«Вы просто паникуете!»
— Чита, мы тебя сейчас повезем на МРТ, — Кирюша берет с тумбочки игрушечную розовую обезьянку. И, чуть изменив голос, тут же отвечает за нее:
— Нет, я не поеду на МРТ!
— Тебе придется, Чита! Мне тоже будут его делать! — Кирилл крепко обнимает обезьянку. А потом шепчет ей на ухо:
— Не бойся! Ты же хочешь ходить?
В четыре года веселый, жизнерадостный Кирюша стал гаснуть. Все время пытался за что-то держаться, чтобы не упасть. Быстро уставал.
А потом его «стало шатать, штормить и рвать» так, что родители испугались.
«У ребенка глисты, наверное, — предположили врачи. — Сдайте-ка анализы». Но когда пришли идеальные результаты, маме сказали: «Вы просто паникуете! Нельзя так опекать ребенка!»
Мама Кирилла Ольга пыталась возразить: «Если это не глисты, то отравление? Но не может же ребенок травиться чем-то каждый день! Что-то с ним не так».
Кирюша с родителями и Чита
Нашла хорошего невролога. Привела сына на прием. «Дай Бог, чтобы я была не права, но… У ребенка, скорее всего, опухоль в голове. Делайте МРТ!»
До больницы, где проходило обследование, мама едва довезла Кирилла. У него начались судороги. Его рвало и трясло.
Пятно размером с кулак
— Я посмотрела на экран компьютера и увидела белесое пятно размером с кулак. «Вы знаете, что это такое? — спросил врач. — Опухоль! Вырежьте ее — и пойдете гулять, бегать. Как раньше». Помню, вышла на улицу в шоке: как это — просто вырезать и бегать? Это же голова! Там же все важные центры… — рассказывает Ольга.
Делать операцию в Саранске врачи отказались: «Случай сложный. Опухоль вросла в ствол головного мозга. Не каждый возьмется оперировать. Вам в Казань надо. В Москву или Питер было бы лучше, но вам туда не попасть».
Но маме Кирилла удалось попасть в Москву. Мальчика согласился взять на операцию центр нейрохирургии имени Бурденко.
В поезде по дороге в столицу спрашивал у мамы: «Если дядя вырежет мне опухоль, мы же с тобой пойдем на горку кататься? А в прятки играть? Дядя ведь хороший? Он все сделает правильно?»
А когда медсестры уложили мальчика на каталку, чтобы отвезти в операционную, он улыбнулся: «Сейчас вы меня покатаете, да?» И крепко прижал к себе игрушечную обезьянку: «Чита, мы едем кататься!»
Перед операцией нейрохирург объяснил Ольге, какие могут быть последствия: «Ребенок может месяц не ходить, на время потерять память. Глазик может косить. Но все обязательно восстановится. Через месяц или полгода. У всех по-разному». Ольга видела в отделении, что другие дети после наркоза встают, ходят, пьют воду, и надеялась, что и у них все будет так же. Но после четырехчасовой операции «ребенок лежал пластом». Не слышал, не узнавал, не улыбался. Врач сказал, что это мутизм — тревожное расстройство, когда человек отказывается разговаривать.
Мама кормила Кирюшу по часам. Пыталась поднять, но он падал и начинал плакать. По ночам не спал.
— Я понимала: нужно что-то делать, чтобы вывести сына из ступора. Я брала его любимую обезьянку и начинала с ней играть, разговаривать. На пятый-шестой день после операции услышала смех.
А через три недели Кирилл сказал первые слова. Не «мама» и «папа», а «Чита» и «банан», — рассказывает Ольга.
Выписывая ребенка из больницы, врач сказал родным: «Я отправил опухоль на гистологию. Вас ждет онкоцентр». «Какой онкоцентр? — удивилась мама. — Мы домой поедем! Мы восстановимся! Все будет хорошо».
33 курса лучевой терапии
Но в Москве пришлось задержаться. Гистологическое исследование тканей подтвердило: опухоль злокачественная. Медуллобластома. Но «хорошо, что метастазы не пустила».
В онкоцентре имени Блохина Кириллу назначили 33 курса лучевой терапии. На пятнадцатом луче он стал терять волосы и очень расстроился.
«Смотри, сынок, у других деток тоже нет волос. Но они скоро снова вырастут. Походи пока лысенький, ладно? Надо лечиться, чтобы у тебя не болела и не кружилась голова, чтобы ты снова мог бегать и играть», — пыталась успокоить мама.
Уже спустя три месяца после начала лечения Кирюша вошел в ремиссию. Учился заново ходить — с мамой за ручки. Но когда началась поддерживающая химиотерапия, «просто в лежку лежал — синюшный, худой, рвота постоянная».
— Химия добила его. Сын лег и отказывался вставать.
Если бы не Чита… Благодаря ей Кирюша заговорил. Она была его подружкой. «Чита, пойдем гулять!», «Чита, нам нужно кровь сдать!», «Чите сейчас тоже укол сделают. Не только мне». Но бывало, он ругал ее, обижался на нее. Ему назначили строгую диету во время химии. Сладкое не разрешали. Приходилось обманывать: «Все конфеты съела Чита!» После этого Кирюша всю ночь держал Читу за лапку, чтобы она у него сладкое не отбирала, — рассказывает Ольга.
Через год после начала лечения Кирилла наконец отпустили домой и разрешили начать реабилитацию. Сейчас он снова пытается ходить — с поддержкой за руки, занимается на велотренажере и онлайн с логопедом. Учится считать и вспоминает буквы. Мама ежедневно делает ему массаж, разрабатывает «повисшую» после операции правую руку и ослабшую правую ногу.
«Я же научусь ходить? — то и дело спрашивает Кирилл маму. — А бегать?»
— Мы сами настроены и настроили сына, что все временно. Он обязательно пойдет, побежит. Делаем все, чтобы у него не было психологической травмы: он не такой, как все. И Чита нам в этом очень помогает, — говорит Ольга.
Поможем Кирюше и мы! Занятия в специализированном центре необходимы ему для восстановления.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.