Андрей Золотов, главный редактор интернет-журнала RussiaProfile.org
Патриарх Кирилл
День интронизации – возведения на престол – патриарха отмечается в Русской Православной Церкви как важное памятное событие. По традиции на него съезжались епископы из разных областей Церкви, чтобы продемонстрировать свое единство и поздравить своего предстоятеля. В этот день всегда было торжественное богослужение в кафедральном соборе, говорились величественные речи, а потом устраивался прием.
Есть все это и сегодня. Но активный новый предстоятель – и это характерно для его деятельности в целом – не стал ломать устоявшуюся традицию, но наполнил ее новым содержанием. Уже второй год подряд этот съезд в Москву церковных деятелей становится не просто торжественным актом, а важным совещанием, обсуждающим насущные церковные и церковно-общественные проблемы, открытое обсуждение которых стало едва ли не главной характеристикой нового патриаршества. В прошлом году накануне 1 февраля было положено начало работе принципиально нового церковного органа – Межсоборного присутствия. А в этом году в минушие пятницу и субботу состоялось его первое пленарное заседание.
Епископы, священники, миряне, монахи, богословы, общественные деятели, журналисты, церковные традиционалисты и либералы, «правые» и «левые» числом 144 человека, подобранные как «лучшие умы» Русской Церкви из разных стран ее пребывания, в течение двух дней обсуждали и приняли семь концептуальных документов, которые до того разрабатывались в специализированных комиссиях Присутствия, а потом публиковались в Интернете для обсуждения. Они касаются как внутренней жизни Церкви, так и ее внешней деятельности. Речь идет и о социальном служении, и об отношении к собственной истории – одна из самых оживленных дискуссий была по вопросу о почитании новомучеников, и о том, как православные христиане должны относиться а актам богохульства. Но самое главное, что отмечали в интервью и публичных отзывах члены присутствия, – дискуссии шли неформально, без различения санов и должностей, мирянин или монахиня могли возразить митрополиту, но в то же время все происходило в конструктивном ключе, в атмосфере единодушия.
Соборность и единство
В православии такое называется соборностью. «Это то, во что мы верим, то, чем мы должны быть, к чему стремимся, но то, что до этого почти нельзя было нигде увидеть», – говорит член Межсоборного присутствия протоиерей Максим Козлов. А решения по подготовленным документам будет принимать Архиерейский Собор, который соберется сразу после дня патриаршей интронизации.
Когда два года назад митрополит Кирилл стал патриархом, никто не отрицал его лидерства как яркой, харизматической личности. Но были опасения, что его «западничество» и авторитарный стиль управления могут расколоть консервативную по своей природе Церковь. Сегодня ясно, что и раскола не произошло, и соборность, предполагающая объединение различных взглядов и бывшая до того главным образом идеей, получила институциональное оформление.
«Ни инициативы первого года, ни инициативы второго года не сломали того, что дорого православным людям, что вызывало опасения и что могло принести какое-то нестроение в церковное общество,» говорит председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда.
Разноречивая реакция
Однако активизация церковной жизни, непосредственно связанная с деятельностью патриарха Кирилла, ее расширяющийся «выход за церковную ограду, ее все более настойчивые, разной степени удачности призывы к обществу и инициативы, обращенные к государству, вызывали за минувший год разноречивую реакцию. С одной стороны, по данным ВЦИОМ (опрос проводился 22-23 января 2011 года, опрошено 1600 человек из 138 населенных пунктов в 46 областях РФ), все большее число россиян замечают перемены в церковной жизни, отмечают ее открытость и усиление влияния. Если в 2009 году 78 процентов россиян считали, что в Церкви ничего не изменилось, то в в 2010 году их число сократилось до 46 процентов. Не будем забывать, что хотя в опросах традиционно от 60 до 80 процентов называют себя православными, реально в церковной жизни участвуют всего несколько процентов россиян. Сокращение этого разрыва является одной из главных целей патриарха Кирилла.
При этом «сближение с народом» больше всего отметили жители Дальнего Востока (17 процентов против 2-8 процентов в других регионах). Это наверняка является следствием беспрецедентной сентябрьской поездки патриарха на Камчатку, Сахалин и Дальний Восток, которая была воспринята жителями этого региона прежде всего как знак того, что Москва их не забыла.
В то же время, по данным ВЦИОМ, резко выросло число россиян, которые не могут определить своего отношения к происходящим в РПЦ переменам (с 5 до 37 процентов). А любому пользователю Интернета заметна возросшая волна антицерковных настроений среди либерально ориентированной части общества. Практически все достижения патриарха Кирилла на церковно-государственном направлении – будь то принятие закона о передаче имущества религиозным организациям или апробация в школах уроков религии и светской этики – встречала значительное сопротивление в различных кругах, причем прежде всего на идейном, а не практическом уровне. В этих действиях многим видится «клерикализация» российского общества и государства, прежде всего выражающаяся в заметности Церкви в общественном пространстве, в то время как реальные плоды этих решений еще предстоит увидеть.
Социальный пафос патриарха
Патриарху Кириллу, безусловно, свойственны сильный социальный пафос и яркая социально-политическая риторика. Некоторые его речи и заявления по форме больше напоминают блестящие политические речи, чем проповеди пастыря. При этом он вводит в отечественный лексикон сформулированные на Западе политические понятия, которые мало знакомы россиянам – такие, как, например, солидарность или мультикультурализм, который он интерпретирует с православной точки зрения. Как эти понятия будут восприниматься и разрабатываться, во многом зависит от способности самого церковного сообщества и церковных институтов их воспринять и объяснить обществу в целом.
Церковь стала более активной в общественно-политической жизни страны, говорит политолог Алексей Мухин, подчеркивая, что не верит в «клерикализацию» России. «Налицо политизация Церкви, и даже если она не носит глубинный характер, то она носит демонстартивный характер, – говорит он, – надо уметь сочетать активную позицию с деликатным подходом к другим религиозным и общественным силам, с тактом по отношению к людям, которые, разделяя православные ценности, все же хотят оставатьтся вне государства и вне политики».
Патриарх показал, что он готов согласовывать интересы и искать общее поле деятельности с разными группами и институтами. Одним из значительных событий минувшего года можно назвать создание Патриаршего совета по культуре, а в его рамках и специального совета по взаимодействию с музеями, который был создан явно как ответ на озабоченность музейного сообщества в связи возросшими требованиями РПЦ. Но представители Церкви единодушно связывают наметившуюся антицерковную волну именно с реакцией общества на более выраженное формулирование Церковью своих ценностей и более активной их проповедью, и отступать патриарх Кирилл явно не собирается.
Курс на независимость
Интересен и такой парадокс: принятие закона о возвращении церковного имущества, относящегося прежде всего к церковной недвжимости, было воспринято многими вне Церкви как очередное подтверждение того, что РПЦ, как принято говорить, «тесно сливается в объятиях с государством». В то же время внутри Церкви оно расценивается прежде всего как шаг на пути к независимости, потому что до сих пор львиная доля церковной собственности находится в государственных руках – в Москве, например, из нескольких сотен храмов лишь два находятся в церковной собственности. А для того, чтобы шире заниматься социальной и просветительской деятельностью, которой от Церкви ждет общество, нужны и новые помещения, и новые доходы, не зависящие от временного благорасположения того или иного чиновника или олигарха. «Без экономической независимости в нашем мире о каких других видах независимости можно говорить?» – задает риторический вопрос протоиерей Максим Козлов.
Важно и то, что определенное принятыми за минувший год государственными актами в отношении Церкви делалось в разных местах и в прошлые годы – и собственность передавалась, и религиозные уроки в школах велись во многих регионах, и священники в армии служили. Но все это определялось личными отношениями тех или иных священников с теми или иными чиновниками. Теперь эти процессы институализируются. Как сказал один из близких помощников патриарха, не пожелавший, чтобы на него ссылались, «в отношениях с госдуарством патриарх забивает такие сваи, вырвать которые сможет только следующий 1917 год».