«Все мы – дети Адама»
Недавно к нам в редакцию радиостанции зашел мужчина. Он искал малоизвестную песню Рената Ибрагимова «Тихое татарское село». Разговорились. Оказалось, что Роман Исламов сам родом как раз из такого «тихого татарского села» под Ульяновском. А песню искал для мероприятия, которое проводит Татарская Православная община совместно с Татарским культурным центром. С увлечением и восторгом он рассказывал о том, как татары приходят к православной вере и как при этом сохраняют и почитают свои традиции.
Из детства у Романа Исламова сохранились воспоминания – мечеть, дедушка в чалме. Ребенку все это казалось таким сказочным… Но ребенок рос и задавал все больше вопросов, на которые часто родные не знали ответов. И молодому человеку приходилось обращаться к другим источникам. Впервые информацию о православии он почерпнул из книг о… науке и технике:
– Я сам технарь по образованию. И когда я начал изучать мир науки, я заметил, что очень многие изобретатели и конструкторы придерживались каких-то общих представлений об устройстве этого мира, христианских представлений. Ломоносов, Менделеев, Исаак Ньютон, Луи Пастер. Я много читал про них. Я узнал, что академик Сергей Королев пожертвовал свою Госпремию на храм, и для меня это было удивительно. Церковь для меня была чем-то аморфным, некая организация… – вот так начинался путь татарина из мусульманской семьи к христианству.
Он вспоминал то, чему его учили бабушки и дедушки, мама и папа, и сравнивал это с новыми необычными знаниями. Он пытался что-то найти, еще не зная что. В 27 лет эти поиски увенчались встречей с неким ульяновским предпринимателем Сергеем:
– Я как-то был у него в гостях, увидел там иконы и как он на них молится. На дворе 90-е годы, вокруг бурно развивается капитализм. И вот деловой человек, предприниматель, и вдруг молится, что это значит? Я стал часто бывать дома у этой семьи и все спрашивать…
И вот, наконец, Роман принял решение и покрестился. Родные восприняли это как страшный удар. По исламской традиции переход в иную веру карается смертной казнью. Хотя сегодня, конечно, исламское общество уже не так строго придерживается канонов, но законы Шариата все еще в силе.
– Моя покойная мама очень плакала. Вокруг жили только татары в своих устоявшихся традициях, и, глядя на них, она говорила: «Вот смотри, вот ребята, с которыми ты вырос, – этот женился, вот этот тоже, а ты чего же выдумал?» Это было десять лет назад, а когда я через несколько лет приезжал в Ульяновск, она говорила уже по-другому: «Вот этот развелся, вот те развелись и снова сошлись, а те живут плохо… Что-то в этом мире сейчас и среди татар неладное творится». И для нее уже не было так важно, на татарке или на русской женится ее сын. Она стала понимать, что принадлежность к тому или иному народу не делает человека автоматически хорошим и счастливым. Но это уже потом, а сперва про мое крещение мама говорила: «Ну почему вот ты крестился? Ты подумай о вечной жизни, ведь ты попадешь в ад!» А я ей пытался объяснять: «Ну, давай возьмем Библию и Коран…» Мама отказывалась: «Не понимаю я в Коране ничего, жаль бабушка твоя умерла». Бабушка всю жизнь жила в татарской деревне, у нее было три класса образования, она не знала русского языка, читала книги, написанные арабской вязью, но тоже вряд ли понимала…
Некоторые татары имеют только смутные представления о том, что такое ислам, но, тем не менее, называют себя мусульманами. Советская идеология еще больше отдалила татарский народ и от Мохаммеда, и от Христа. Часто отношение к религии детско-потребительское: «придет волшебный дедушка в чалме, прочитает заклинание на непонятном языке и все будет в шоколаде». «Мы – мусульмане», – для некоторых это просто следование традиции. Но тут возникает вполне правомерный вопрос – если это традиция дедов и прадедов, то разве нет так называемого «зова крови»?
– Нет, – отвечает Роман. – Как моя мама говорила: «Эдэм балиларе», то есть «все мы дети Адама». Что же касается истории и культуры своего народа, то если их не знать, то как же можно объяснять что-то о Боге своим родственникам и другим татарам? Вот меня часто спрашивают: «вы татарин, а языком – владеете?» Я перехожу на чисто татарский, и вопросов больше не возникает, потому что иногда бывает, что я знаю язык даже лучше тех, кто задает эти провокационные вопросы. Православие и родная культура – одно другому не мешает. И я благодарен Богу за то, что Он любит мой народ и дал нам язык, на котором Он меня понимает.
На татарский язык переведены и Библия, и Молитвослов. А недавно Роман был в Казани на конференции кряшенов – православных татар – и посетил храм, где служба идет на кряшенском, очень близком к татарскому, языке. «Меня это очень впечатлило, – рассказывает он, – стоят татарские девушки в церковном хоре!»
Примерно раз в месяц в Москве в храме апостола Фомы проходят молебны частично на русском, частично на татарском языке. Здесь под покровительством отца Даниила (Сысоева) собирается Татарская Православная община, активным членом которой и стал Роман:
– Вот на фотографии одна из встреч нашей общины. Это все люди, которые преодолели какие-то трудности и сделали шаг навстречу Солнцу Истины и Правды. Удивительны бывают татарские судьбы. Много бывает случаев, когда, например, жена принимает Христа, крестит сына, а отец об этом не знает, или наоборот. Это требует осмысления. Это восхищает. Но люди боятся осуждения своих бабушек, дедушек, мам, пап… Я через это прошел…
Встречи общины часто приурочены к дням святых покровителей татар – Святых Петра и Стефана Казанских, Преподобного Серапиона Кожеозерского, Преподобного Пафнутия Боровского… После молебна – чаепитие, общение. Здесь люди разных возрастов, из Москвы и из разных городов России. Община – как клуб по интересам, и каждый ее член радуется, что он не один такой – православный татарин – во вселенной.
А еще община проводит мероприятия совместно с Татарским культурным центром, куда люди приходят изучать язык и культуру – танцы, литература, песни. «Я тоже очень люблю татарские песни», – улыбается Роман. Он не оторван от своей культуры, и это заметно даже по разговору, с характерной для востока образностью и интонацией он говорит, допивая чай: «Я объясняю своим сестрам, что христианство надо не узнать, а пережить. Вот я сейчас пью этот прекрасный ароматный чай, и надо сделать этот глоток, как глоток из источника жизни…»