Выйти замуж по любви
Большинство молодых людей, наверное, собираются вступить в брак, и все надеются сделать это только по любви. А если кто-то предполагает для себя иное, то лишь как вынужденный и крайне нежелательный вариант. Ну, скажем, возраст поджимает или «на десять девчонок — девять (восемь, шесть) ребят»… Тут уж кто первый сделает предложение, тот и муж.
Но я хочу поведать вам одну важную истину, незнание которой является причиной почти всех разводов: вступить в брак по любви — невозможно!
Чтобы вы поняли, почему это так, давайте сначала договоримся о терминах. Очень часто люди, произнося одни и те же слова, вкладывают в них совершенно разный смысл. Например, слово «любовь». Оно встречается и в стихах Пушкина, и в текстах современных песенок, в которых три аккорда и четыре слова, три из которых — о любви.
Кроме любви существует понятие влюбленности. Слова похожие, однокоренные, но содержание у них разное, и путать их не нужно. Рассмотрим каждое из них подробно. Проще начать с влюбленности, потом что у каждого старшеклассника, скорее всего, уже есть опыт влюбленности. Когда я учился в школе, впервые влюблялись во втором — третьем классе. Сейчас, на сколько я знаю, это случается уже в детском саду.
Вот несколько характерных признаков влюбленности.
И первый из них — эгоизм.
То есть человек влюбленный (не любящий, а только влюбленный!) думает прежде всего о себе, о своих радостях и удобствах. Например, каждому автомобилисту хочется иметь хорошую машину, скажем, 600-тый «Мерседес», самый мощный и красивый. И влюбляются чаще всего в «самых-самых» — красивых, стройных. Но вот счастливый обладатель «Мерседеса» едет на дачу к другу, сворачивает на проселочную дорогу и на первой же колдобине начинает завидовать обладателю джипа, промчавшегося мимо него. В итоге человек приходит к выводу, что машин надо много и разных, и, если средства позволяют, он приобретает одну машину для города, другую — для дачи, третью — для перевозки грузов.
Так же и при влюбленности. Человек легко доходит до состояния, когда у него две или три «жены». Одна рожает детей, готовит обед, стирает, с другой можно сходить в ресторан, с третьей — в оперу или на балет…
Второе: влюбляются обычно во что-то.
В красивое лицо (какие у нее глаза!), фигуру; в более возвышенном варианте это хороший характер, ум и тому подобное. Может ли такое чувство быть прочной основой брака? Вряд ли. Ведь со временем внешность меняется. Многие женщины после первых родов так и не могут вернуть себе девичью стройность, и не потому, что «запустили» себя. Для женского организма вполне естественно иметь некоторую полноту — так устроил Господь для лучшего вынашивания ребенка. Господь вовсе не хотел, чтобы ребенок развивался в колючей, твердой и угловатой клетке из костей матери.
Меняется не только фигура. Лицо, волосы, кожа также утрачивают свой первоначальный вид, особенно если их старались улучшить искусственным образом. В пятнадцать лет девушка начинает пользоваться косметикой, чтобы выглядеть старше — лет этак на двадцать. В результате в двадцатилетнем возрасте ей дают двадцать пять, а в двадцать пять без грима — все тридцать, а то и больше. Губы, незнавшие помады, всегда будут свежими. Если же начать их красить, то через год без помады не обойтись. То же самое относится и к волосам: любая химическая обработка оставляет на них свой след, который не смыть никакими лечебными шампунями.
Итак, молодой человек покорен внешностью девушки, влюбляется в нее, делает предложение и вступает в супружеский союз. Через три — четыре года, когда ребенку будет уже год — два, этот молодой человек будет поглядывать на сторону, так как внешность жены, когда-то ошеломившая его, несколько поблекла, а вокруг столько дам, блистающих своей красотой…
Даже если причиной влюбленности была не внешность, а, например, большой ум, легкий характер, то и тогда чувство нельзя считать надежным, так как наверняка в жизни будут встречи и с более умными, и более приятными людьми. Кроме того, ум и характер могут измениться не в лучшую сторону, например, в результате заболевания или травмы. Неужели из-за этого можно с чистой совестью разводиться? Совесть подсказывает, что что-то здесь не так.
Третий признак влюбленности — пылкость чувств.
У взрослого семейного человека один вид влюбленной пары вызывает легкую улыбку. С одной стороны — как трогательно и внимательно ухаживает Он, как элегантно принимает ухаживания Она, а с другой — как все это еще далеко до настоящего чувства!
Николай Васильевич Гоголь, будучи православным человеком, прекрасно знал об одном законе духовной жизни: глубина переживания, внутренняя сила чувств никак не зависят от силы их внешнего проявления. Этому у великого писателя посвящена целая повесть — «Старосветские помещики». Главные ее герои — старые помещики Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна. Их размеренная жизнь напоминала «прекрасный дождь, который роскошно шумит, хлопая по древесным листьям, стекая журчащими ручьями и наговаривая дрему на ваши члены». Все дни протекали одинаково, Пульхерия Ивановна заранее знала все желания мужа, и они моментально исполнялись. Все мысли Пульхерии Ивановны перед смертью были только о своем супруге. Она дает последние указания ключнице о том, как ей заботиться об Афанасии Ивановиче. Во время похорон Афанасий Иванович молчал, как бы не понимая, что происходит. Лишь вернувшись домой, он стал рыдать сильно и безутешно. Автор, то есть Гоголь, покидает хутор, где жили его персонажи, возвращается туда через пять лет и по дороге размышляет: «Пять лет прошло с того времени. Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неровной битве с ним?» И далее Гоголь приводит пример, показывающий, что даже самую сильную страсть лечит время. «Я знал одного человека в цвете юных еще сил, исполненного истинного благородства и достоинств, я знал его влюбленным нежно, страстно, бешено, дерзко, скромно, и при мне, при моих глазах почти, предмет его страсти — нежная, прекрасная, как ангел, была поражена ненасытной смертью. Я никогда не видел таких ужасных порывов душевного страдания, такой бешеной палящей тоски, такого пожирающего отчаяния, какие волновали несчастного влюбленного. Я никогда не думал, чтобы мог человек создать для себя такой ад, в котором ни тени, ни образа и ничего, чтобы сколько-нибудь походило на надежду… Его старались не выпускать с глаз; от него спрятали все орудия, которыми бы он мог умертвить себя; начал смеяться, шутить; ему дали свободу, и первое, на что он употребил ее, это было купить себе пистолет. В один день внезапно раздавшийся выстрел перепугал ужасно его родных. Они вбежали в комнату и увидели его распростертого, с раздробленным черепом. Врач, случившийся тогда, об искусстве которого гремела всеобщая молва, увидел в нем признаки существования, нашел рану не совсем смертельной, и он, к изумлению, был вылечен. Присмотр за ним увеличили еще более. Даже за столом не клали возле него ножа и старались удалить все, чем бы мог он себя ударить; но он в скором времени нашел себе новый случай и бросился под колеса проезжавшего экипажа. Ему раздробило руку и ногу; но он опять был вылечен». Как видим, описанные страдания действительно ужасны. Но вдруг тон Гоголя резко меняется. «Год после этого я видел его в одном многолюдном зале: он сидел за столом, весело говорил «петит-уберт» (карточный термин — И. Ш.), закрывши одну карту, а за ним стояла, облокотившись на спинку его стула, молоденькая жена его, перебирая марки». Итак, палящая тоска, бешеные страдания, две попытки покончить жизнь самоубийством, но всего через год — все хорошо, у него молоденькая жена, он счастлив, он веселится, все забыто! С такими мыслями автор едет в гости к Афанасию Ивановичу. Пять лет… Уж он-то, наверное, давно забыл свою супругу! Афанасий Иванович угощает своего гостя. Подают на стол мнишки (что-то вроде сырников). И тут происходит нечто неожиданное. «Это то кушанье, которое по… по… покой… покойни… — Афанасий Иванович не может договорить этого слова, из глаз его брызнули слезы, и он рыдает так же безутешно, как рыдал после похорон. Время нисколько не смогло ослабить боль потери близкого человека!»
Еще раз повторюсь. Гоголь был православным человеком и прекрасно знал простую истину, которую и пытался проиллюстрировать этим рассказом: бурность, пылкость чувств нисколько не говорят о их глубине. Истинное чувство, как правило, выглядит тихо, скромно, неприметно. Внешняя пылкость, скорее всего, свидетельствует о недостатке внутреннего переживания, когда все силы уходят на внешнее. Жизнь души в данном случае можно сравнить с морем. Во время бури ветер поднимает большие волны, но стоит опуститься на глубину, как нас охватывает тишина и покой: колеблются и сотрясаются только поверхностные слои воды. Но есть и глубинные водные потоки, как, например, Гольфстрим. Он переносит огромное количество воды, меняет климат в омываемых им странах; но внешне его мощь незаметна, поскольку на поверхности нет огромных волн.
Немного поговорив о влюбленности, перейдем к любви. Назову хотя бы несколько ее важных признаков.
Первым и очень важным свойством истинной любви является вечность.
Все, что не вечно, не имеет права называться любовью. Многие, наверное, знают, что Церковь не признает разводов. Верность супругов должна храниться всю жизнь, даже после кончины одного из них. Конечно, не каждый, овдовев молодым, может жить в одиночестве. Для таких допускается повторный брак, но только как снисхождение к немощи человека. «Лучше было бы тебе больше не вступать в брак, но если ты не можешь понести этот подвиг, то — вступай», — говорит Церковь.
Но к священнику, который должен быть образцом для своей паствы, такое снисхождение неприменимо. Священник, овдовев, уже не может создать новую семью. Если же он захочет это сделать, то должен оставить священническое служение. Он должен быть верен своей супруге до конца своей жизни. Несомненно, что то единение душ, которое возникает у супругов при жизни, будет иметь место и после смерти, поскольку вечность любви распространяется не только на земную жизнь, но и переходит ее границу.
Второй признак любви противоположен соответствующему признаку влюбленности. Если влюбленность влюбляется во что-то, то любовь любит ни за что.
Вопрос читателям: за что мы любим маму? За красоту? Но мама может быть некрасивой. За доброту? Но мама может быть строгой и несправедливой, а мы все равно ее любим. За что мы любим своего ребенка? За то, что он милый? Но он может вымахать под два метра и хамить нам, а мы его любим.
Можно долго искать, но так и не найти черту или свойство характера, за которые мы любим своих близких, потому что такой черты или такого свойства — нет. Своего ребенка любят только за то, что он — свой. А муж? Так вот, при настоящей любви мужа или жену тоже любят только за то, что он твой или она твоя.
Слышу возражения: ребенок мой, потому что я его родила, а муж — так просто, потому что выбрала. Сегодня этого выбрала, завтра — другого. А теперь послушаем, что по этому поводу говорит Священное Писание чел: Сего ради оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть (Мф. 19, 5 — 6). Обратите внимание: будут два одною плотью. Что означают эти слова? Посмотрите на себя: у каждого из вас — две руки и две ноги. Но они составляют одно тело — одну плоть. Можно ли себе представить, что левая нога говорит правой: «Я сейчас пойду налево, а ты иди направо. Надоело мне с тобой мотаться, хоть одна погуляю в свое удовольствие». Или: левая нога наступила на гвоздь, получила серьезную рану, а правая ей говорит со злорадством: «Напоролась? Надо было лучше смотреть, куда ступаешь, теперь иди сама как хочешь». Конечно, такого быть не может. Ясно, что если одна нога сломалась, то вторая одна будет нести груз всего тела. Если одна рука заболела, то вторая просто будет работать вдвое больше.
То же самое должно быть и в семье. Когда муж приходит с работы усталый и раздраженный, жена должна молча «проглотить» обидные слова, вырвавшиеся в ее адрес. Если жена пришла с работы уставшая, муж должен спокойно пойти на кухню и вымыть посуду или постирать белье. Муж и жена — одна плоть.
И еще. В Церкви есть четкая система подсчета степеней родства, то есть близости родственников друг к другу. Например, между матерью и ребенком — первая степень родства, между бабушкой и внуком — вторая, дядей и племянником — третья. Степень родства определяется количеством восходящих и нисходящих линий до общего предка. А теперь вопрос: как вы думаете, какая степень родства между мужем и женой? Первая? Третья? Вообще никакой? Ближе всего к истине — последний вариант ответа. Но почему? Потому ли, что муж и жена не имеют общего предка и, следовательно, бесконечно далеки друг от друга? Нет, потому что они бесконечно близки. Ну какая у меня может быть степень родства с моей ногой? Никакой. Она — моя, она — часть моего тела; руки, ноги, голова — не родственники, они — одно целое. Так и жена — не родственница мужу, а одно целое с ним, потому что они уже не двое, но одна плоть.
Церковь всегда знала, что муж роднее сына, а жена роднее дочери. Во много раз роднее. Сейчас это нам непонятно, а лет сто — двести назад было хорошо известно любому крестьянину. Если бы вдруг жена захотела уйти от мужа и вернуться к своим родителям, ее бы не приняли: «У тебя есть муж, вернись к нему. Если ты ушла от мужа, мы тебя знать не хотим!»
Раньше развод был совершенно немыслим. Почему? Попробую объяснить. Представим себе некую маму, которая растит ребенка. В год — милое дитя. В три — первые искушения. В пять — первые проблемы. В семь — проблем гораздо больше, но еще терпимо. А в девять мама заявляет: «Что-то сынок мне перестал нравиться. Учится плохо, грубит, совсем от рук отбился. Сколько можно терпеть? Все! Надоело!!! Мне такой сын не нужен. Завтра же иду в ЗАГС и развожусь с ним». Мы понимаем, что такое немыслимо. С сыном или дочерью «разводиться» нельзя. Но почему с мужем можно? Ведь, если у нас заболит нога, мы не бежим к хирургу с просьбой: «Доктор, скорее отрежьте ногу, у меня синяк на коленке». Мы будем лечить ее всеми силами, и только если болезнь примет крайние формы, угрожающие жизни всего организма, мы согласимся на операцию. Так и с разводом: всеми силами мы должны пытаться сохранить семью, и лишь в крайних случаях, когда надежда на это пропадет, когда семья фактически разрушится (например, муж создал семью с другой женщиной), один из супругов впал в страшные грехи и появляется реальная угроза нравственному или физическому здоровью остальных, — только тогда может встать вопрос о разводе.
Итак, супруги становятся одной плотью. И настоящий муж любит жену уже только за то, что она его жена. Конечно, если у нее есть еще какие-то замечательные свойства характера, это прекрасно. Но если их нет, настоящий муж все равно будет любить ее. То же самое относится и к чувствам жены к мужу.
То, что супруги — единая плоть, не просто красивая метафора. Все, что происходит с одним из супругов, в действительности отражается на другом. Если супруги пытаются с помощью Божией преодолеть все искушения семейной жизни, то через некоторое время они могут вполне реально почувствовать, что стали одной плотью.
Все мы, наверное, не раз слышали истории в роде следующей. Мать отправляет своего сына в армию. Он служит далеко, за тысячи километров от родного дома. Но вот с ним случается беда, и мать, несмотря на огромные пространства, разделяющие их, эту беду чувствует своим сердцем. Так вот, Господь может дать супругам такую благодать, что они будут ощущать друг друга еще сильнее, чем мать своего ребенка. Буквально так, что одного ущипнешь, а другой подпрыгнет и вскрикнет: «Ой!» Иногда от пожилых супругов, проживших во взаимной любви и верности долгие годы, можно услышать: «Вот, говорю супруге об этом, а она мне в ответ, что как раз об этом-то и думала». У верных супругов появляются не только единые чувства, но и мысли, и желания.
Однажды со мной произошел следующий случай. Я стоял на почти безлюдном перроне, и мимо меня прошли несколько мужчин неизвестной мне национальности. Они громко разговаривали, и их язык показался мне очень благозвучным. И тут же у меня появилось желание узнать, а так же ли благозвучен наш русский язык? Но оценить звучание родного языка я никак не мог, и неожиданно понял, почему. Я не могу услышать звучание родного языка потому, что слышу не звуки, а смысл слов. Можно оценить звучание чужого языка, которого ты не понимаешь. Звучание — это единственное, что можно понять в незнакомом языке. То же происходит и с людьми. Пока человек для тебя чужой, единственное, что ты можешь в нем разглядеть, это его внешность. Вспомним: «Встречают по одежке». Близких, родных людей мы не оцениваем по их красоте. Мы видим сразу движение их душ. Первый признак того, что мы полюбили человека, — то, что мы перестаем замечать его внешность.
Впервые с тем, что при любви внешность уже не играет никакой роли, я столкнулся еще в школе. Однажды меня пригласил в гости одноклассник, которого я знал только по школе. Увидев его родителей, я поразился. Папа был настоящий красавец, а мама, по моим тогдашним понятиям, — просто уродлива. Я смотрел на них и не мог понять, как такой красивый мужчина мог жениться на такой ужасной женщине. Ну ладно, когда он женился, она была моложе и красивее. Но как с такой женой можно жить сейчас? Только много позже я понял, что когда любишь, внешность уже не замечаешь, ее просто не видишь. Как не замечаешь, красива ли твоя мать, твой ребенок.
Внешность человека — это мутное стекло. Издали ты видишь только само стекло, а что находится за ним — разглядеть не можешь. Но когда прильнешь к такому стеклу, видишь только то, что находится за этим стеклом, а самого стекла не замечаешь.
Третий важный признак истинной любви — жертвенность, готовность к самопожертвованию. Но что это такое? Чтобы сразу многое прояснилось, ответим на такой вопрос: самоубийство — это самопожертвование?
Большинство читателей согласятся, что нет. Действительно, самопожертвование — это когда человек отказывается от чего-то своего, подчас даже жизни, но обязательно делает это ради другого человека, а в самоубийстве из-за, например, неразделенной влюбленности присутствует нечто другое: «Я покажу всем, как я сильно страдаю». В самоубийстве не присутствует забота о другом, от самоубийства другим никогда не бывает лучше, всем близким оно приносит только страдание. Самоубийство совершается ради себя.
Теперь приведу несколько примеров к теме самопожертвования, чтобы показать, каким оно бывает. Моя супруга закончила Регентскую школу (регент — руководитель церковного хора). Она несколько лет готовилась, чтобы поступить в школу, долго училась, чтобы стать регентом, была полна планов о том, как создать хор, как заниматься с детьми прихожан и так далее. Когда мы начали свое служение на приходе, все эти планы стали постепенно воплощаться. Но жизнь идет своим чередом. У нас рождается первый ребенок, потом второй, потом третий. И уже встает вопрос: как быть? Самые важные и торжественные службы, когда управлять хором должен наиболее опытный человек, бывают в субботы и воскресенья. Детские ясли и сады, даже если бы и решились отдать туда детей, в эти дни не работают. Бабушек, постоянно с нами живущих, нет. И вот матушка оказывается перед выбором: либо заниматься делом, к которому она долго готовилась и которое любит, а детей на время перепоручать кому-то, либо — ради детей — оставить хор. Конечно, она оставляет хор. Но за этим «конечно» стоит очень многое. Сказать себе: «С сегодняшнего дня я — не регент, а только мать и домашняя хозяйка» и отодвинуть на второй план то, что многие годы было на первом, очень не легко. Как нелегко видеть другого человека, занимающего твое место, видеть его ошибки и не иметь возможности их исправить. А внутренне не возмущаться при этом, конечно, еще труднее.
Но это пример заметного самопожертвования — отказа от своего призвания. Жизнь же состоит, как правило, из более мелких проявлений нашей жертвенности. Весь день отец семейства стоял у станка и думал, как он придет домой и расслабится перед экраном телевизора, наблюдая за футбольным матчем, в котором участвует его любимая команда. Он открывает дверь квартиры и… «Милый, сходи, пожалуйста, за хлебом, пока я жарю курицу, потом вынеси мусор, ведро уже полное, и забери из садика Лешку». Все эти дела успеешь сделать за пять минут до конца второго тайма. Так вот: не возмутиться, не сорваться, а скрепя сердце пропустить почти весь матч и сделать то, что нужно для семьи, — тоже самопожертвование. Из таких ежедневных «мелочей» и взаимных уступок и состоит семейная жизнь. После того как мы немного разобрались с терминами, дадим определение любви. Конечно, оно не будет полным, кто-то с ним не согласится, но дать его нужно.
Итак, любовь — это единение двух людей, которое рождается в браке и взращивается в течение 10 — 15 лет совместной жизни.
Теперь понятно, почему вступить в брак по любви невозможно? Да, именно потому, что до брака может быть только влюбленность, а любовь может зародиться только после вступления в брак и проявится она во всей силе только после долгих лет семейной жизни. Мы бросаем в землю яблочное семечко, выращиваем саженец, прививаем его, несколько лет ухаживаем за деревом и лишь тогда можем рассчитывать на урожай. Плоды любви появятся тоже не сразу и не сами по себе, потому что человеческая душа намного сложнее растения. Причем не всякое дерево доживает до плодоношения, некоторые гибнут. Сейчас 60% семей распадается, так и не принеся никаких плодов, кроме брошенных детей и искалеченных душ.
Представим себе два камня, острых и твердых. Пока они лежат отдельно друг от друга, все вроде бы хорошо, никто никого не задевает. Но положим их в мешок и будем долго и сильно трясти. Возможно два варианта развития событий: либо камни обтесываются, либо разрывают мешок и вываливаются на землю. Так вот, молодые супруги — это «камни», а «мешок» — семья. Либо супруги через самопожертвование притираются друг к другу, либо семья разваливается, и они в злобе расстаются.
Огромное количество разводов происходит через два-три года после свадьбы. Человек, разводясь, убежден, что причина — в другом супруге. «Такая сварливая жена (муж) попалась! А говорила — люблю! Как меня только угораздило жениться на ней!» И не понимает он, что любви-то между ними не было, была только влюбленность. За любовь надо было еще бороться. Просто никто из супругов не захотел избавиться от своих «острых углов». Человек вступает в новый брак, а там начинается то же, что было в первом. И мужчина наивно полагает, что ему опять не повезло с женой, а своих недостатков не видит.
Вы вправе меня спросить: «А сами-то вы уже любите по-настоящему?» И я должен признаться: «Нет». Мы прожили вместе только 5 лет, и уже в силу этого недостаточного срока я не могу сказать, что достиг совершенной любви. Вот небольшая иллюстрация к этой мысли, которой я и закончу нашу беседу. Кухня. Мы с женой сидим за столом напротив друг друга. На соседнем столе — ложки и вилки. Мне, чтобы взять ложку, нужно встать, сделать пять шагов вокруг обеденного стола. С возвращением на свое место это десять шагов. Супруге — просто встать и протянуть руку. Мне нужна чайная ложка. Конечно же, я прошу жену подать мне ее. Она встает. И только тут до меня доходит, что она на последнем месяце беременности, что она за день устала с двумя другими детьми, что беременность эта вообще протекает трудно и ей подняться-то тяжело… Словом, я понял, что поступил плохо и больше так делать не буду. Но если бы я уже имел настоящую любовь, то не умом, а собственным телом чувствовал бы боль своей «половины» (в данном случае слово это можно было бы написать и без кавычек) и мне даже в голову не пришла бы мысль попросить ее о чем-либо.