Читайте также: Протоиерей Всеволод Чаплин: У нас есть выбор — Христос Евангелия или идол «хороших людей»
Виталий Каплан.
Статья протоиерея Всеволода Чаплина «Христос Евангелия или идол «хороших людей» вызвала у меня сложные чувства. С одной стороны, сам по себе пафос отца Всеволода мне близок: действительно, из христианства в наше время нередко делают сладкую розовую водичку — которая с подлинным христианством не имеет ничего общего.
С другой стороны, отец Всеволод слишком многое неправомерно обобщает, валит в одну кучу совершенно разное — и веру в апокатастасис (итоговое восстановление всего поврежденного грехом творения), и мысль, что и неверующие имеют шанс на спасение, и «Бога в душе» (то есть отрицание Церкви), и «постхристианские конфессии» (под этим термином, очевидно, отец Всеволод подразумевает современные квазихристианские секты)…
Можно частично согласиться с отцом Всеволодом, что всё вышеперечисленное имеет общие черты — но всё-таки это очень разные вещи.
Человек, верующий в апокатастасис, вряд ли при этом отвергает Церковь, человек, надеющийся на спасение умерших вне Церкви, может при этом отвергать апокатастасис, и оба они могут быть крайне негативно настроены к «постхристинским конфессиям» и к «Богу в душе», а тот, у кого Бог только в душе, тот вряд ли симпатизирует постхристианским конфессиям.
Но по логике отца Всеволода выходит, что между всеми этими взглядами нет никакой разницы, что у всех у них единая мотивация (желание скроить Бога под себя). Тут можно поспорить. Вообще, судить о чужой мотивации — задача неблагодарная. Что там происходит в глубине чужого сердца, нам знать не дано, мы можем только предполагать в соответствии со своим жизненным опытом.
Но важно и другое: если мы хотим помочь людям преодолеть их заблуждения, то с каждым конкретным заблуждениям и нужно работать конкретно. Сваливать заблуждения в одну кучу — это значит и единую аргументацию использовать в полемике. Доводы, значимые для сектанта-харизмата, могут лишь насмешить того, для кого Христос — первый хиппи, и так далее.
Источник: photosight.ru
Есть и другой момент в статье отца Всеволода, вызывающий у меня недоумение. «Господь любит и наказывает. Наказывает Сам – и в этой жизни, и тем более за гробом, причем последнее наказание бывает гораздо горше первого, ибо длится вечно. Так мыслит о Боге практически вся православная традиция, если не просеивать ее через сито мышления ХХ-XXI веков» — пишет автор.
Но ведь наказание — это средство исправления, это горькое, но полезное лекарство. Как можно считать вечную загробную муку наказанием, если там уже нельзя исправиться? Адские муки — это именно что бессмысленное страдание. Конечно, если понимать наказание иначе — как механическую кару («карму») за грехи, если воспринимать Господа как судью, озабоченного исключительно формальным выполнением закона… тогда конечно. Но сильно сомневаюсь, что «так мыслит о Боге практически вся православная традиция».
Да, Господь говорит об аде, о вечной муке. От этих слов нельзя отмахнуться. Но, по-моему, вся православная традиция как раз и говорит о том, что причина этой вечной муки заключается не в Боге, а в свободной воле человека. Он так прожил свою жизнь, такой сделал свою душу, что оказался просто неспособен ответить на Божию любовь. Ад — это то состояние, к которому он добровольно пришел. Не Бог хватает его за шиворот и кидает в адское пекло — он сам туда идет, своими ногами. У Клайва Льюиса есть хорошая метафора: «ворота ада заперты изнутри».
На мой взгляд, считать адские муки наказанием — это не только считать Бога немилосердным судьей, но и, как это ни парадоксально, недооценивать опасность греховного поведения. Не отсюда ли, кстати, вырастает идея апокатастасиса? Ведь если души попадают в ад с целью их наказания — то где наказание, там и исправление. Отсюда мысль, что адские муки все-таки не вечны, что рано или поздно каждая душа отстрадает свое, перевоспитается…
А вот если признать, что даже любовь Божия не может ничего поделать со свободной волей человека, что человек способен порвать с Богом все связи — тогда существование ада становится понятным. Тогда нет никакого противоречия между милосердием Божиим и вечностью адских мук. Ад — это убежище. Место (а вернее, состояние), куда человек убегает от Бога. Убегает, гонимый своими страстями и злыми духами, которые влияют на него посредством этих страстей. А Бог не может его догнать, свалить, связать и насильно держать при Себе. Не может, поскольку не может отнять у человека Свой же дар — свободу.
Но тут встает другой вопрос: а насколько можем мы судить, что в итоге выберет человеческая свободная воля? Кто окажется с Богом, а кто нет? Можем ли мы предвосхитить суды Божии? Отец Всеволод вспоминает о священнике, который «поселил» Пушкина в аду. Но что, этому священнику откровение было? Он духовным зрением увидел Пушкина в адском пламени? Очень подозреваю, что все было иначе: этот священник, исходя из общеизвестных фактов биографии Пушкина, сделал некие выводы, использовав свой ум, свою логику. Предположить такое, разумеется можно — но точно так же можно предположить и обратное, не переставая при этом быть христианином.
То же касается и дяди отца Всеволода. Предполагать, какова дядина загробная судьба, отец Всеволод, конечно, может, а вот знать наверняка — к счастью, нет. Не лучше ли просто молиться о нем и надеяться на милосердие Божие? Мой отец тоже умер некрещеным, и я не знаю, где он сейчас. Но надежда, что он с Господом, у меня всё же есть, я никому не вправе навязывать эту надежду, но никто и не может меня ее лишить — какие бы на первый взгляд логичные и стройные аргументы он ни приводил.
Подводя итог: отец Всеволод, по-моему, прав в самом стремлении излить холодный душ на тех, кто путает христианство со сладкой водичкой — но предложенная им аргументация так же вызывает серьезные вопросы. Особой пользы от такого «универсального» душа я не вижу — потому что бесполезно искать простые ответы на сложные вопросы.
Читайте также: О половинках правды, или роскошь как рабочий инструмент