Диана Невзорова
С 20 января комбинированные опиоидные препараты (наркотические средства) можно будет выписывать на рецепте 148, сообщила на своей странице в фейсбуке замдиректора Московского многопрофильного центра паллиативной помощи ДЗМ Диана Невзорова.
«Это значит, что появившийся в нашем распоряжении таблетированный оксикодон можно будет выписать так же, как и трамал. Это произошло потому, что в препарате под названием «таргин» оксикодон содержится совместно с налоксоном. Это значит, что наркоману будет «неинтересно» принимать это лекарство. Потому что оно в таблетках, работающих 12 часов, да еще с антидотом! Вот хитрость производителя», — пишет врач-онколог.
При этом препарат удобен испытывающему боль пациенту и побочные действия оксикодона будут нивелированы налоксоном.
Мне оставалась всего одна подпись
Ситуация с обезболиванием смертельно больных пациентов стала меняться в последние годы. В 2014 году на всю страну прогремело дело контр-адмирала Вячеслава Апанасенко. В феврале страдающий от рака мужчина совершил попытку самоубийства, через 3 дня он умер в реанимации Первой Градской больницы.
В предсмертной записке адмирал писал, что не может больше терпеть страдания своих близких, а в своей смерти винил Минздрав и правительство. Как объяснила позже его жена Ирина Апанасенко, в тот день она не смогла получить рецепт на опиоидный обезболивающий пластырь. «Мне оставалась всего одна подпись — у заместителя главного врача. Я пришла в ее кабинет без пяти шесть, она уже уехала», — рассказала Ирина Апанасенко в интервью СМИ.
Так была поднята проблема получения обезболивающих лекарств в России. Через 2 дня после гибели адмирала глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов предложил смягчить требования к хранению и отпуску наркосодержащих препаратов.
Нюта Федермессер
Глава Центра паллиативной помощи Москвы Нюта Федермессер отозвалась на его смерть в статье на «Правмире»: «Я обращаюсь к Госдуме, примите человеческий закон, закон адмирала Апанасенко. Примите закон о праве на беспрепятственное и быстрое получение обезболивающих препаратов для людей с хроническим болевым синдромом.
Каждый третий из нас обречен в будущем воспользоваться таким законом. Каждый третий умрет от рака, каждый из вас может стать третьим…
Не дайте этой теме уйти из новостей. Я очень прошу».
Покончил с собой известный человек — и обратили внимание
Одновременно разворачивалось дело против врача из Красноярска Алевтины Хориняк. В апреле 2009 года к ней обратились родственники умирающего от рака больного, которые не могли получить для него льготный рецепт на обезболивающие препараты. Женщина, наблюдавшая эту семью в течение 20 лет, не смогла оставить человека страдать от боли и выписала платный рецепт пациенту. В конце мая льготное лекарство появилось в аптеках, и больной получал его до своей смерти в июне 2011 года.
Алевтина Хориняк
В июле 2011 года против врача было возбуждено уголовное дело по обвинению в «незаконных приобретении, хранении в целях сбыта и непосредственно в сбыте сильнодействующих веществ». Судебное разбирательство длилось 3 года. В октябре 2014 года Алевтина Хориняк была признана невиновной.
«Я понимаю, что это Господь действует через меня, через Лиду [женщина, которая ходила в аптеку за трамадолом для Виктора Сечина]. Мы послужили орудием для Бога, чтобы что-то изменилось в жизни этих несчастных больных. Ведь пошло какое-то движение, и этот случай с контр-адмиралом Апанасенко — это все звенья одной цепи. Ушел из жизни известный человек — и правительство обратило внимание, Элла Панфилова обратила внимание. На наших-то больных, которые умирают в наших домах, кто обращает внимание? Да никто!» — рассказывала врач «Правмиру» накануне суда.
Страдали по всей стране
Дискуссия показала, что эти случаи не единичны и онкологические больные страдают по всей стране. Нюта Федермессер описывала на своей странице несколько таких случаев:
«Мужчина из Дмитровского района. Живут в Москве уже много лет. Снимают. Регистрация под Дмитровом. Ну мало ли почему?? Ну нужно им по каким-то семейно-наследственным причинам быть зарегистрированными именно там. Не прикрепляют их к онкологу в Москве. И обезболивание не выписывают».
«В хоспис госпитализируют мальчика из платной клиники. На нем наклеен наркотический пластырь в количестве, вызывающем оторопь. Мальчик не обезболен. Через сутки в хосписе он спит, расслабленный. Опытный врач подошел, посмотрел, сказал, что пластырь при этой боли не поможет, только загружает, а боль не снимает. Сняли пластырь. Обезболили другим препаратом. Быстро и бесплатно».
«Звонит женщина из Питера. В трубку слышу стоны и крики ее мужа. Холодею. Она говорит спокойно. Уже выключилось у нее все. Говорит, онколог назначил дюрогезик, а участковый выписал рецепт все равно только на трамал, а трамал, слышите, не помогает».
То, что ситуация с обезболиванием близка к катастрофе, показывала и статистика. Адекватное обезболивание в 2014 году в регионах, где проблеме «уделялось внимание», смогли получить от 15 до 50 нуждающихся, следовало из материалов Минздрава. А в Южном федеральном округе этот показатель вообще составил всего 2,7%.
Теперь люди хотя бы защищены законом
Результатом стало принятие закона Апанасенко — Хориняк (такое неофициальное название документ получил в СМИ), который облегчил доступ больных к обезболиванию. Так, срок действия рецептов увеличился с 5 до 15 дней, а родственников больных освободили от обязанности возвращать в аптеку упаковки от использованных препаратов. Закон вступил в силу 1 июля 2015 года.
Лидия Мониава
Через год, в апреле 2016 года, Лидия Мониава писала на своей странице в фейсбуке о том, как изменилась за это время ситуация с обезболиванием в Москве.
Трехлетний мальчик с нейробластомой прилетел из испанской больницы, где ему не смогли помочь. Пока ребенок с мамой летел в Москву, социальный работник хосписа помогал выписать ему обезболивающее.
«Этот квест впервые был пройден за один день вместо двух недель. Впервые мы получили в государственной аптеке морфин в капсулах по 10 мг. Раньше удавалось достать либо морфин в ампулах, который надо колоть каждые 4 часа иголкой в мышцу, либо таблетки с взрослой дозировкой, от которых у ребенка случалась сначала передозировка препарата, а потом снова боли и мучительные часы ожидания следующей таблетки», — писала Лидия Мониава.
«Теперь эти люди, по крайней мере, защищены законом и каждый врач думает о том, что нужно оказывать посильную помощь пациенту», — рассказала в интервью «Правмиру» врач Алевтина Хориняк через 3 года после оправдательного приговора.
«Очень многое изменилось. Когда я прихожу в поликлинику или больницу, иногда слышу: «Да, работает закон Хориняк», тот самый, который приняла Дума. Но я кто такая? Это Бог усмотрел и послал облегчение этим страдающим. Поэтому сейчас эти люди хотя бы не остаются в такой обреченности от того, что они страдают, кричат. И их близкие не так страдают, глядя на них», — считает врач.
Обучение и развитие вместо «ручного режима»
К сожалению, проблема обезболивания не решена полностью. В 2016 году помощь получили только 22000 пациентов из более 1 млн нуждающихся в ней.
Нюта Федермессер считает, что проблема в обучении врачей и медсестер («Мы должны научить определять уровень боли у детей по их двигательной активности и по мимике») и в отношении пациентов (боязнь «стать наркоманом» или желание оставаться в трезвом уме до конца жизни).
Вопрос может решиться благодаря проекту по развитию паллиативной помощи, который в данный момент рассматривается правительством. В том числе документ предусматривает отмену уголовной ответственности для медиков за незначительные ошибки в работе с наркотическими обезболивающими.
Кроме того, документ предусматривает шаги по повышению доступности обезболивающих лекарств, в том числе для детей. Также по поручению вице-премьера Ольги Голодец в 2018 году должен быть создан единый регистр пациентов, нуждающихся в лечении наркотическими обезболивающими.
Если в Москве проблема обезболивания во многом решена, то в регионах, к сожалению, получить обезболивание до сих пор сложно.
Так, координатор программы паллиативной помощи в фонде AdVita Екатерина Овсянникова описывает получение обезболивания в праздничные дни в Санкт-Петербурге. Пациентка с раком молочной железы осталась перед новым годом практически без обезболивания: от выписанного врачом фентанилового пластыря было слишком много побочных действий, а морфина могло не хватить до конца праздников.
Помогать ей и мужу пришлось в ручном режиме: звонить в Росздравнадзор и договариваться с врачом из хосписа, который смог подобрать схему обезболивания.
«Пока с семьей — не думаешь о том, как гадко все делать в ручном режиме. А когда кладешь трубку, страшно представить, сколько семей не нашли наш номер в интернете и не увидели в газете. И сколько людей умерло за эти праздники необезболенными, и об этом мы никогда не узнаем. Потому что все, чего им теперь хочется, — это забыть этот кошмар…» — пишет Екатерина.