Однажды, сидя на уроках в школе, Сережа решил, что ему пора определяться с выбором будущей профессии. Можно было стать врачом, как мама, или военным, как папа, но мальчик хотел посвятить свою жизнь служению Церкви. Весь урок русского языка он думал, какую церковную профессию выбрать, а на литературе твердо решил стать регентом. Слух у него был хороший; голос, правда, самый посредственный — но ведь для регента голос не главное, а все остальные качества можно было приобрести собственным трудом. После литературы началась физика, и Сереже не оставалось ничего другого, как сидеть на скучнейшем из всех уроков (в этом он был глубоко убежден). Остальные предметы давались мальчику легко, но вот в физике он ничего не мог понять. Физику вел Николай Иванович, который был человеком требовательным и принципиальным.
Николай Иванович объяснял новую тему, а Сережа отстраненно глядел в окно и мечтал, какой у него будет прекрасный хор, как строго и величественно он будет звучать во время богослужения. Николай Иванович разделил весь класс «на варианты» и задал решать задачи, а Сережа, опустив руки под парту, «регентовал» уже третий антифон.
— Кириллов! — когда истекло отведенное время, сказал Николай Иванович.— Ступай к доске и напиши решение.
— Я не готов,— встав, признался мальчик.
— Садись, два,— разведя руками, сказал Николай Иванович.
Сережа даже не расстроился. В регентском искусстве физика не пригодится. И вообще,— решил он,— этот урок какой-то ненужный, по крайней мере — недушеполезный.
***
После обеда мальчик отправился в кафедральный собор, где действовала школа церковного пения. Занятия вел известный в городе регент Александр Геннадиевич. На уроках пения все было понятно и легко, а главное — здесь не нужно было знать физику. С того дня Сережа не пропускал ни одного занятия, ходил с Александром Геннадиевичем на каждую службу, когда он регентовал. На уроках музыки в школе вышел в отличники, а журнал успеваемости на странице «Физика» напротив фамилии Кириллова расцвел жирными «гусями». Николай Иванович каждый урок спрашивал Сережу и непременно ставил двойку.
— Кириллов, на положительную оценку в четверти не надейся,— влепив очередного «гуся», сказал Николай Иванович.— И кем ты станешь, не зная физики? Ведь она в любой профессии важна.
— Я в Церкви служить буду,— насупившись, ответил Сережа.— Проживу как-нибудь без вашей физики.
— Это похвально, — заключил учитель.— Только помни, что Бог лентяю не помощник.
***
В один из дней Сережа узнал, что Александр Геннадиевич готовит запись нового диска в исполнении сводного хора городских храмов. Мероприятие планировалось грандиозное. Запись решили вести в соборе ночью, чтобы не мешали никакие посторонние звуки. Мальчик, отпросившись дома, уговорил регента взять его с собой.
В парк ушел последний трамвай; стрелка часов перевалила за двенадцать. В соборе, несмотря на ночь, царило оживление. На запись съехались лучшие певчие города. Александр Геннадиевич на середине храма разговаривал с высоким худым человеком, которого все называли звукорежиссером. Они обсуждали какую-то акустику. Из их разговора Сережа узнал, что акустика в храмах бывает хорошая и плохая и что здесь она очень хорошая. Вскоре началась запись. Как пел хор! Звук улетал под высокий купол и мощно расходился по всему храму.
…Автобус развозил певчих по домам. Сережа, сидя рядом с Александром Геннадиевичем, не удержался и спросил, что же такое эта акустика.
— Как! — удивился он.— Ты физику в школе учишь?
— Учу,— сказал Сережа,— только на двойки.
— Это худо. В нашем деле без нее нельзя,— сказал Александр Геннадиевич— Акустика — это наука о звуке и о закономерностях его распространения. В храме качество звука во многом зависит от купола. В древности для усиления некоторых звуковых эффектов в стены даже закладывали глиняные сосуды, так называемые голосники, они действовали по принципу резонаторов Гельмгольца…
Это было уже слишком. Сережа пришел домой расстроенный. Он понял, что никогда не разберется с этими резонаторами, и подумал, что дорога в регенты ему закрыта. На следующий день в школе на уроке рисования он решил, что станет иконописцем.
***
Иконописная школа располагалась в монастыре. Занятие вела молодая женщина в зеленом платке и больших очках в черной оправе. Поначалу все шло хорошо. Сережа сидел за партой, впитывая каждое слово. Это началось неожиданно.
— Вдобавок ко всему нам необходимо знать основные законы оптики,— вдруг сказала она, когда перечисляла, какими знаниями должен обладать хороший иконописец.— Например, нужно учитывать, что цвета иконы в храме будут вести себя несколько иначе, чем в мастерской…
«И здесь, оказывается, не обойтись без этой вредной физики»,— размышлял мальчик, покидая монастырь.
***
Даже суровый Николай Иванович устал ставить двойки. На очередном уроке учитель сделал все, чтобы Сережа ответил ему хоть что-нибудь.
— Что такое испарение? — спросил он. Мальчик молчал.
— Кто мне ответит? — сказал Николай Иванович, обращаясь к классу. Поднялся лес рук.— Ну, Коля, скажи.
— Испарение — это парообразование, исходящее от поверхности жидкости,— ответил Сережин друг Коля.
— Последний вопрос, Кириллов. Какой закон действует на ручку? — Николай Иванович отпустил зажатую между пальцами шариковую ручку, и она упала на стол. Сережа, повесив голову, молчал.— Закон всемирного тяготения,— вздохнув, сказал учитель.— Садись, снова двойка.
Мальчик сел на место. В кармане заерзал телефон. От Коли пришла эсэмэска: «Ну ты и балда!»
***
«Все, что Бог ни делает,— к лучшему,— решил Сережа, выйдя из школы.— Значит, мне суждено стать священником. По крайней мере, в священническом служении точно нет никакой физики. Там все духовно». Вечером он пришел в родной храм и очень старательно помогал батюшке на службе. Отец Александр был рад такому прилежанию.
— Завтра суббота, ты не учишься. Поедешь со мной квартиру освящать? — спросил батюшка и, после того как мальчик кивнул, добавил: — Собери, пожалуйста, все необходимое.
Отец Александр уехал по делам, а Сережа принялся собирать сумку: положил туда Требник, кропило, литровую банку со святой водой и прочие нужные для освящения квартиры вещи. Затем, взяв сумку с собой, отправился домой. Они договорились, что батюшка завтра утром заберет мальчика из дома, чтобы можно было, не теряя времени, поехать на освящение. На улице стояла поздняя осень, было холодно. Заворачивал морозец.
Придя домой, Сережа затеял уборку в комнате, а чтобы сумка со святой водой и прочими вещами не мешала, он вынес ее на балкон.
— Завтра куртку зимнюю оденешь,— сказала мама, когда пришла пожелать сыну спокойной ночи.— Там мороз.
На следующее утро Сережа проснулся в отличном настроении. Едва он успел позавтракать, как со двора засигналила машина. Это приехал отец Александр. Мальчик вышел на балкон, взял в руки сумку и вдруг услышал, как внутри зазвенело колотое стекло. Заглянув внутрь, он увидел расколовшуюся пополам банку и кусок льда, в который превратилась святая вода. Мороз сделал свое дело.
— Эх ты — голова два уха! — смеясь, сказал отец Александр, когда Сережа сел в машину с куском льда в руке и рассказал о своем приключении.— Физику плохо знаешь. Ладно, поехали на освящение, там отслужим водосвятный молебен.
***
— Это что за броуновское движение? — строго сказал Николай Иванович, входя в класс.— Звонка не слышали?
Дети быстро расселись по партам.
— Кто желает напомнить нам домашнее задание? — спросил учитель и, увидев, что Сережа тянет руку, сильно удивился: — Ну, что ж, Кириллов, дерзай.
Домашнее задание отскакивало у Сережи от зубов.
— Молодец, Кириллов,— кивнул Николай Иванович.— Вот тебе дополнительный вопрос. Вода, превращаясь в лед, уменьшается или увеличивается в объеме?
— Конечно, увеличивается,— не задумываясь ответил Сережа.
— Ну что же, садись, братец, одну двойку ты исправил.
Денис Каменщиков
Источник: Православие и современность.
Газета «Православная вера», № 18 (446), сентябрь, 2011 г.