Кажется, что основные страхи позади
Однажды я лежала на сохранении вместе с женщиной, которая пережила несколько выкидышей. При мне ее увезли на операцию после еще одного…
Я тогда ждала второго ребенка, и мне было немного страшно смотреть ей в глаза. Мне казалось, что я очень сочувствую. Мне казалось, что нужно непременно ее «отвлечь». А через несколько лет я лежала в гинекологии, и «отвлекали» уже меня…
Свою дочь, четвертого ребенка, я потеряла на 22-й неделе. По другим подсчетам – 23-й. Если верить позитивным роликам в сети, то «где-то там» таких детей уже выхаживают, но не в нашем городе. В нашем – даже не берут женщину в перинатальный центр: рано.
Это тот срок, когда кажется, что основные страхи позади (особенно после предыдущих доношенных беременностей), что «экватор» пройден, и можно уже радоваться прекрасным результатам второго планового УЗИ. А когда всего через несколько дней после благополучного исследования начинают отходить воды, то все еще кажется, что «обойдется»: сейчас возьмут на сохранение, «дотянут» неделек до 26, потом выходят новорожденного…
Но нет. «Ребенок нежизнеспособен, сохраняющая терапия при безводном периоде не показана». Всё.
И вот тогда я поняла, что все годы моего благополучного материнства за бортом плескался необъятный, мало кем описанный океанище женских слез.
Ну, то есть тогда, конечно, мне было не до понимания. Я по три раза в день купалась в душе, чтобы выплакаться под шум воды, и шарахалась от телефона – как бы кто не позвонил «выразить соболезнования». Звонили, выражали – от этого трясло, а надо было благодарить и вежливо вздыхать.
А потом, через несколько месяцев вынырнула, огляделась и кое-что поняла.
Моя дочь просто исчезла
Поняла, что выкидыш – это тот случай, когда женщину до конца не поймут. И это, наверное, нормально. «Детные» и бездетные – те, кто в эту воду не входил – сочувствуют, но про себя и даже вслух замечают, что все-таки это еще не так страшно, как смерть уже рожденного ребенка, к которому успел привязаться… Они правы в свою меру, но от этого матери не легче.
Ты ведь тоже успела привязаться к ребенку. И ты его даже не видела. Добрейшая медсестра в больнице обнимала меня и «за компанию» плакала. Но показать ребенка отказалась – наотрез. Она хотела сделать мне как легче, но вышло только «как тяжелее». Наверное, до конца жизни я не изживу горечь того, что не сохранился в памяти хотя бы образ дочери, хотя бы лицо… Разве что размытый абрис на снимке УЗИ.
Да, я верующая. Я умом понимаю, что можно надеяться на встречу, можно молиться. Но сейчас моя дочь просто исчезла. Пропала без вести. И я даже не видела ее.
Мы не видели – миллионы женщин, переживших подобный удар под дых один, два, кто-то (Господи…) даже больше десятка раз.
Проходит несколько дней, и совершенно убитую молодую маму выписывают домой. Что дальше? Вот об этом хочу немного написать, ведь оказалось, что дальше у женщины и всей семьи на пути встают опасные рифы, из-за которых запросто «семейная лодка» может потонуть буквально через месяц. Или дать капитальную течь в виде холодного отчуждения супругов.
Берегите друг друга в горе
Дело в том, что женщина, идущая из больницы домой, идет туда «зализывать раны», в первую очередь – капитально выговариваться и выплакиваться. Мужу.
А муж, готовясь встречать жену, вырабатывает стратегию, как оградить ее от горя. К слову, мужу одному в первые дни тоже достается. Чувство полнейшего бессилия, невозможность влиять на ситуацию – раз. Звонки родственников, если они в курсе – два. Почему-то чувства мужчин у нас щадить не принято в принципе. И зачастую несчастному папе звонят, даже не пытаясь скрыть банального любопытства: «А как все было? А что, ничего нельзя было сделать? А…»
После подобной атаки муж, видя, что разговоры откровенно «добивают» горюющего, стремится приехавшую из больницы жену поскорее отвлечь, сменить тему, замолчать ее. Ему кажется, что так можно защитить ее и себя. А ей кажется – что он «все воспринял слишком легко». Не сочувствует ежесекундно, не дает в сто пятый раз все рассказать – значит, ему плевать?! Появляется недопонимание, взаимные упреки. А ему-то совсем не плевать, и подозрения жены вдвойне обидны.
Тут же прибавляются и истерики вполне физиологического характера, связанные с гормональным сбоем. Они сменяются тихой «депрессухой». По-настоящему отпустит еще не скоро. (Прошел год, а я, кажется, только недавно вынырнула. И то не до конца, раз еще не готова ставить свою фамилию под текстом.)
Так к чему я? К тому, что женщине, даже на дне горя, надо постараться и сохранить хотя бы какую-то адекватность: не «пилить» мужа за мнимое равнодушие, не ждать, что он непременно должен лить слезы и обсуждать случившееся ровно с той же интенсивностью, что и вы.
Иногда плакать – лучше в ванной, без свидетелей. Зато вволю – следом обычно «отпускает».
Жалеть не только себя. Он – тоже горюет, и глубоко, просто выглядит это по-другому. И он заботится, хотя поначалу вам будет так больно, что всех этих «мелочей» вы можете даже не заметить.
Берегите друг друга в горе, и однажды вы вместе заметите, что боль слабеет, а ей на смену приходит новый опыт и поднимает отношения на новый уровень. Главное – не дать приступам боли уничтожить вашу семью.