Операция, которая вернула мне профессию
Энтони Юн
Несколько лет назад мой бизнес был на грани. Моим кредо молодого хирурга всегда была пословица: «Лечить значит резать». Но следуя ей, я оказался в глубокой яме. Я много оперировал, но не все мои пациенты были довольны, а у некоторых появились осложнения. В маленьком городке, где я работал, начали распространяться слухи, что я не тот врач, к которому следует обращаться.
В результате финансово я был на грани разорения, психологически — на грани депрессии, а один из моих пациентов даже угрожал выгнать меня из города. Я думал, что потерпел фиаско. Еще несколько недель, и я, скорее всего, отказался бы от своей профессии.
А потом я встретил Хелен.
Ей было 80 лет, и она перенесла операцию на открытом сердце, в результате которой у нее развилась массивная инфекция в грудной клетке. Когда такое происходит, грудина буквально превращается в месиво, и кардиохирург консультируется с хирургом, чтобы удалить инфицированную кость. Именно поэтому вызвали меня.
Я осмотрел Хелен в реанимации и обнаружил, что ее грудина действительно рассечена, а швы, удерживающие грудинную кость на месте, разошлись. Гной просочился внутрь, инфицировал кость и превратил ее в нечто похожее на желатин.
В ту ночь я оперировал Хелен. Я удалил разложившуюся грудинную кость и перенес грудные и брюшные мышцы в грудную клетку, чтобы закрыть отверстие. Я работал медленно, четко и тщательно. Операция длилась почти шесть часов, но прошла очень гладко. Я закончил в 4 часа утра, чувствуя себя одновременно изнуренным и возбужденным.
Несмотря на свой возраст, Хелен хорошо восстанавливалась. Весь месяц каждый день я приходил в реанимацию и проверял, как она. С каждым днем она медленно и неуклонно шла на поправку, и то же самое происходило с моей самооценкой хирурга. Здесь лежал пациент, который жив благодаря моей помощи и моим профессиональным навыкам. Она стала для меня подтверждением, почему однажды я выбрал эту профессию.
«Держитесь, ладно? Я вернусь завтра»
В начале пятой недели Хелен перевели из реанимации в отделение — хороший знак. Я продолжал навещать ее каждый день.
Через шесть недель, когда она практически была готова к выписке, я засиделся в своем кабинете допоздна. Когда я посмотрел на часы, понял, что смогу добраться до больницы только поздно вечером. Поэтому решил не ехать туда сегодня и навестить Хелен утром.
На следующий день я приехал в больницу рано утром и обнаружил, что Хелен нет в палате. Я кинулся к компьютеру, и у меня упало сердце — ее перевели обратно в реанимацию.
Я бросился в реанимацию, кляня себя на чем свет стоит — я пропустил один день, и она оказалась в реанимации. Что с ней могло случиться? Если бы только я не пропустил этот день… Наверное, что-то не так после операции. Должно быть, это моя вина. Наверное, мышцы, которые я перенес, разошлись. Должно быть, я облажался.
Я вошел в палату и увидел Хелен — тихую и бледную. Она была подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Но рана выглядела нетронутой и прекрасно заживала. Успокоившись и стряхнув с себя глупое самобичевание, я пошел поговорить с близкими Хелен.
Они сказали мне, что у нее случился неожиданный и сильный сердечный приступ. Состояние было очень плохое, врачи не давали ей и двух дней.
И снова мое сердце оборвалось. Я смотрел на Хелен — спокойную, неподвижную, опутанную проводами. Ее дыхание было ровным и механическим, в такт аппарату. Эта женщина, в которую я вложил так много себя, уходила. Я вышел из реанимации подавленным.
На следующий день я снова пришел к ней.
Она по-прежнему была в коме, на ИВЛ, и ее глаза были закрыты. Я чувствовал себя беспомощным и потерянным, я ничего не мог для нее сделать. «Лечить значит резать», верно? С Хелен все было иначе.
Я придвинул стул к ее койке и чисто инстинктивно взял ее за руку. Ее пальцы были холодными и почти безжизненными. Я нежно накрыл их своими и держал ее руку несколько минут.
Я сделал единственное, что пришло мне в голову. Я молился Богу, чтобы Он помог Хелен. Я не знал, слышит ли Он меня, но это было все, что я мог сделать.
На следующий день я вернулся и снова держал ее за руку. И на следующий день тоже. И на следующий. Каждый день в течение недели я держал Хелен за руку. Конечно, она не знала об этом, но я приходил и сидел с ней – хирург, который бессилен что-либо сделать.
Примерно через 10 дней, когда я пришел к ней, она, казалось, возвращалась в сознание. Я не знаю, что заставило меня так думать. Все признаки указывали на то, что она, напротив, все глубже погружается в бессознательное состояние, но что-то в ее состоянии в тот день заставило меня думать иначе. Ее цвет лица стал лучше, ее веки трепетали. Я придвинул стул к койке и сел. Когда я это сделал, она дотронулась до моей руки.
Я взял ее руку и крепко сжал. На этот раз я заговорил с ней: «Привет, Хелен, как вы? Мне кажется, вам становится лучше. Держитесь, ладно? Я вернусь завтра».
На следующий день, когда я вошел, она снова взяла меня за руку. Я продолжал приходить каждое утро, держал ее за руку и подбадривал.
Она сказала: «Вы спасли меня»
Однажды утром, когда я пришел, то увидел, что Хелен сидит в постели, а ИВЛ выключен — она дышала самостоятельно. Я был ошеломлен.
— Уму непостижимо, Хелен! Посмотрите на себя! — воскликнул я.
Она широко улыбнулась и ответила:
— Кажется, я еще не умерла.
— Да уж, — сказал я. — Все списали вас со счетов. Но вы живее всех живых.
Она посмотрела мне в глаза:
— Правда? Все махнули на меня рукой?
— Ну, может быть, не все, — улыбнулся я. — Но серьезно, вы просто чудо.
Она пожала плечами:
— Чудеса случаются.
— Невероятно. Кажется, все прекрасно. Вы отлично восстанавливаетесь, — сказал я. — Я думаю, вы справитесь, Хелен.
Она жестом подозвала меня ближе.
— Я хочу вам кое-что сказать, доктор Юн, — сказала она.
— Что такое?
— Я знала.
Должно быть, я выглядел смущенным, потому что Хелен подалась вперед и сказала тихо, но с настойчивостью:
— Я знала, что вы приходите каждый день и держите меня за руку. Это очень много значило для меня. Я с нетерпением ждала вас каждый день. Я просто хочу сказать спасибо.
— Я просто выполнял свою работу, — ответил я.
Хелен потянулась и взяла меня за руку.
— Нет. Это выходило за рамки ваших обязанностей. Вы не просто делали свою работу. Вы были очень добры. Я всегда буду благодарна.
И она добавила три слова, которые я помню до сих пор:
— Вы спасли меня.
Она сжала мою руку. Я улыбнулся и пожал ее руку в ответ.
— Что же, тогда знайте, что в каком-то смысле и вы спасли меня.
Я был молодым врачом, но тот случай с Хелен помог мне понять, что самое важное в хирургии, да и медицине в целом, вовсе не выполнение как можно большего количества операций, успешная практика или уважение коллег. Все это придет со временем. Самое главное — как можно лучше заботиться о своих пациентах. И если бы я соблюдал это правило, в конце концов все сложилось бы как надо.
Иногда, чтобы научиться быть хорошим врачом, достаточно просто держать человека за руку и повторять ему, что все будет хорошо.
Перевод Марии Строгановой
Источник: Huffpost