“Хочется делать честные снимки” — Интервью с фотографом Михаилом Масленниковым.

Михаил Масленников — фотограф, отдает предпочтение жанровому портрету и съемке православной жизни в глубинке. Родился в 1964 году в Подмосковье. В 1983 году окончил курс Художественного технического училища №75 по профессии чертежника-конструктора архитектурного профиля. Работал помощником начальника полиграфического отдела в дизайнерском бюро, освоил контроль над печатным процессом, графический дизайн, предпечатную подготовку. Учился на богословском факультете ПСТБИ. В 2001-2002 годах в качестве арт-директора принимал участие в проекте «Byzantium.ru» некоммерческой организации НП «Центр Содействия Развитию Современного Православного Искусства «Византия». Увлекается искусством каллиграфии. С 2002 года совершает одиночные фотографические экспедиции в глухие места, где находит осмысленное существование людей в Боге. Любит путешествовать по Русскому Северу, занимается изучением уклада жизни современных отшельников, пустынников, монашеского общежития. С 2005 г. начал снимать полевые репортажи. Для себя воспринимает фотографический процесс, как образ передачи авторской мысли в миссионерском ключе. Больше работ автора можно увидеть по адресам: http://noga-art.com/ru/photos/mm/
http://chudo1909.livejournal.com/

Как начались ваши первые экспедиции?

Раньше я путешествовал как простой паломник, трудник. Это были поиски и распознание жизни, прежде всего православной, в скитах и монастырях. Став профессиональным фотографом, я возвращаюсь к знакомым местам, но уже с иной целью – запечатлеть то, что удивило меня годами раньше. Я мало отошел по смыслу от ранних своих путешествий. Это было изучение уединенной отшельнической жизни, поиски Бога людьми вне привычной   обывательской жизни мегаполиса. Фотография появилась на Севере. Я ездил, бывал в уникальных местах и фотоаппарат первый раз взял как техническое средство.

Первые кадры были исторической фотодокументалистикой. Профессионально я стал снимать, когда заметил в своих кадрах какую-то жизнь, не просто застывшее мгновение. Карточка-то она живет, она меняется. Настоящая живая карточка,   если на нее на следующий день посмотришь — она будет уже другая.

Расскажите о Вашей последней поездке.

В июле месяце я ездил в Ивановскую область. Там в лесах, в селе Каменники сохранился храм. В советское время в нем находилась школа, поэтому его не постигла судьба других храмов, и сейчас в одном из пределов идет служба. Вокруг настоятеля, отца Гавриила, объединилась община.

Семь лет назад они взяли на воспитание детей из Дома Малютки. Структура общины сложилась непростая: есть там и послушницы, которые как монашенки живут (и старушки, и девушки, лет 15-20), есть семьи. Это не монастырь, но жизнь там течет подвижническая. Есть свой устав, есть трудники – в основном бывшие заключенные.

Вы — один из участников арт-проекта ноГа. В чем состоят задачи этого проекта?

Проект является квинтэссенцией нашей осмысленной фотографической деятельности. Мы позиционируем себя фотодокументалистами, хотя мне ближе художественная фотография. Но это не фотография ради фотографии, это не архив. Наша работа состоит из экспедиций, тематика которых довольно традиционная: быт и традиции народов, жизнеописание в визуальном ряде.

Существует множество подобных этнографических проектов и фотовыставок. Но большинство из них страдают одним недостатком – едут снимать экзотику: буддистов , шаманов , татаро-монголов, — но забывают о русских. Потому что существует расхожее мнение: наша русская глубинка спивается и ничего хорошего в ней не остается. Но для меня там жизнь более честная, внешний комфорт в провинции менее приоритетен. Идея нашего проекта – позиционирование России как страны не просто не умирающей, а еще даже шествующей с Богом, как это и должно быть.

Расскажите о вашей деятельности. Что вы снимаете? Как вы выбираете сюжеты для фотографий?

Наверное, я продолжаю ездить на север за чудом. Это тоже поиск. Я не гламурный фотограф, хочется мне показать ту жизнь, которой я живу и которую вижу вокруг себя, которая ускользает от взгляда обывателя.

Я избегаю поисков материала для своих сюжетов в крупных лаврах, монастырях, поскольку если это не проходной двор, то во всяком случае совсем другое, нежели если ты попадаешь в далекий-далекий таежный скит, монастырчик, а там полтора монашека. И все, не больше — полтора. И уже лет семь-восемь-девять. Один. И к нему там приходят-уходят, ротация идет. С ним поговорить — это же какой родник, это чистая осмысленная речь.

Я не люблю снимать жареные бытовые сюжеты. Снимал я женщин спящих на службе, но это именно то самое Православие, потому что мало кому понятно, что она провела в молитвах бессонную ночь, а после сутки трудилась на кухне, чтоб всю общину накормить. Она пришла на долгую монашескую службу, и Господь ей позволил отдохнуть. А в кадре это может выглядеть как угодно. Вся правда заключается в том, что хочется делать честные снимки.

Скажите – почему ваш выбор пал на жанр фотографии?

Для меня важна миссионерская составляющая фотографии — то, что я способен показать, привнести в этот мир, наполнить доступными к пониманию сюжетами, где-то иногда прикровенными. Это может быть просто картинка, но внутренняя ее содержащая в каких-то акцентах и эмоциях будет гораздо сильнее парадного портрета.

Мое Православие в фотографии скрытое, проявляется оно, прежде всего в жанре. Я снимаю жанровый портрет – человека, вписанного в среду. Персонаж сам в этой среде появился, а я как художник это увидел. Цель моя состоит в том, чтобы показать не атрибутику, внешнее благолепие, а человека, преображенного верой в Бога. Фотография это, как мне видится, драма, которую я нахожу в человеческих отношениях, это художественное кино, зафиксированное в какой-то ключевой момент.

А как понимаете, что какой-то момент нужно запечатлеть?

Сначала ты просто живешь этой жизнью, в этой жизни что-то происходит, ты понимаешь, что это хочется запечатлеть, ты достаешь камеру, осмысливаешь, продумываешь, в конце концов, ты делаешь этот снимок и после проявки можешь увидеть, что ты в этом процессе совершенно посторонний. Фотография для меня не в меньшей степени миссия, чем для зрителя. Я свидетель этого чуда, я участник процесса. И точно также как зритель удивляюсь, рассматривая собственные фотографии.

Иконописец, мастер он многое знает об образе с разных сторон — творческих, технических, Наверное, я тоже что-то знаю. Но если бы конечный результат меня самого не удивлял, я не стал бы публиковать и показывать свои фотографии. А может быть, я просто перестал бы фотографировать. В людях, которых я встречаю в своих путешествиях на Север, я вижу природную непосредственность и честность по отношению к жизни и, снимая ее, я нахожу отголоски в своей жизни. Нахожу и забираю с собой. И приношу ее зрителю.