— Я всегда мечтал вырваться из системы, учиться, заниматься медицинским массажем, — говорит 22-летний Кирилл, — хотел окончить именно 11 классов. Потому что с таким образованием больше возможностей учиться дальше. Все, что мне нужно, — это оформление контрольных заданий на выпускных экзаменах шрифтом 16–18 пунктов без засечек и возможность писать ответы на бланках увеличенного до А3 размера. Это все, чего я прошу.
Но такие простые условия не может обеспечить Департамент образования города Москвы. Чтобы добиться учебников с крупным шрифтом — специальных условий обучения, необходимы суды, обращения в прокуратуру и Следственный комитет. Эта история выглядит невероятным абсурдом. Но в ней своя, особая логика.
Диагноз «умственная отсталость»
Детство Кирилла прошло в разных детских домах. Особенно ему запомнился детский дом №32 города Москвы, где с восьми до одиннадцати лет его жестоко избивала воспитательница.
— Мы были маленькие, — говорит он, — нас била одна воспитательница. За что угодно. Не отпросился и пошел в туалет — ешь туалетную бумагу.
В 7 лет Кириллу поставили диагноз «умственная отсталость», с 8 лет он учился в коррекционной школе 8-го вида. В 13 лет Кирилла перевели в московский детский дом «Полярная звезда».
— Мне очень легко было учиться в коррекционной школе, — говорит Кирилл, — там от тебя ничего не требуют. Но мне там не нравилось, потому что я действительно хотел учиться.
С 14 лет я пытался добиться, чтобы с меня сняли диагноз «умственная отсталость». Но когда я ездил к психиатру с воспитателем, мне это не удавалось. Я понимал, что нельзя сдаваться. Нужно добиться, нужно вырваться.
В 15 лет Кирилл поехал к психиатру один, и ему сняли диагноз «умственная отсталость». Согласно отчету психиатра, у Кирилла нет умственной отсталости, но есть когнитивные искажения, нарушения восприятия.
— Я тогда еще не понимал, что это связано со зрением, — говорит Кирилл, — офтальмолог в детском доме всегда мне ставила астигматизм. Я помню, как в пять лет мне делали операцию на глазах. Но в детском доме говорили, что мне это приснилось. Что этого не было. Только когда у меня появилась мама и стала водить к врачам, выяснилось, в чем дело.
После того, как Кириллу сняли умственную отсталость, его перевели в общеобразовательную школу. Естественно, ему было сложно там учиться.
— Воспитатели говорили мне: «У тебя двойки, ты не можешь учиться в обычной школе». Лучше вернуться в коррекционную, вернуть умственную отсталость. Но я не хотел этого. Я хотел учиться.
Кирилл начал заниматься с репетиторами в центре «Вверх». Эта организация помогает с учебой детям из детских домов, которые хотят получить аттестат. Там ему помогала учительница биологии Наталья Осипова. Она и стала его мамой-опекуном.
Кирилл не говорил: «Я не вижу»
Наталья Осипова познакомилась с Кириллом, когда ему было 16 лет. Сначала учительница занималась с ним только биологией и химией, затем мальчик начал задавать ей вопросы и по другим предметам.
— Я помогала ему вникать и в математику, и в русский, — рассказывает Наталья.
— Увидела его ошибки. Мне они показались странными. Они были необъяснимые. Он просто писал мимо строчек. Не сразу выяснилось, что он просто не видит их.
Кирилл привык жить в такой среде — чуть ошибешься, засмеют. В очередной раз назовут умственно отсталым. Вместо того, чтобы просить помощи, учился маскировать эту проблему. Он не привык говорить — «я не вижу». Промахнулся мимо строчки — отшутился.
Наталья поехала в детский дом и сказала, что хочет помочь Кириллу с учебой.
— Первое, что я услышала от социального педагога прямо в присутствии Кирилла: «Ой, куда ему основное образование. Ему бы с почерком разобраться, со строчками». Он постоянно жил вот в такой атмосфере, такое отношение было нормой для него, — говорит она.
У сына Натальи схожий диагноз. Только он учился в школе для детей с особенностями зрения. Она сразу подумала, что у Кирилла та же особенность.
— Это хитрый диагноз, — объясняет Наталья. — Мама бы добилась, чтобы ребенок прошел обследование, но в детдоме не стали этим заниматься. Офтальмолог проверял его на диоптрии и ставил астигматизм. А дело не в диоптриях, у Кирилла картинки от обоих глаз не совмещаются. Мозг переключает картинки, они идут со сдвигом. Он смотрит на текст, а потом внезапно оказывается на другой строчке. Мозг отключает одну картинку и включает другую. Это происходит из-за атрофии зрительных нервов. Кроме того, глаза у него стоят со смещением. При мелком шрифте трудно сразу понять, куда тебя перебросило. А если шрифт крупный, то по смыслу легче найти потерянное место.
Наталья оформила доверенность в детском доме и отправилась с Кириллом к врачам. Однако довольно быстро доверенность у нее забрали. Директор детского дома «Полярная звезда» обещала, что организация позаботится о здоровье Кирилла.
— Но они ничего не сделали, — говорит Кирилл, — в 2015 году один воспитанник ударил меня по лицу и повредил носовую перегородку. Из-за этого у меня начались проблемы с дыханием. Я не мог дышать носом. У меня начались отиты, головные боли. Лор мне каждые полгода при обследовании писал, что нужна операция по восстановлению перегородки. Но мне ее не делали. Выяснять, что у меня со зрением, они тоже не стали.
В 16 лет из-за смещения носовой перегородки у Кирилла начался тяжелый отит.
— Он пришел ко мне на занятие, держась за ухо, — вспоминает опекун, — мы с ним поехали в Морозовскую больницу. И там выяснилось, что с 16 лет ребенок сам может обращаться за своими медицинскими выписками. Он обратился, получил полную выписку о своей глазной операции в пять лет. Это оказалось правдой.
Опекун помогла пройти обследования и попасть на операцию по восстановлению носового дыхания.
Добиться приема у областного офтальмолога Кириллу удалось только через обращение к депутату Государственной думы.
— Я был со школой на экскурсии в Госдуме. Там я узнал, что депутату можно подать заявление. И обратился с просьбой, чтобы меня обследовал офтальмолог из крупной клиники.
И депутат этого добился. Тогда офтальмолог впервые мне поставила диагноз — «концентрическое сужение полей зрения».
Маршрут обучения ребенка с ограниченными возможностями здоровья составляет Центральная психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК). В нее входят социальный педагог, логопед и психолог-дефектолог. Ребенка должны обследовать, изучить его медицинскую карту и рекомендовать учебные заведения, специальные условия, в которых ему будет комфортно учиться.
Однако медсестра из детского дома одна, без Кирилла, поехала на психолого-медико-педагогическую комиссию и получила заключение, что для обучения мальчику не требуется никаких вспомогательных материалов. Он может учиться в обычной школе.
Сейчас это решение ПМПК, которое комиссия приняла без Кирилла, отменено судом.
В 2018 году Наталья оформила опеку над Кириллом. Они продолжили обследование. В Боткинской больнице в 2019-м ему поставили полный диагноз: частичная атрофия зрительных нервов обоих глаз, косоглазие, нарушение периферического зрения, бинокулярное двоение. Этот же диагноз подтвердил федеральный институт Гельмгольца. Там мальчику рекомендовали «специальные условия для обучения».
Кирилл оканчивал девятый класс. Впереди были экзамены, и, чтобы сдать их, Кирилл попросил специальные условия — крупный шрифт и помощь ассистента.
«Ну вот — ты же заполнил бланки!»
ПМПК отказала Кириллу в специальных условиях сдачи экзамена. Он не сдал его и остался в 9-м классе на второй год. Перед экзаменом у Кирилла случилась паническая атака.
— Мне в детдоме говорили, что я экзамен не сдам, я не справляюсь, нужно вернуться в коррекционную школу, — рассказывает Кирилл, — и у меня случилась паническая атака. Как будто сердце останавливается, дышать нечем. Я вызывал себе скорую.
Сдача государственного экзамена — это заполнение бланков. Нужно попадать в клеточки. Учителя видели, что Кирилл в клетку не попадает, требовали: «Кирилл, найди первую клетку, найди первую клетку».
— Кроме крупного шрифта, Кириллу нужно больше времени, чтобы выполнять задания, — объясняет Наталья. — Например, на пятерку нужно выполнить 10 заданий. Кирилл за отведенное время успевает выполнить шесть. С его особенностями зрения ему нужно приглядываться, находить строчки. Даже если все задания он выполнит правильно, все равно получает тройку, а не пятерку.
Наталья подала в суд на решение комиссии об отказе в предоставлении специальных условий на экзамене. Судьбоносное решение для мальчика вынесла комиссия, в которой не было офтальмолога.
Только в 2021 году суд отменил решение комиссии. В заключении суда говорится:
«При наличии представленных заявителем медицинских документов о нарушении органов зрения, что препятствует сдаче экзамена ГИА на общих условиях, заключение ПМПК должно выноситься в присутствии врача-офтальмолога, комиссия не имеет право выносить решение в отсутствие специалиста, позиция комиссии противоречит как профильному акту, так и целям ее создания. При наличии явных и очевидных сведений о нарушениях зрения, комиссия не нашла оснований рассмотреть заявление по существу, в результате Дубинин К.В. не сдал экзамен по математике, вынужден год пропустить обучение, в свою очередь, достигнув совершеннолетия, не мог устроиться на соответствующую работу… Также в нарушение требований закона заключение не содержит надлежащего обоснования вывода комиссии об отсутствии рекомендации о специальных условиях для сдачи истцом государственной итоговой аттестации».
В 2019 году Кириллу исполнилось 18 лет (он еще учился в 9-м классе). Как выпускник детского дома он должен был получить квартиру.
— Когда мы с мамой приехали в ГБУ «Детство», нам сказали, что меня нет в списках на жилье, — рассказывает Кирилл. — С экрана компьютера нам зачитали справку из детского дома о том, что я не обучаем и не способен к самостоятельному проживанию. Я привез им справку из общеобразовательной школы, что я там учусь. Меня включили в списки на квартиру и в конце концов выдали жилье.
Началась пандемия. В девятом классе экзамены отменили. Кирилла аттестовали по текущим оценкам.
— Я очень хотел учиться дальше, — говорит Кирилл, — окончить 10-й и 11-й класс, так у меня больше шансов продолжить обучение так, как я хочу.
Но в 10-м классе Кирилл снова остался на второй год. Все занятия были онлайн. Ему очень сложно учиться с экрана в связи с его заболеванием. Его не аттестовали по многим предметам.
Зато на следующий год Кириллу наконец выдали учебники с крупным шрифтом.
В ноябре 2020 года Кирилл снова проходил психолого-медико-педагогическую комиссию, которая должна была дать разрешение создать для него специальные условия на выпускном экзамене после 11-го класса.
В октябре 2021-го Департамент здравоохранения Москвы поменял бланк направления на комиссию. Оттуда исчезла графа «рекомендации по организации учебного процесса». Теперь врачи в Москве (в отличие от врачей в других регионах) могут только направлять на эту комиссию, но не давать никаких рекомендаций.
Департамент образования Москвы в ноябре 2021 года тоже поменял условия проведения комиссии. Теперь врачи не входят в состав ПМПК города Москвы, в отличие от ПМПК других регионов, которые действуют на основании федерального приказа. У организации, частью которой является эта комиссия, нет лицензии на ведение медицинской деятельности. Врачи не дают рекомендации, в составе комиссии нет медиков. Однако комиссия должна определять, как детям с особенностями здоровья учиться.
Все диагнозы Кирилла вклеены в его личное дело, как и рекомендации врачей о создании специальных условий для обучения.
Комиссия дала Кириллу заполнить бланки.
— Заполнять мне их было очень сложно, — рассказывает Кирилл, — но я думал, что это часть обследования и мне нужно это сделать.
У меня очень устали глаза, опухли. Я добросовестно заполнял то, что они мне дали.
Я думал, они увидят, как это сказывается на моих глазах. Увидят, на какой градус сместится глаз. А они говорят: «Ну вот — ты же заполнил, мы специально дали тебе самый мелкий шрифт». Мы с мамой пытались задавать им вопросы. Я один раз сказал: «Мама скажет…» А они мне говорят: «У вас есть документ, что она ваша мама?» Они опять мне предлагали поставить задержку психического развития. В итоге мне объявили, что никаких специальных условий на экзамене мне не положено. Но ведь они даже не врачи.
Через два дня у Кирилла началась рвота, дергался глаз. В Морозовской больнице выяснилось, что глазные мышцы перенапряглись и глаз сместился, но комиссия получила заполненный бланк и отказала в предоставлении специальных условий на экзамене.
Решение суда, которое никто не исполнил
Кирилл сам подал в суд на решение комиссии. Заявление долго не принимали. В итоге только в мае 2023 года суд вынес определение:
«Обязать Московский центр качества образования обеспечить для Дубинина К.В. при сдаче им ГИА в 2023 году оформление контрольно-измерительных материалов шрифтом 16-18 pt без засечек, предоставить ему возможность оформить работу на бланках увеличенного размера до А3. Определение подлежит немедленному исполнению».
Однако Московский центр качества образования (в его состав входит комиссия, отказавшая Кириллу в специальных условиях на экзамене) не выполнил определение суда. Специальные условия на экзамене Кириллу предоставлены не были. Более того, Московский центр качества образования подал жалобу на определение суда, в которой говорится следующее:
«Исполнение судом избранной обеспечительной меры... с очевидностью не обеспечивает соблюдение баланса интересов сторон, поскольку, в случае последующего отказа решением суда в удовлетворении исковых требований, к этому моменту они будут реализованы, а поворот их исполнения будет невозможен ввиду того, что экзамен сдан».
То есть Московский центр качества образования прямо в жалобе суду признает, что, если Кириллу предоставят специальные условия на экзамене, — он будет сдан, а это не в их интересах.
— Они не думают о том, что, если экзамен будет сдан, мальчик сможет учиться дальше, сможет осуществить свою мечту, — говорит Наталья, — они думают о том, что сдача экзамена будет доказательством того, что они были не правы. А это не в их интересах. Я думаю, что они просто потеряли границы. Они настолько увлеклись этой своей идеей не допустить, не дать ему сдать экзамен, что уже потеряли элементарную логику.
Кирилл не сдал экзамен. Он попытался подать апелляцию на результаты экзамена в связи с неисполнением определения суда. Экзаменационная апелляционная комиссия единогласно проголосовала за то, что «влияние неисполнения определения суда на результаты экзамена незначимо».
— Как они красиво голосуют! — говорит Наталья, — все солидные люди, семь человек, и все поднимают руки как один.
Мальчик, который всю свою жизнь боролся за возможность учиться, лишен конституционного права на получение образования. Кирилл не может учиться в медицинском колледже, о котором мечтал.
Уже после окончания экзаменов определение суда о предоставлении Кириллу специальных материалов было отменено. Московскому центру качества образования удалось доказать в суде, что они не могли распечатать бланки А3 для Кирилла. Это не их ответственность. Хотя согласно приказу 747 от 7 сентября 2022 года Департамента образования города Москвы «обеспечением проведения государственной итоговой аттестации занимается Московский центр качества образования».
Департамент образования города Москвы на запрос «Правмира» ответил следующее: «Организацией предоставления контрольно-измерительных материалов на экзаменах учащимся с ОВЗ занимается Московский центр качества образования».
Почему чиновники с упорством бетонной стены отказываются выполнить такую простую просьбу мальчика из детского дома?
— С точки зрения духа справедливости права Кирилла нарушены, — объясняет юрист фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Ольга Будаева. — Если по какой-то причине Московский центр качества образования не мог предоставить на экзамене бланки А3, они были обязаны предоставить Кириллу тьютора, который бы переносил его ответы в стандартный бланк. Это предусмотрено законом. Но они проигнорировали такую возможность. Конечно, решение комиссии, в которой нет врача-офтальмолога, об отказе в предоставлении специальных условий на экзамене незаконно. Это надо обжаловать дальше — в Верховном суде, в Конституционном суде. Кирилл не единственный ребенок с особенностями зрения, таких детей много. И для них в комиссии должен быть врач-офтальмолог. Возможно, представители комиссии не хотели или не успели подготовить участие тьютора для помощи в заполнении бланков.
Эксперты, опрошенные «Правмиром», считают, что это не исключительный случай. Так работает сиротская система.
Признать ребенка с особенностями здоровья умственно отсталым проще, чем заниматься поисками причины его «нестандартного восприятия», водить к врачам, проводить обследования.
Если бы Кирилл не боролся за себя, если бы Наталья не подключилась к этой борьбе, мальчик, возможно, уже был бы заперт в психоневрологическом интернате. Ему удалось этого избежать. А скольким детям не удалось?
— Я прошу дать мне возможность учиться и сдавать экзамены, — говорит Кирилл. — А они сражаются против этого, судятся за то, чтобы не дать мне сдать экзамен. Очень стыдно, что у нас, в России, такое происходит. Мы в школе регулярно писали сочинения на тему пробуждения совести. Только в реальности я этого не вижу. Слеп не тот, кто не видит, а тот, кто не хочет видеть.
Фото: unsplash.com