Введение в Ветхий Завет. Книги Паралипоменон, Ездры, Неемии

Книги Паралипоменон, Ездры, Неемии

Ветхий Завет содержит и вторую группу исторических книг, содержание которых вначале излагается параллельно содержанию книг “второзаконнической” традиции (от Нав до 4 Цар), а затем служит их продолжением. Это две книги Паралипоменон, книги Ездры и Неемии. Обе книги Паралипоменон изначально были единым целым и вместе с книгами Ездры и Неемии образовывали одну книгу, принадлежавшую перу одного автора. Они не только выдержаны в едином литературном стиле и выражают единую основную идею; об их единстве свидетельствует повторение заключительного стиха второй книги Паралипоменон (2 Пар 36) в начале первой книги Ездры (1 Езд 1).

Книги Паралипоменон¹

Книги Паралипоменон (евр. название “/Книга/ записи событий”; греч. название paraleipomena и по нему лат. Paraleipomena “следующее, опущенное”, что указывает на то, что в них содержится дополнение) — текст эпохи послепленного иудаизма. В то время народ, утративший политическую независимость, тем не менее располагал определенной автономией, которую признавали восточные владыки; он жил под руководством священников и по предписаниям религиозных законов. Храм и его богослужения были средоточием национальной жизни. Этот порядок, жестко зафиксированный законом и культовыми предписаниями, тем не менее соблюдался живо — благодаря приливу личного благочестия, учению о Премудрости, воспоминаниям о блеске или нищете прошлого и благодаря доверию к обетованиям пророков.

Автор, иерусалимский левит, глубоко укоренен в делах этого мира. Он пишет о Ездре и Неемии, причем на значительном временном расстоянии от них, так как может по своему усмотрению комбинировать различные источники, имеющие к ним отношение. Вероятное время написания — начало эллинистической эпохи, ок. 300 г. до Р. Х. Затем книга дополнялась одним или несколькими авторами; особенно расширенными и переработанными оказались генеалогические выкладки (1 Пар 2–9); были введены списки имен: очевидно, список воинов и героев Давида (1 Пар 12), список священников и левитов (1 Пар 15) и длинное приложение (1 Пар 23:3–27:34), перечисляющее служителей Храма и администрацию времен Давида. Эти дополнения, которые могут служить надежными источниками, остаются в русле основных идей автора-хрониста Паралипоменона.

Он выказывает значительный интерес к Храму, служители которого играют в его повествовании ведущую роль, причем не только священники и левиты, — это вполне соответствовало бы духу Второзакония и текстам священников-книжников Пятикнижия, — но и служители низших разрядов, привратники и певчие, приравниваемые теперь по положению к левитам. Священническое достоинство простирается на мирян в силу их участия в общинных жертвоприношениях, которые у автора-хрониста заново обретают свое издревнее значение. Это священное дело общины не ограничивается одними иудеями; хронист поднимается над упадком веры в царстве (о чем пишет как можно меньше) и видит двенадцать колен вновь соединившимися под державой Давида; невзирая на современную ему ситуацию, он ожидает воссоединения всех сынов Израиля. Даже язычники не отстраняются от храмовой молитвы. “Израиль” для него — это весь верующий народ, с которым Бог некогда заключил Завет, обновленный затем персонально с Давидом. При Давиде наилучшим образом реализовалась предпосылка Царства Божия на земле — теократия; община верных должна жить в духе Давида в постоянной жажде реформы — возвращения к истокам традиции, — и Бог ниспошлет ей Свое благоволение и Свои обетования. Постоянным идейным средоточием этого значительного исторического повествования стал иерусалимский Храм и служение в нем, начиная с приготовлений при Давиде и до восстановления Храма общиной, вернувшейся из плена.

Этой основной идеей и обуславливается построение всего произведения. Первые главы (1 Пар 1–9) содержат генеалогические списки, сообщающие по преимуществу о колене Иудином и о роде Давида, о левитах и жителях Иерусалима. Это перечисление родов служит вступлением к истории Давида, о котором и повествует в дальнейшем вся первая книга (1 Пар 10–29). Опускается столкновение с Саулом, равно как и прелюбодеяние с Вирсавией, неполадки в семье и мятежи; напротив, особо выделяется пророчество Нафана (гл. 17) и значительная доля внимания уделяется религиозным устроениям: перенесению ковчега и организации служения в Иерусалиме (глл. 13, 15–16), подготовке к строительству Храма (глл. 21–29). Давид подготовил план, доставил строительные материалы, упорядочил вплоть до мелочей обязанности храмовых служителей. Само возведение Храма он оставил на своего сына Соломона. В истории Соломона (2 Пар 1–9) больше всего места уделено строительству Храма, молитве царя при его освящении и обетованиям, которыми Бог отвечает на его молитву. После раскола царства автор-хронист уделяет внимание только Иудее и потомству Давида. Цари характеризуются по их верности или неверности основам Завета, в зависимости от того, приближаются ли они к идеалу — Давиду — или от него отклоняются (2 Пар 10–36). За нарушениями следуют реформы, в особенности — реформы царей Езекии и Иосии; но преемники Иосии были безбожны и ускорили наступление катастрофы. Книги Паралипоменон кончаются рассказом о разрешении на восстановление Храма, полученном от Кира. Продолжением этих книг являются, как уже было сказано, книги Ездры и Неемии.

Для своего исторического повествования автор воспользовался каноническими книгами, в первую очередь взяв из Быт и Числ перечисление, помещенное им в начале его книги, а потом черпая прежде всего из книг Царств. Он свободно обращается с материалом, выбирает то, что служит его целям, прибавляет и опускает. В любом случае он ни разу не называет эти свои основные источники, которые мы можем тем не менее проследить; напротив, он ссылается на некоторые другие произведения, на “Книги” царей израильских или царей Израиля и Иудеи, на “Мидраш” (толкование. — Пер.) Книги царей, на “речи” или “видения” того или иного из пророков. Эти рукописи нам неизвестны; об их содержании и внутреннем соотношении высказывались различные мнения. Вероятно, они описывали разные царствования в свете выступлений пророков и их воздействия. Остается вопросом, использовал ли автор устное предание.

Поскольку автор располагал неизвестными нам источниками, которые могут заслуживать доверия, неуместно было бы изначально усомниться во всем том, что он присовокупил к содержанию канонических книг, которое мы знаем. Каждый из таких случаев следует изучить по отдельности; в ряде мест новые исследования помогли рассеять недоверие, которое испытывали к “хронисту” многие экзегеты. Бывает также, что он сообщает сведения, которые невозможно соединить с той картиной, которую рисуют книги Царств; далее, в некоторых случаях он сознательно изменяет то, что говорится в этих книгах. Для кого-то из современных историков, чьей задачей является аналитическое описание совокупности фактов, такой образ действия был бы непростителен; здесь он оправдан намерениями автора. Он — не историк, а богослов, который “конструирует” условия для идеального царства в свете древнего опыта и прежде всего — опыта Давида. Настоящее, прошедшее и будущее сливаются у него в некий синтез: он проецирует весь распорядок служения, который у него перед глазами, на эпоху Давида, и опускает все, что могло бы снизить образ его героя. Если абстрагироваться от приводимых им новых сведений, которые нуждаются в проверке, то ценность его труда — не столько в реконструкции прошлого, сколько в отражении отношений и институций его эпохи.

Дело в том, что он пишет для своих современников. Он напоминает им, что жизнь народа зависит от его верности Богу и что эта верность выражается в послушании закону, равно как и в точном исполнении проникнутого истинным благочестием культового служения. Он хочет сделать свой народ общиной святых, на которой исполнятся данные Давиду обетования. Во времена Иисуса благочестивые иудейские мужи жили духом Паралипоменона, впрочем, не будучи свободными от некоторых заблуждений, которые автор не смог предусмотреть. Его учение о приоритете духовно-религиозного и о том, что Бог может изменить течение мировой истории, не теряет своей значимости. Во времена, подобные нашей эпохе, оно должно служить предметом глубоких размышлений, поскольку распространение чисто профанного начала, как кажется, вытесняет на периферию интересов идею грядущего Царства Божия.

Книги Ездры и Неемии

В еврейской Библии и в Септуагинте книги Ездры и Неемии образуют одну-единственную “книгу Ездры”. Поскольку в Септуагинту включена апокрифическая (в православной библейской традиции она считается не апокрифической, а неканонической. — Пер.) греческая книга Ездры, поставленная в ней на первое место, так наз. “Ездра-I” (в синодальной Библии — Вторая книга Ездры. — Пер.), здесь мы назовем Ездра-II книгу, объединяющую в себе книги Ездры и Неемии. Разделение ее было осуществлено в христианскую эпоху; ему последовала и Вульгата, в которой Ездра-I — это книга Ездры (соотв. Первая книга Ездры. — Пер.), а Ездра-II — книга Неемии; греческая книга Ездры (то есть Вторая книга Ездры. — Пер.) называется в ней Ездра-III. Называние этих книг по их главным персонажам Ездре и Неемии — еще более позднего происхождения: оно появляется в печатных изданиях масоретской Библии.

Как было сказано, книги Ездры и Неемии — это продолжение труда автора Паралипоменона. После пятидесяти лет плена, о котором автор-хронист не говорит, он вновь подхватывает нить своего исторического повествования в тот момент, когда по предписанию Кира (538 г. до Р. Х.) евреи получили разрешение вернуться в Иерусалим, чтобы восстановить здесь Храм. Тотчас же началось обратное переселение, но работы в Храме были прерваны из-за сопротивления самарян и продолжились только при Дарии I; Храм был завершен в 515 г. до Р. Х. В течение следующего полувека те же самаряне препятствовали всем попыткам восстановить стены Иерусалима (1 Езд 1–6). При Артаксерксе I Ездра, чиновник, ведавший при персидском дворе всеми делами, связанными с евреями, прибывает в Иерусалим с новым караваном репатриантов. Он снабжен документом, уполномачивающим его ввести в действие среди общины закон Моисеев, признаваемый законом царей. Он должен принять строгие меры против тех евреев, которые женились на иноземках (1 Езд 7–10). После этого Неемия, виночерпий Артаксеркса, получает царское поручение идти в Иерусалим, чтобы восстановить городские стены. Работы, несмотря на враждебное сопротивление, ведутся быстро и город вновь заселяется (Неем 1:1–7:72а). Тем временем Неемия утвержден наместником. Ездра торжественно читает народу Закон, празднуется праздник кущей, народ кается в своих грехах и обязуется соблюдать Закон (Неем 7:72б–10:40). Засим следуют перечисления, описание дополнительных мероприятий и освящения стен (Неем 11:1–13:3). Неемия вернулся в Персию и затем вновь пришел со следующим поручением, при выполнении которого должен был подавлять некоторые нарушения, проникшие между тем в общину (Неем 13:4–31).

Из этого обзора явствует, что эти книги очень важны для истории нововведений послепленной эпохи. Первые главы 1 Езд дополняют сведения, которые можно почерпнуть у пророков Аггея, Захарии и Малахии. Однако именно эти книги — единственный источник, которым мы располагаем при изучении деяний Ездры и Неемии. Написаны они были раньше книг Паралипоменон, и прежде всего используют (вплоть до буквального цитирования) современные им документы: списки возвратившихся, или населения Иерусалима, указы персидских царей, переписку с двором, а главное — отчет Ездры о ходе его миссии и меморандум Неемии.

Несмотря на такое обилие источников, изучение книг Ездры и Неемии сталкивается с многочисленными трудностями, поскольку все документы расположены с ошеломляющей непоследовательностью. Список возвратившихся вводится два раза (1 Езд 2 и Неем 7); в написанном изначально по-арамейски фрагменте 1 Езд 4:6–6:18 прежде рассказывается о тех событиях, которые происходили при правлении Ксеркса и Артаксеркса, и только потом — о событиях эпохи Дария, которые в действительности имели место на полвека раньше. Тексты, принадлежащие Ездре и Неемии, разделены на части, а потом соединены заново. Если придерживаться точных временных указаний, имеющихся в тексте, то отчет Ездры нужно реконструировать в такой последовательности: 1 Езд 7:1–8:36; Неем 7:72б–8:18; 1 Езд 9:1–10:44; Неем 9:1–37.

Но этот отчет был переписан автором, который перевел изложение некоторых фрагментов из первого лица в третье. Далее последовали дополнения: список согрешивших (1 Езд 10:18,20–44) и молитвы (1 Езд 9:6–15 и Неем 9:6–37). Меморандум Неемии охватывает следующие отрывки: Неем 1–2; 3:33–7:5; 12:27–13:31. В них автор ввел данные о строительстве стен (3:1–32). Список первых “сионистов” (возвратившихся — Пер.) в Неем 7:6–72а повторяется в 1 Езд 2. Гл. 10 — это архивный фрагмент, указывающий источник для обязательств, принятых общиной при второй миссии Неемии (гл. 13). Обрамление гл. 11 составлено автором; введены списки населения Иерусалима и Иудеи, а в гл. 12 — списки священников и левитов.

Очевидно, автор стремился упорядочивать свое изложение по тематическому принципу. В 1 Езд 1–6 его главная тема — восстановление Храма при Дарии; он соединяет в единую последовательность описание всех групп возвращающихся из плена, отводит на второй план образ Шешбацара ради Зоровавеля, формирует нечто вроде собрания антисамарянских документов. В ходе дальнейшего изложения он изображает Ездру и Неемию, совместно выполняющими одно и то же дело.

Результатом такого подхода к литературной композиции стали сложные проблемы, которые достались историкам. Больше всего спорят и с наибольшими затруднениями решают вопросы о хронологии книг Ездры и Неемии. Если судить по последовательности изложения, Ездра прибыл в Иерусалим в 458 г. до Р. Х., в седьмой год царствования Артаксеркса I (1 Езд 7:8); Неемия застал его здесь в 445 г. до Р. Х., в двадцатый год правления того же царя (Неем 2:1). Он оставался в Иерусалиме 12 лет (Неем 13:6), следовательно, до 433 г.; затем на неопределенное время вернулся в Персию и прибыл второй раз все еще при том же Артаксерксе I, который умер только в 424 г. Эту традиционную последовательность сохраняют известные экзегеты, которые, однако, сокращают на год срок миссии Ездры, следуя уточненным данным, почерпнутым в той же книге; согласно их выкладкам, тот должен был уехать из Иерусалима до прибытия туда Неемии. Другие экзегеты меняют саму традиционную последовательность, поскольку считают, что деятельность Ездры предполагает, что труды Неемии уже завершены. Даты, указанные для Ездры, согласно их мнению, не могут быть связаны, как в случае с Неемией, с царствованием Артаксеркса I, но соотносятся с эпохой Артаксеркса II: они считают, что Ездра прибыл в Иерусалим только в 398 г. до Р. Х. Некоторые из современных экзегетов, наконец, утверждают, что Ездра прибыл в Иерусалим после Неемии, но не согласны с тем, что это произошло уже при другом царствовании, поскольку в тексте об этом не сказано; ценой изменения текста 1 Езд 7:8 они переносят время его прибытия в промежуток между двумя приездами Неемии и считают, что Ездра появился в Иерусалиме не в седьмой, а в тридцать седьмой год царствования Артаксеркса, то есть в 428 г. до Р. Х.

В пользу любого из этих предположений можно привести солидные доводы, но каждое из них претыкается о те или иные затруднения, так что проблема вынужденно остается открытой. Надежна одна-единственная дата: деятельность Неемии в Иерусалиме приходится на 445–433 гг.

Впрочем, для религиозного понимания книг Ездры и Неемии проблемы хронологии имеют второстепенное значение. Книги, в соответствии с намерениями автора, предлагают хотя и искусственно упорядоченную, но не вводящую в заблуждение картину еврейской реставрации, а для того, чтобы ее понять, гораздо важнее ознакомиться с ее руководящими идеями, нежели с точным ходом событий. Благодаря либерализму той религиозной политики, которую проводили в своем царстве Ахемениды, евреи вернулись в Землю обетованную, восстановили культовое служение, заново отстроили Храм, вновь возвели стены Иерусалима и зажили, ведомые Моисеевым законом, как община, руководимая мужами иудейскими. Им следовало лишь придерживаться лояльности, что было нетрудно, так как верховная власть уважала их нравы и обычаи. В это время осуществляется исполненный значимости процесс: рождение иудаизма, подготовленное долгими размышлениями в изгнании и стимулированное деяниями избранников Божиих.

После Зоровавеля, восстановившего Храм (впрочем, автор умалчивает о мессианском титуле, которым награждают его Аггей и Захария, см. Агг 2:23; Зах 6:12 сл.), зачинателями этой реставрации были Ездра и Неемия. Ездра с его тремя основными идеями (богоизбран-ность, Храм, Закон) действительно стал отцом иудаизма. Его пламенная вера и отстаиваемая им необходимость защищать возрожденную общину объясняют как необратимость его реформ, так и изоляционизм, который он вменил в обязанность своему народу. Он — образец книжника, и его образ в еврейской традиции обретает все новую и новую значимость. Неемия служит тем же идеям, но действует на другом уровне: в Иерусалиме, который им восстановлен и заново заселен, он создает для своего народа внешние условия для пробуждения в нем внутреннего стремления к национальной жизни. Его меморандум, более личностный, чем отчет Ездры, позволяет нам увидеть в нем отзывчивого, тонко чувствующего человека, увлеченного, при всем своем уме и сдержанности. Он уповает на Бога и часто Ему молится. Он оставил по себе долгую память: Иисус, сын Сирахов, воспевает ему хвалу: Велика память и Неемии, который воздвиг нам павшие стены, поставил ворота и запоры и возобновил разрушенные домы наши (Сир 49:15).

Неудивительно, что автор увидел в этой восстановленной общине, которую объединяли Храм и идея руководствоваться Законом, воплощение теократического идеала, столь восхваляемого в книгах Паралипоменон. Ему наверняка известно, что это воплощение было несовершенным и что следует ожидать другого, но он в более сильной степени, чем в книгах Паралипоменон, зависит от приводимых документов. Он сохраняет их изоляционистский тон, понятный при данных обстоятельствах; поскольку его источники — явно из заслуживающего уважения стремления сохранить лояльность — умалчивают о мессианских чаяниях, он об этом тоже не говорит. Он пишет непосредственно из времени, столь мало нам знакомого, — IV–III вв. до
Р. Х., — когда община Иерусалима, предоставленная самой себе, в молчании обновлялась и духовно углублялась.