Лучше бы она умерла», — сказал врач ее матери. Но однажды журналист сфотографировал ее, и случилось то, чего никто не ожидал.

— Когда люди спрашивают меня, как я смогла остаться такой сильной и храброй после всего, что перенесла, мне хочется ответить, что это было легко, — говорит Тиба. — Но это не так.

Взрыв в Ираке

В 2003 году, когда американцы вторглись в Ирак, Тиба Фурат Марлоу жила со своей семьей в провинции Дияла, простирающейся на северо-восток от Багдада до иранской границы.

— По утрам не хотелось открывать глаза, — вспоминает она. — Единственным желанием было спрятаться, задержать дыхание, такая атмосфера была вокруг.

Но несмотря на войну родители пытались сделать все, чтобы их дети — Тиба и ее трехлетний брат Юсеф — вели нормальную жизнь. Однажды в ноябре отец взял такси и повез детей за велосипедом для Юсефа.

Такси наскочило на самодельное взрывное устройство, спрятанное на дороге. Автомобиль взорвался и загорелся.

— Я не помню боли от огня, — говорит Тиба. — Я даже не помню, чтобы я плакала. В память врезалось только одно: когда произошел взрыв, все происходило, как при замедленной съемке.

Она также помнит, как испугалась, когда пыль заполнила ее крошечные легкие.

— Я помню, как пыль начала душить меня, — говорит она.

Тиба выжила. Ее старший брат — нет.

— Иногда, увидев какого-нибудь маленького мальчика, я вспоминаю 3-летнего Юсефа, — говорит она. — И еще я часто гадаю, кем бы он был сейчас.

Жизнь, у которой отняли смысл

На Тибе было плотное пальто, и оно защитило тело девочки, но огонь сильно повредил ее лицо, руки и голову. Даже хрящи ушей были сожжены.

В сельской местности ребенок с такими тяжелыми травмами обречен стать изгоем. У девочки было мало шансов когда-либо выйти замуж или вести самостоятельную жизнь.

Врач сказал матери Тибы, что будет лучше, если девочка умрет.

Но ее родители волновались только о том, что у их полуторагодовалой дочери не будет нормального лечения. В Ираке очень мало пластических хирургов, а у родителей Тибы совсем не было денег, чтобы заплатить за операции или хотя бы лекарства, которые облегчили бы ее страдания — кожа на лице девочки была так сильно повреждена, что любое движение причиняло боль.

— Мне постоянно было больно, — вспоминает она. — Я не могла даже просто улыбнуться, заплакать, засмеяться. Ничто не могло исцелить мои шрамы. Я хотела кричать, но стало бы еще больнее.

Через три года, когда Тибе было уже четыре, семья, отчаявшись помочь ей, согласилась на встречу с американским журналистом, который услышал о Тибе и хотел написать о ней. Несмотря на опасность, отец привез девочку в Багдад. Впрочем, журналист сказал ему, что огласка вряд ли поможет Тибе. Но он ошибался.

Игольное ушко

С фото на странице воскресного номера The Plain Dealer на Барбару Марлоу смотрела маленькая девочка.

— Я замерла, — рассказывает Марлоу. — Ее глаза словно загипнотизировали меня.

Та самая фотография в газете. Фото: news5cleveland.com

На фотографии Тиба сидела на коленях у отца. Глаза, которые пленили Марлоу, были окружены обожженной кожей.

В тот день, 16 июля 2006 года, женщина из Огайо поклялась помочь этой покрытой шрамами, несчастной незнакомой девочке.

Она поняла, что у нее есть возможность и, что более важно, желание привезти Тибу в США, чтобы вылечить. Движимая верой, она продиралась сквозь бюрократические проволочки, которые усугубили непрекращающаяся война, языковой барьер и расстояние.

— Тиба буквально должна была пролезть через игольное ушко, чтобы попасть сюда, — говорит Марлоу.

Ровно через год после того, как Марлоу увидела ее фотографию, Тиба сошла с трапа самолета в Кливленде.

— Передо мной стояла крошечная девочка. Она выглядела истощенной, усталой и смущенной, — вспоминает Барбара. — Но как только я посмотрела в ее лицо, я сразу влюбилась.

Это чувство было взаимным.

Вскоре после приезда в Огайо Тиба спросила свою маму, которая осталась в Ираке, можно ли ей называть Марлоу «мама».

Тиба и Барбара. 2007 год

— Я столько раз прокручивала эту историю в своей голове, что теперь мне не верится, что та маленькая девочка на фото была я, — говорит Тиба, сегодня ей 17 лет.

Тиба говорит, что ей до сих пор трудно осмыслить, что кто-то способен перевернуть свою жизнь с ног на голову, чтобы помочь незнакомцу.

Время исцелять шрамы

Когда Тиба приехала, никто не думал, что на самом деле ее путешествие только началось.

— Оказалось, что привезти ее сюда — самое легкое, — говорит Марлоу.

На встрече с врачами детских больниц Rainbow Babies и Children’s Hospital пластический хирург порекомендовал начать лечение с растяжения тканей. Он сказал, что процесс разглаживания шрамов займет годы.

Муж Марлоу, Тим, поддержал жену в желании помочь девочке с фотографии, но ни один из них не ожидал, что лечение продлится больше нескольких месяцев.

— Мы с Тимом потрясенно смотрели друг на друга, — вспоминает Марлоу. — Мы понятия не имели, что мы собираемся делать и как, но мы знали, что мы это сделаем.

Родители Тибы согласились оставить ее с супругами Марлоу – людьми, которых они никогда не видели, — чтобы их дочь смогла получить лечение, которое недоступно ей в Ираке.

Затем врачи начали бесконечный процесс медленного растяжения ее здоровой кожи, чтобы заменить ею шрамы.

Врачи имплантировали под ее кожу на шее, спине и животе баллонообразные расширители. Каждую неделю в специальный порт в устройстве заливался физраствор, чтобы расширить кожу.

— В конце концов это стало похоже на огромную опухоль, — говорит Марлоу. Они называли это «пузыри Тибы».

Процесс растяжения кожи. Фото: newsheraldinfocus.blogspot.com

После нескольких месяцев растяжки проводилась операция по удалению обожженной кожи. Затем растянутая здоровая кожа натягивалась на обожженные участки.

— Иногда порты отказывались работать, а кожа рвалась… нам приходилось начинать все сначала, — говорит Марлоу. — Было очень тяжело.

Все вокруг еще горит

Постоянные осложнения были далеко не единственной проблемой, с которой они столкнулись. Когда начались операции, случилось то, чего никто не ожидал.

Больничная атмосфера пробудила в Тибе воспоминания о взрыве.

— Мне казалось, что я снова в эпицентре взрыва, и все вокруг меня было раскаленным, — говорит она. — Я чувствовала, что все еще горю. И я не знала, как это прекратить.

После каждой операции, просыпаясь после наркоза, Тиба была в ужасе.

— Она обезумела, — вспоминает Марлоу. — Она плакала. Она кричала. Она срывала с себя одежду.

Марлоу часами держала Тибу на руках, укачивая ее и пытаясь успокоить. Она спрашивала себя, стоят ли операции той боли, которую они причиняют маленькой девочке, не достаточно ли она уже страдала.

— Были моменты, когда я падала на колени, — рассказывает Марлоу. — И говорила: «Что мы делаем? Зачем?»

А потом однажды она увидела, как Тиба смотрится в зеркало и улыбается, рассматривая маленький кусочек гладкой здоровой кожи на своем лице.

Я чувствовала себя чудовищем

Впереди еще было много испытаний. Шрамы Тибы всегда притягивали чужие взгляды, но теперь ее внешность привлекала еще больше внимания. Насмешки подорвали ее самооценку.

— Куда бы я ни шла, я чувствовала себя чудовищем, — говорит Тиба.

Ей столько раз говорили, что она страшная, что она сбилась со счета.

— Иногда я почти жалею, что не осталась дома, что мне пришлось пройти через все это, — говорит она.

Больше всего ее ранили вопросы о ее прическе. Тиба носит парик. Огонь так сильно обжег ее голову, что волосы никогда уже не вырастут снова.

Тиба в подростковом возрасте. Фото: cleveland.com

— Многие, особенно мальчики, смеялись надо мной из-за этого, — вспоминает она. — И мне хотелось просто схватить их и закричать: «Да, мне тоже все это не нравится, чувак. Я хотела бы отрастить себе волосы, но не могу».

Истинная красота

После 19 операций и видимые, и невидимые шрамы зажили.

— Я больше не ненавижу свои шрамы, — говорит Тиба. — Я поняла, что красота не отражается во внешности. Это нечто большее. И я искренне верю, что сегодня люди делают комплименты мне настоящей.

Испуганная маленькая девочка превратилась в уверенную молодую женщину. Она лучшая студентка, талантливый художник и одаренный оратор. Она амбициозна.

Тиба планирует стать детским анестезиологом, чтобы помогать другим детям победить страх перед операциями. Пока она сделала перерыв между операциями, чтобы спокойно провести юношеские годы. Возможно, девушка решится еще на операции, чтобы восстановить уши, но она научилась принимать свои шрамы.

Тиба Марлоу

— Я горжусь своим лицом. Горжусь своей кожей, которая смогла выдержать все эти операции. И я думаю, что для девушки со шрамами, пересекающими мое лицо сверху донизу, я довольно симпатичная.

Источник: News 5 Cleveland

Перевод Марии Строгановой