Мы продолжаем нашу прогулку с Рустамом Рахматуллиным и рассматриваем внутреннее убранство Высоко-Петровского монастыря.
Читать о начале экскурсии: Мысленно уберите вот это, добавьте то и представьте, какой здесь был вид в XVII веке!
Высоко-Петровский монастырь: «красный цветок» святителя Петра
По преданию, монастырь был основан в 1315 году – так что на следующий год можно, пожалуй, праздновать юбилей. Однако первоначальные – деревянные – постройки здесь не сохранились.
6 сентября – в осенний день памяти святителя Петра — юбилей праздновали другой: полтысячелетия исполнилось древнейшему из здешних храмов, сохранившихся до наших дней.
Парадоксально, но долгое время храм святого Петра-митрополита принимали за образец нарышкинского барокко. Исследователей смутила запись 1690 года, когда церковь переосвящали.
Впрочем, перед тем переосвящением она подверглась и определённой переделке: в храме растесали окна. (Сейчас они заложены до прежнего размера. Одно, для примера, заложили наполовину).
А внешнюю часть стен расписали барочными «петухами» — следы этой красочной росписи сейчас просвечивают сквозь охру по обе стороны медальона.
Только недавно, внимательно исследовав археологические слои, исследователи сопоставили древний храм с летописной записью 1514 года о строительстве Василием III одиннадцати церквей.
Возведение всех их было поручено Алевизу Фрязину – итальянскому архитектору, в то время параллельно занятому на строительстве сооружений Московского Кремля.
Алевизов в Кремле было двое – «Новый» и «Старый». Мнения разделились, но сейчас бóльшая часть исследователей склоняется к тому, что Петровский храм монастыря строил «старый» итальянец – Алоизио де Карезано, создатель Большого Дворца и кремлёвской Троицкой башни.
О том, где находятся остальные «десять церквей Алевиза», археологам ещё только предстоит узнать. Сейчас их подозрения пали также на недавно открытую подземную часть церкви святой Варвары на Варварке.
Древняя атрибуция, впрочем, совершенно не отменяет того факта, что алевизовский Петровский храм мог послужить вдохновением для создателей образцов позднего барокко – симметричных «тортиков», вроде Покрова-в-Филях.
Дело в том, что в проекции Петровский храм представляет собой октаконх – симметричный восьмилепестковый цветок. Это хорошо видно снаружи, если обратить внимание на тёмную черепицу кровли,
и особенно хорошо видно, если смотреть на своды изнутри.
В XVII веке, помимо росписи, храм обзавёлся также системой каменных внешних желобов-сливов. Так что теперь он стоит как бы в углублении, по форме также напоминающем цветок.
Семейный мемориал и история бунта
Однако сразу перед монастырскими воротами входящего встречает другой храм – Боголюбский.
Боголюбский храм
Образец узорочья (1680-е), за свою историю он несколько раз перестраивался. Когда-то к его алтарной части
примыкали два поперечных келейных корпуса. Потом кельи снесли, зато продлили сооружение на запад, пристроив трапезную.
Несоразмерная длина этого сооружения объясняется тем, что оно стало фамильной усыпальницей Нарышкиных, и в древности почти всё было заполнено надгробиями. Первыми, захороненными здесь, стали жертвы Хованщины — дядья Петра I Афанасий и Иван Кирилловичи.
Небольшую белёную часовенку слева от Боголюбской церкви иногда считают местом погребения деда Петра I по матери – Кирилла Полуэктовича Нарышкина, который во время бунта 1680-го года был пострижен и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь.
Со временем число погребений в монастыре разрасталось, и Нарышкиных стали хоронить вне стен храма. Точное место известно не для всех захоронений, так что, бывает, надгробия передвигают весьма произвольно.
Боголюбский храм сейчас не действует.
Там сохранились лишь остатки поздней росписи.
На полу – следы раскопок.
Идём дальше.
Симметрия в царстве аркад
Вслед за Нарышкиными эстафету ктиторства в Высоко-Петровском монастыре подхватывает Пётр I. Хотя, можно предположить, что мистические отношения царя с монастырём были не совсем гладкими.
Дело в том, что небесным покровителем будущего императора был другой Пётр – апостол. В честь апостолов Петра и Павла монастырь, собственно, когда-то хотели освящать, и в части бумаг XIV столетия именуется он «Петропавловским». Однако ранняя канонизация святителя Петра эти планы изменила.
Так московский монастырь стал святительским, апостольское же посвящение мы увидим только в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.
Но пока на дворе 1690-е, и в монастыре реализуется иная, «московская» программа царя Петра. Серьёзным её событием, как помним, стало бегство Петра в Троице-Сергиев монастырь, благодаря которому он спасся от стрельцов царевны Софьи.
В память об этом царь возводит в Высоко-Петровском монастыре Сергиевскую Трапезную церковь.
Своим появлением это сооружение неожиданно изменяет весь ансамбль древней обители.
Расположившись с южной стороны старого монастырского двора, новый храм оказывается симметричен ансамблю, который составили вместе старая Боголюбская церковь и надвратная монастырская колокольня.
Красный цветок Петровского храма оказался смысловым центром этого четырёхугольника.
Новыми красками заиграли в этом барочном ансамбле и итальянские мотивы.
Из-за перепада высот, который в древности, впрочем, не был столь значительным, Сергиевский храм был помещён на высокую аркаду. Но такая же аркада, сейчас частично погружённая в землю, есть и под храмом Боголюбским.
Более того, есть сведения, что когда-то стена с аркадой была и с восточной, заалтарной стороны монастыря.
Заветная мечта сотрудников «Архнадзора» состоит в том, чтобы провести в монастыре большие археологические работы, понизить уровень почвы до бывшего когда-то, чтобы красотой древних арок можно было любоваться вновь.
Позднее попадание в тему
На старом монастырском дворе нам осталось упомянуть всего один храм – Толгский.
Построен он был позже всего – в середине XVIII столетия, — и кажется, что с «петровской» историей монастыря не связан никак. Однако такое мнение ошибочно.
Строители храма не могли не знать, что бегство Петра в Троице-Сергиев монастырь состоялось в день памяти Толгской иконы Божией Матери. А значит – перед нами «оборотная сторона» всё той же истории.
Полюбуемся немного керамическим иконостасом Толгского храма,
прочитаем имена его создателей на косяке входной двери, и – в путь.
Путешественники
Это только кажется, что монастырь небольшой, а потому бродить по нему – одно удовольствие. Если Вы попадёте сюда (или, как подозреваю, в любое другое место) с сотрудниками «Архнадзора», будьте готовы: вам покажут такие ходы и переходы, где нога человека если и ступала, то нечасто.
Так что, запаситесь терпением и…обувью. Но зато потом сможете сказать: «Мы ходили по таким местам и видели такое!»
Петербург в Москве – финальная часть истории
Обогнув Трапезную церковь со стороны алтаря, попадаем на ещё один – Малый – монастырский двор. И видим ряд строений, которые уже имели возможность разглядеть с внешней стороны стены.
Красное здание справа – это келейный корпус, на который мы так долго смотрели со стороны Петровки. Точнее, та часть, которая попала в кадр здесь – это, собственно, древние палаты Нарышкиных. Дело в том, что мы находимся на том самом древнем нарышкинском дворе, который впоследствии был пожертвован монастырю.
А вот непонятного цвета церковка по центру – строение «сборное».
В её основании – очень древние ворота. Кирпич на известковой кладке с внешней стороны здесь сочетается с белым камнем с внутренней.
Скорее всего, в XVI столетии на воротах располагалась деревянная надстройка, в которой летом жили хозяева. А вот храм здесь возник совсем поздно.
В середине XVIII столетия в монастыре на покое проживал некий епископ Пахомий, который захотел поставить здесь церковь во имя своего небесного покровителя – святого Пахомия Великого.
Храм был построен, правда, не завершён. Например, для капителей пилястр в его колоннах выполнены только заготовки.
Так и простоял он больше полутора веков, совсем не вписываясь в «петровскую» концепцию монастыря. Пока в 1914 его не переосвятили как…Петропавловский.
Так, много веков спустя после возникновения монастыря, его «петровская программа» получила логическое завершение. Теперь можно сказать, что в монастыре есть два двора: большой – «московский» и малый – «петербургский».
Как тут не вспомнить, что Санкт-Петербург считают иногда «вторым и удачным опричным проектом Москвы», а сам Высоко-Петровский монастырь Дмитрий Сергеевич Лихачёв назвал когда-то «Москво-Петербургом».
В день нашей прогулки в монастыре был праздник. В его программе малый двор монастыря именовался «царским», что тоже вполне можно посчитать намёком на Петра.
Впрочем, прогулка наша окончена. За стенами монастыря в тот день бушевал праздник города.
А самолёты в небе, по-видимому, думали о вечном.
Фото: Анна Гальперина