Сюжет: Бомжи
Когда мэр Читы сказал, что лицензии на отстрел бомжей нет, а других управ на них нет, доктор Лиза Глинка достала фотографию тех, кого годами кормит и спасает от голодной смерти и примерила на нее надпись: «Приговорены к расстрелу в Чите».
* * *
Третья попытка выволочь его из катакомб, в которых он живет в центре. Ему 26 . Сидел. Вернувшись, узнал, что родители умерли.
Документов нет. Квартиры — тоже. Запил. Хватило его здоровья ненадолго.
Жил в развалинах старого дома. На земле — болото из смеси мочи, тряпок, остатков еды и бутылок.
Плакал. То хотел ехать, то отказывался. От бравады до истерики. От благодарности до оскорблений.
— Не дойду.
Ещё бы. Сами еле дошли, а он ходить может, извините , только под себя.
Худой. Высокий. Красивый. Живой.
Выволокли. Бог даст, поправится.
* * *
Среда. Утро.
— Меня не били. Не пугайтесь.
С порога на меня смотрит маленькая и худая девушка. Слева её лицо сильно изменено.
— Правда, это не синяк. Мне операцию сделали.
— Проходи, присаживайся и пиши, чем можно помочь.
В короткой анкете с просьбой — имя, возраст, место рождения и причина обращения.
Сургутский детдом, педучилище по музыкальному образованию не закончено. Комнату в общежитии потеряла, когда вернулась после операции из Москвы. Её и ещё троих девушек, со слов, просто выписали оттуда.
— Почему ты не доучилась год?
— Чтобы у меня было лицо как у других.
-И что сделала?
-Операцию. А потребуется еще несколько. И тогда я смогу найти работу. А сейчас мою полы и раздаю листовки.
В Москве она попала в больницу по «Скорой», где её сейчас лечат. На лице у неё было врождённое больших размеров родимое пятно.
— А еще я хочу на телевидение.
— Зачем?
— Просто рассказать о себе. Думаете хоть один канал возьмет у меня интервью с таким лицом?
— Ты хочешь попросить денег на операцию?
— Нет. Я их заработаю сама. Только много надо, наверное.
Я просто хочу дать интервью. НТВ или ещё кому. Возьмут, как Вы думаете?
— А что ты хочешь им сказать?
-Про себя. Про то как нас — детдомовок — выгнали из квартиры. В Останкино я сама ездила, но не пустили.
— Что нибудь ещё?
— Да. Что я доучусь и меня возьмут на работу после операции. Потому что все, кто видит мое лицо — говорят что не примут. Потому что не красиво. А будет красиво, я знаю.
Татьяна Ивановна собрала ей еды и одежды в больницу.
В понедельник её выписывают и утром она снова прийдёт в подвал.
Она сфотографировалась у нас. Пока я не хочу показывать её фотографию. Может быть кто — то действительно захочет взять у неё интервью.
* * *
Её я знала ровно с первого дня моей работы на Павелецком. Сегодня один из бездомных — обойдя очередь стоящих за едой, посмотрел на меня так, что я поняла — случилось. То, чего я боюсь, зная, что это — неотвратимо.
— Кто? Говори.
— Лиза, Танька умерла. В пятницу.
Моя Танька. Умная, добрая, простая и честная. В пять утра — в пятницу. Буквально на днях выписавшаяся из больницы.Пытавшаяся собрать себя — но так и не сумевшая.
Мы откапывали её из сугроба еще два года назад. Выжила. Год назад не пила. Не пропускала ни одной среды. Научившая меня выживать на вокзале. Меня — научила. Сама — не смогла.
— Я завяжу с этим, Лиз. И буду с тобой работать. Возьми меня в фонд.
Запив опять — она входила в машину «Скорой» , и говорила «Прости меня, Лиз. Я не буду больше.»
Любила Петровича. Также, как и он её. А её невозможно было не любить.
— А я не могу без вас.
А теперь мы без неё.
Тело помог найти Антон. Завтра поеду к ней. Чтобы сказать то, что говорила она мне.
Прости меня, Таня.
* * *
До вокзала — с утра — в фонд пришла женщина. Она жила в деревянном доме — подрабатывая в нем по хозяйству и следя за животными. Дом старый, загорелся.
Снежана — так зовут женщину, вытаскивала кошек и котят из огня. Спасла почти всех.
Обгорела. 9 января ночью её положили в больницу по Скорой помощи. Сегодня — выписали. Или предложили платить за пребывание и лечение.
А около больницы её ждали две кошки. Те самые, которые она вытащила из огня. И с ними она пришла к нам.
Перевязывали мы её в 4 руки с Петровичем. А потом её с котами забрал приют. В пятницу придёт на перевязку.
Она Бездомная. В Москве — с 1987 года. Училась в МГУ. А потом пошла работать. Не пьет. Не курит. Вот так бывает.
Холодно. В Москве — холодно, очень.
***
В фургон в день приходит по 100 человек.
От 20 до 40 приходят в подвал. Это обмороженные и обожжённые.
Кого-то удается положить в больницу, кого-то отправить домой.
Новая категория — люди взявшие кредиты. Чтобы расплатиться — сдают свои квартиры а сами едут в Москву на работу. Работу не находят, ночуя на вокзале. Выдерживают от трех дней до трёх недель.
Если их не изобьют до полусмерти, то обморозят руки, ноги. Или, как уже сказала, обожгутся у батарей и ветродувок.
До перевязок они жалобно просят поменять присохший бинт или то, что послужило бинтом. После — просят есть.
Еды не хватает. Нет быстрорастворимых супов, пюре, молока.
Заканчиваются большие салфетки.
И всегда нужны тёплые носки, нижнее бельё и варежки. Не новые, но чистые.
Спасибо.
ДЛ и команда.
Наш сайт (там можно найти координаты, реквизиты итд) — http://doctorliza.ru
Форум, на котором можно задать вопросы, попросить или предложить помощь — http://doctorliza.ru/forum
- Телефон для тех, кто нуждается в помощи — 953-94-86 или 589-77-92 (Елена Никульникова).
- Телефон для тех, кто хочет помочь больным и для журналистов — 642-42-57 ( Ольга Сухецкая).
С понедельника по четверг с 11 до 18, и каждую пятницу с 14 до 21 часа мы ждем тех, кто хочет и может помочь нашим больным.
Пятницкая улица дом 17 дробь 4 строение 1. Это три минуты пешком от метро «Новокузнецкая».
Фото Антона Красовского
Бомж зимой: гнобить нельзя жалеть