Историки спорят: существовал ли солдат царской армии Василий Кочетков на самом деле?
Мундир его представлял собой редкое явление. На рукаве в восемь рядов шли нашивки — из золотого и серебряного галуна и тесьмы — знак воинских заслуг и отличий. На шее и груди с трудом умещались 23 креста и медали. Последнюю награду их обладатель получил в возрасте 80 лет. Но самым удивительным зрелищем были погоны. На них переплелись вензеля трех императоров — Александра I, Николая I и Александра II. За годы службы старый солдат присягал поочередно каждому из них.
Так, в номере от 2 сентября 1892 года газета «Правительственный вестник» пишет о смерти 107-летнего солдата Василия Кочеткова.
На его родине, в Симбирске, Кочеткову сегодня хотят поставить памятник. При этом скептики сомневаются. Возможно, человек с такой биографией никогда не появлялся на свет. Возможно, это просто миф о солдате, которого не берут ни вражеские штыки, ни пули.
Служивый с родословной
«Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми…», — эти слова Наполеона о Бородинском сражении приводит русский историк Николай Михневич.
7 сентября 1812 года на Утицком кургане близ села Бородино было жарко. Здесь разместился левый фланг русских войск. Обход его Наполеон считал одной из главных задач для успеха в битве. С утра по кургану начали палить артиллерией. Потом двинули конные и пешие польские полки.
Курган держали лейб-гренадеры петербургского полка. Это была отборная часть, прошедшая огонь и воду. Полвека назад офицеру из этого боевого подразделения дали первый в истории Георгиевский крест. А потому отступать гренадерам было не к лицу.
Воины стояли насмерть. И среди них — поднимавших в минуты затишья глаза к небу и вопрошавших «Долго ли осталось мне жить, Господи? Какой будет моя смерть?» — стоял Василий Кочетков. 27-летний гренадер вряд ли мог тогда представить: отмерено ему 107 лет жизни и десять войн.
Биография Василия Кочеткова стала известна, благодаря заметке в газете более чем столетней давности. Опубликовал заметку «Правительственный вестник» — в конце 19 века это было ежедневное издание министерства внутренних дел. Текст статьи сегодня доступен в интернете, и говорится в нем следующее: Василий Кочетков родился в селе Спасском Симбирской губернии. Будущий гренадер был родом из кантонистов.
Кантонистами называли детей военнослужащих низших рангов, чаще всего — детей солдат из крестьян. Судьба их была определена: с малолетства кантонистов приписывали к гарнизонным школам. Учили грамоте, основам военных дел. С 15 лет отправляли на службу. Таким был и Василий Кочетков. Царская газета пишет: он начал как полковой музыкант. Позже, отложив в сторону инструмент (какой именно, «Правительственный вестник» не уточняет), стал строевым унтер-офицером. Еще позже — получил звание фельдфебеля. Для выходца из крестьян это звание становилось почти всегда высшей карьерной планкой. В современной армии «фельдфебель» — это старший сержант. Для воинской иерархии чин совсем невысокий. Но для того, чьими предками были лишь крепостные крестьяне, оно означало примерно то же, что для знатных людей — звание генерала.
Гренадер Василий Кочетков выжил при Бородине. Два года он с войском шел по Европе, а 31 марта 1814 года вступил в Париж. Русские войска вошли туда, по словам французских мемуаристов, большой «цветистой ордой». Старшие офицеры поселились на квартирах. Часть солдат расселили по городским гарнизонам. Оставшиеся встали лагерем прямо на городских улицах. Разбили бивуаки. Развели костры. 10 апреля отстояли в центре города пасхальный молебен.
Наибольшее любопытство у местных жителей вызывали казаки. Перед уходом из города Наполеон приказал развесить на улицах плакаты: казаков на этих плакатах изобразили страшным злом — варвары в мохнатых шапках, попирающие Париж. Теперь парижанкам было интересно посмотреть на зло воочию. Гренадерам, в числе которых пришел в город Василий Кочетков, внимания уделяли меньше. Их форма была похожа на французскую, а потому не считалась в глазах европейцев чем-то экзотическим, достойным близкого рассмотрения.
В 1829 году Кочетков участвует в русско-турецкой войне. С другими гренадерами берет крепости Варну, Исакчу, Силистрию.
В сентябре 1831-го входит в Варшаву: русские войска с боем подавляют здесь местное восстание.
В 1844–1849 едет на Кавказ в составе драгунского полка. В сражении при ауле Дарго получает ранение в ногу и попадает в чеченский плен.
Операцией по взятию аула Дарго планировали сходу взять ставку имама Шамиля. В итоге русские войска сами оказались в осаде и были вынуждены отступить. Чтобы уйти от преследования оставляли провиант и лошадей, сжигали имущество.
«Князь Воронцов сам показал пример, приказав сжечь все его имущество, оставив себе одну койку и солдатскую палатку, — пишет князь Дондуков-Корсаков, участник похода. — Кавказцам подобные случаи были не новость и никого не удивили, да, в сущности, мало что и было сжигать. Но всех тешило auto-da-fe имущества приезжих, особенно Петербургских военных дилетантов. Солдаты и офицеры немало смеялись, видя, как сжигалось имущество принца Гессенского, особенно же серебро и прочие затеи князя Барятинского, которыми он так щеголял до того времени».
Имущества у солдата Василия Кочеткова было немного. Только он сам, походный ранец, да ружье. Раненого, его оставили на поле боя при отступлении. Пуля раздробила ему коленную чашечку. Идти он не мог.
В плену у чеченцев Кочетков провел девять месяцев. Затем — невзирая на то, что левая нога навсегда перестала сгибаться — бежал. Вернулся к своим.
Уже в середине 1846-го Кочетков снова в строю. В 1849 он идет в Венгрию: русские корпуса пошлет туда Николай I — в помощь австрийцам. Из Венгрии возвращается на Кавказ. Здесь он будет еще дважды ранен — в шею навылет и снова в левую ногу. Эта нога всю жизнь будет его слабым местом. Через тридцать лет, на другой войне ее ранят в третий и последний раз, и тогда ногу отнимут — до колена. Вместо нее вставят деревянную палку, протез.
Дважды отставной
В 1849-м Кочеткову дают «серебряный шеврон, 2/3 оклада прапорщичьего жалованья» и отправляют в отставку. Ему уже за шестьдесят, и все вокруг уверены: впереди у старого служивого спокойная жизнь.
Однако не пройдет и четырех лет, как судьба вновь вернет отставного гренадера в строй. В 1852 году начнется Крымская война. Против России выступят силы турок, французов, англичан. Коалиционные войска высадятся в Крыму, возьмут в осаду Севастополь.
Василий Кочетков вернется в армию по призыву. Время будет такое, что нужными окажутся все мужские руки — в особенности те, что последние сорок лет держали винтовку. Старослужащего отправят на передовую. В Севастополе его поставят на оборону одного из бастионов.
Там же, на передовой, в это время будет находиться и другой человек — граф Лев Николаевич Толстой. И, возможно, это о Василии Кочеткове Толстой напишет потом в «Севастопольских рассказах»: «Человек четырнадцать матросов…подойдут к пушке и зарядят ее. Вглядитесь в лица, в осанки и в движения этих людей: в каждой морщине этого загорелого скуластого лица, в каждой мышце, в ширине этих плеч, в толщине этих ног, обутых в громадные сапоги… видны эти главные черты, составляющие силу русского, — простоты и упрямства; но… еще следы сознания своего достоинства и высокой мысли и чувства».
На бастионе рядом с Кочетковым разорвется бомба. Его засыплет землей, камнями, повредит спину. А он — всем смертям назло — снова выживет. И после Крыма, не мысля себе уже жизни без армии и военных действий, подаст докладную записку. Попросит послать его в Азию, на взятие Самарканда. При отъезде, сообщает «Правительственный вестник», государь император лично пожалует служивому пятьдесят рублей.
Второй раз — и уже окончательно — Василия Кочеткова отправят на покой в 1892 году. На тот момент ему будет 107 лет. Последние годы службы его поставят охранять Зимний дворец: почетное место при первых лицах. «На закате дней это был еще бравый старик, высокого роста, с военной выправкой, которая как бы закалила его, — пишет императорская газета. — Никто бы не дал ему его лет, и трудно верилось, сколько перенес этот человек в своей жизни лишений и невзгод…».
На портрете Василий Кочетков сидит с трубкой в руке, опираясь на костыль. Левую ногу, негнущуюся, искалеченную, отняли у него в 1877 году после сражения на Шипке.
Получив финальную отставку, он засобирается домой, в родной Симбирск. Но до родины так и не доедет. «Скончался скоропостижно, от сердечного паралича», — напишет газета. Да и разве в деревне, а не в армейской казарме была его родина?
Современные историки спорят: существовал ли Василий Кочетков на самом деле? Не миф ли он? «Правительственный вестник» — единственный источник, который о нем упоминает. Сведений о Кочеткове нет в списках симбирских краеведов и в местном архиве, сомневаются в реальности Кочеткова исследователи.
С другой стороны, возражают им, архив в Симбирске погорел в 1864 году. Сведения о Кочеткове могли быть уничтожены при пожаре. Да, и «Вестник» был серьезной правительственной газетой. «Уток» в нем не печатали. Но даже если Василий Кочетков — миф, сказочный персонаж, кому будет от этого плохо? Десять войн. Шесть ранений. Сто семь лет, отданных отечеству. Если такой человек и не жил на самом деле, его следовало бы придумать.