В ночь на 29 ноября в Париже умерла Наталья Горбаневская — русский поэт, переводчик, правозащитник, участник диссидентского движения в СССР.
О Наталье Евгеньевне вспоминает Татьяна Краснова.
Наталья Горбаневская. Фото: colta.ru
Я мало знала Наталью Евгеньевну Горбаневскую. Совсем недостаточно для того, чтобы писать о ней. Поэтому по большей части этот текст будет обо мне, за что и прошу прощения прежде, чем писать дальше.
Бывают на свете люди, с которыми легко и весело. Бывают такие, с которыми интересно. Есть неприятные. Бывают скучноватые. А есть совсем особенная, очень небольшая категория людей, рядом с которыми трудно. Не потому, что они что-то от тебя требуют – совсем наоборот! Просто ты все время невольно сравниваешь себя с ними, и сравнение получается не в твою пользу. Причем проигрываешь ты не на каком-нибудь неважном, несущественном поле, а на самом главном. Красота – не обязательная вещь, молодость – проходит, богатство – вообще чушь, как показывает горький опыт… Но есть то, чему я завидовала всегда, то, что драгоценнее золота и прекраснее юности.
Вера. И не просто вера…
Один мой знакомый священник очень любит рассказывать анекдот: церковь полна народу, все ждут начала литургии. Распахивается дверь, на пороге – человек в маске и с автоматом: «Кто тут христиане – лицом к стене, руки за голову! Остальные бегите, пока я стрелять не начал!» Паника, толкотня в дверях, храм стремительно пустеет, вдоль стены остается десяток человек с руками за головой. «Террорист» снимает маску и оказывается местным батюшкой: «Ну что, помолимся, братья и сестры?»
Горький анекдот, не правда ли? Я все время по-детски примеряю его на себя. А я? Побежала бы, или осталась? Испугалась бы смерти? А боли? А всеобщего презрения? А советской психушки? А лагеря? А голода и холода?
А смогла бы я пойти хоть на что-то ради того, во что я верю?
В особенности – не имея за спиной, как в моем счастливом случае, миллиарда католиков?
Сегодня все мои друзья цитируют строчки из Галича: «И все так же, не проще, Век наш пробует нас – можешь выйти на площадь, смеешь выйти на площадь, в тот назначенный час?!»
Смеешь ли ты иметь веру и убеждения, и есть ли у тебя достаточно мужества, чтобы им следовать? В особенности – если вразрез…
Осенью Наталья Горбаневская была у нас на «Конвертике». Принесла свой грошик, и маленькую плюшевую игрушку для нашего подопечного Богдана. Все просила: «Говорите громко!» Она неважно слышала.
За столом в тот день было много молодых ребят, и когда она вышла покурить, я спросила: «Вы знаете, кто это?!»
Я мало что успела рассказать про Пражскую весну и далекий 1968 год, но когда она вернулась, молодые смотрели на нее огромными неверящими глазами. Всемером. Твердо зная, ЧТО им за это будет. Не за еду, не за удобства, «ЗА ВАШУ И НАШУ СВОБОДУ». За то, что даже руками потрогать нельзя. За свою веру.
Я описывала им героя. А перед ними сидела меленькая, хрупкая, пожилая женщина. Живой урок того, что битва добра со злом – это не обязательно битва дракона с рыцарем в сияющих доспехах. Иногда эта битва может выглядеть нелепой, жалкой и даже смешной, но это никогда, никогда не меняет сути.
Говорят, Наталья Евгеньевна умерла во сне. Это хорошая смерть. И это была прекрасная жизнь. Лично мне еще долго предстоит над ней думать.