— Бабушка очень боялась, — говорит Ольга Иванова.
Она работает школьным учителем и с момента начала пандемии строго соблюдала все рекомендации, уроки вела дистанционно. Из дома выходила, только чтобы привезти продукты любимой бабушке, которая так боялась заразиться, что совсем не выходила из дома, а каждую упаковку продуктов протирала спиртовой салфеткой и аккуратно выбрасывала.
Навестить пожилую женщину родственники не могли, поэтому регулярно созванивались. Один раз она не взяла трубку. Оказалось, что женщине стало плохо прямо на кухне, она упала. Компьютерная томография в больнице показала типичную картину в легких — «матовое стекло». Аппарат ИВЛ, звонок из реанимации… Все произошло очень быстро.
— Только что все было хорошо, — Ольге до сих пор тяжело об этом вспоминать.
И о том, как хоронили бабушку, тоже.
«Убедиться, что это бабушка, мы могли только по фотографии»
— В больнице была страшная неразбериха, но врачей и медсестер я не виню. Мы видели, как тяжело они работают и бьются за каждую жизнь. Сначала пришлось бегать из корпуса в корпус, чтобы найти бабушкины вещи, потом оказалось, что забрать тело сразу нельзя. Придется ждать результатов анализа на коронавирус.
Ольга решила заняться документами. Для того чтобы начать организацию похорон, надо взять свидетельство о смерти. Его выдают в морге на основании справки о смерти.
— Но морг тоже не смог дать нам такую справку, в ней указывается причина смерти, а ее без анализа на коронавирус вписать нельзя. Замкнутый круг. Результатов пришлось ждать несколько дней. Когда анализ был готов, предлагали провести еще и вскрытие, но мы отказались, и так прошло много времени, — заключает она.
Главные испытания Ольгу ждали на кладбище. Ответственным за место погребения был сын покойной, который тоже скончался в этом году. Решать эту проблему надо было с администрацией кладбища, но на территорию уже нельзя было пройти из-за ограничений. Охранявшие его бойцы Росгвардии посоветовали обратиться в МФЦ. Увидев все документы, сразу предупредили, что похороны будут необычные.
— Все было как в фильмах про Чернобыль. Хоронили в закрытом гробу, в двух пакетах. Убедиться в том, что это действительно бабушка, можно было только с помощью фотографии, ее предлагали прислать ответственному за похороны лицу. Прийти разрешили только самым близким. Нас было четыре человека на двух машинах. Перед территорией кладбища всех попросили пересесть в одну. Я до сих пор не понимаю логики, ведь так между нами только сократилось расстояние, — говорит Ольга.
Хоронили быстро. Бальзамировать тело запретили, отпевать можно было только заочно. На кладбище родным дали телефон храма в Бутово. Ольга поехала туда, ее приняли и посочувствовали ей. К сожалению, сам настоятель выйти не смог. Он заболел коронавирусом.
Страшнее коронавируса только чума
Председатель Профсоюза работников ритуальных служб Антон Авдеев сталкивается со смертью чаще, чем среднестатистический человек, и нынешняя ситуация с похоронами его возмущает.
— Для организации похорон по Москве надо постоянно перемещаться. Формально делать это можно, но на практике мы сталкиваемся с тем, что человек может оформить пропуск до морга как до медицинского учреждения, а дальше должен ехать домой, — объясняет Антон Авдеев. — Построить свой маршрут так, чтобы собрать все документы — невозможно. Сейчас, когда все ждут еще и результатов анализа на коронавирус, чтобы похоронить близкого, это не получается сделать в один день, надо совершить несколько поездок. Медицинское учреждение допускается указать только один раз, а ездить туда придется не единожды.
У похоронного агента есть рабочий пропуск. Но не у всех находятся деньги, чтобы прибегнуть к услугам посредника.
По словам Антона Авдеева, существуют определенные правила погребения людей с опасными заболеваниями.Минздрав отнес COVID-19 ко второй группе таких заболеваний. Туда же относятся, например, желтая лихорадка, вирус Зика, лихорадка Денге, бешенство. Страшнее только первая группа, там — чума. Выдача тела осуществляется в соответствии с этими правилами.
То, что происходит на кладбище, контролирует уже не Минздрав, после выдачи тела в силу вступают рекомендации Роспотребнадзора, которые основываются на исследованиях ВОЗ и других организаций. В этих рекомендациях нет прямого указания на то, что покойный должен быть в закрытом гробу.
— Покойный уже не дышит, соответственно не выделяет частицы вируса. Его обрабатывают формалином, а гроб — обеззараживающими растворами, поэтому родственник получает этот гроб буквально мокрым. Кремация практически ничем не отличается по ограничениям, — отмечает Антон Авдеев. — Напоминаю, что люди в шоковом состоянии начинают нервничать еще с момента получения пропусков.
Вместо того чтобы протянуть руку помощи в самый трудный момент, появляются непонятные запреты, а потом тело любимого дедушки, брата, отца выдают в черном пакете, напоминающем, простите, мусорный.
Наряду с этим мы видим удивительные картины толп людей в метро, съемки развлекательных шоу из телестудий. Телепередачу можно снять потом, а человека мы хороним один раз в жизни. Почему на государственном уровне не продумали, как именно это сделать достойно?
«Уважение к предкам и почтенное погребение усопших – это то, что делает нас людьми», — напоминает он.
Ольге в каком-то смысле «повезло», у нее анализ на коронавирус показал отрицательный результат, и она успела проститься с бабушкой, хоть и в закрытом гробу. Только вот любимые бабушкины цветы положить на могилу не удалось.
— На ИВЛ бабушка лежала одна, даже по телефону с ней поговорить было нельзя, умирала одна, и проститься не смогли нормально, — плачет Ольга.
Ее маленькая дочка, которую нельзя было взять с собой на кладбище, так и не поняла, куда делась бабушка.
Фото: ТАСС/Петр Ковалев