Леонид Дмитриевич Семенов в свое время входил в плеяду поэтов Серебряного века. Ровесник и друг Блока, Мережковского, Андрея Белого, он учился на историко-филологическом факультете, и в молодости считал себя монархистом. Во время русско-японской войны помогал деду своему, П.П.Семенову-Тян-Шанскому поддерживать семьи забранных на войну солдат. Тогда и случился у него первый серьезный перелом во взглядах, ставший глубже во время Кровавого воскресенья. А.Белый рассказывал от этом так: «…он шел 9 января в первых рядах с толпою рабочих, чтобы видеть осуществление идеи своей; когда грянули залпы, он в первых рядах был; кругом него падали трупы; он тоже упал, представляясь убитым; и этим лишь спасся; в течение нескольких дней он переродился… я не знал, что сильней возбуждало в нем ярость: расстрел ли рабочих, расстрел ли дичайших утопий его о царе и народе».
После этого Леонид Дмитриевич стал революционным агитатором, был избран депутатом Первой Государственной думы, за свои взгляды был арестован и зверски избит жандармами. Однако этот путь через некоторое время показался ему ложным. Оставив революционную деятельность, Семенов, как тогда говорили, опростился и «ушел в народ»; был странником и батраком, сделался толстовцем, ездил в Ясную Поляну к Л. Толстому.
Рассказы Леонида Дмитриевича Толстой высоко ценил за нравственную позицию, но со взглядами самого автора изрядно спорил: «о приписании особенной, исключительной важности не только Библии, но и Евангелию, я совсем не согласен. Я не беру на себя смелость убеждать своими доводами такого, живущего вполне духовной жизнью, как вы, человека, но, любя вас, очень бы просил вас самому строго и свободно подумать об этом. Вы пишете, что то, что вы извлекаете из этих книг, из непонятных простому уму мест в этих книгах, дает вам веру и силу жить, как вы живете. Вспомните, что чудеса браминизма, буддизма, магометанства, так же иносказательно объясняемые, дают веру и силу жизни тем, которые им верят. «
«Прямо, как он побывает, стыдно за свою жизнь. Не рассуждает, а делает», — сказал после одного из визитов Семенова Толстой и заплакал.
А делал Леонид Дмитриевич многое. Жил в деревне, сам занимался крестьянским трудом, старался по мере сил помогать крестьянам, долго и мучительно искал свой путь и свою веру. В последние годы жизни он много общался с сектой скопцов, хорошо знал их жизнь и быт. Семенов сектантов любил, жил среди них, чем мог помогал, заступался за них, обращаясь к покровительству А. Ф. Кони. Но со скопчеством примириться он не мог. Для женщин скопчество означало, в частности, выжигание грудей «до кости».
Силой своего авторитета Семенов спас крестьянскую девушку Софью Еремину от этого ужаса, в который ее пытался вовлечь ее собственный отец.
В 1915 — 1916 годах Леонид Дмитриевич бывал в Оптиной пустыни. Имено тогда и произошло его полное и окончательное возвращение к вере детства, поколебленной на время революционными исканиями и толстовством. Более того, Семенов хотел принять постриг, но старец Анатолий благословил не на это, а на брак с Софьей и принятие священнического сана.
С утра 13 декабря 1917 года Семенов и Софья Еремина на санях отправились в Гремячку и в соседнее имение, в котором жила тетя Таля — тетушка Семенова, в замужестве Наталья Яковлевна Грот. Поездка была связана с тем, что в ближайшие дни предстояли свадьба и рукоположение в священнический сан. В деревне они навестили отца Софьи Григория Еремина. Очевидно, в имении у тетушки Леонид сделал последние в жизни записи для своего романа-исповеди-дневника, а кто-то их скопировал, благодаря чему они и дошли до нас. Возвращались в темноте по сильному морозу.
Около восьми часов вечера подъехали к дому, увидели, что он разбит (он был разворочен гранатой), в нем и вокруг него снуют какие-то люди. Леонид и Софья кинулись бежать в противоположную сторону, но кто-то за ними гнался и почти в упор выстрелил из ружья в затылок Семенову. Он был убит наповал.
Софья, отморозив пальцы, пешком лишь к утру добралась в Гремячку. Крестьяне сразу же поехали к дому Семенова. Его тело нашли в овраге в лесу. По свидетельству сестры Ариадны, «он лежал, сложив на груди руки, закрыв глаза, череп над лбом был снесен, как бы срезан». Дядя покойного А. П. Семенов-Тян-Шанский с горечью пишет: «Всем и каждому в этой местности было известно, что покойный не только не имел никакого оружия, но и не признавал, по своему духовному складу, его применения не только против людей, но даже против диких зверей. Известно было всем и каждому также и то, что в домике праведника не было никаких ценностей.
Прожил Леонид Дмитриевич, как и полагается русскому поэту, 37 лет. А священником в свой черед стал его младший брат Александр…
Наталия Яковлевна Погожева-Грот (1860 – 1918), пережила племянника всего на месяц с небольшим.
Наталия Яковлевна была дочерью Якова Карловича Грота, первого русского пушкиниста, лингвиста, филолога, историка литературы. В молодости она была художницей, в начале 20 века вышла замуж за известного писателя Евгения Николаевича Погожева (Поселянина), но брак оказался непрочным, супруги слишком расходились во взглядах и вскоре расстались. Разрыв оба переживали очень тяжело, так и оставшись до конца жизни одинокими.
Последние годы жизни Наталия Яковлевна провела в доставшемся ей от матери рязанском имении «Красная Слободка», полностью посвятив себя делам милосердия. Она была горячо привержена к о.Иоанну Кронштадтскому, за что над ней даже подтрунивали племянники и племянницы. В деревне у Наталии Яковлевны было множество крестников и крестниц, о судьбе которых она постоянно заботилась.
Здесь на снимке еще все вместе и все живы…
В первые же дни революции Наталия Яковлевна отдала все свое имение и благоустроенный дом крестьянам, переехав в маленький деревенский домик. В бывшей барской усадьбе устроили богадельню для престарелых, а сама бывшая хозяйка усадьбы взялась учить детей и на свои средства вязать теплые вещи для односельчан.
В те времена на рязанщине царил хаос, уездный город Данков и окрестности контролировала банда некоего Чванкина. В середине марта 1918 к Наталии Яковлевне явились чванкинские бандиты с требованием ехать в Данков для уплаты «контрибуции». Кроме нее бандиты захватили еще шесть человек из числа наиболее уважаемых местных учителей и благотворителей. На половине дороги к городу пленников заставили выйти из саней, выстроили в ряд и начали расстреливать. Одним из палачей был крестник Наталии Яковлевны…
Наталия Яковлевна пыталась убедить его не брать на себя греха убийства невинных людей, но в ответ услышала, что если те не будут стрелять, то их самих убьют.
Поскольку палачи навыка убийства не имели, бойня затянулась надолго. Потом тела убитых свалили на дровни и выбросили на погосте около церкви в Мураевнине, где их потом в общей могиле похоронили местные крестьяне. О подробностях кончины Наталии Яковлевны стало известно от того самого крестника, который ее же и расстреливал.
Муж Наталии Яковлевны Евгений Поселянин был расстрелян на 13 лет позже, в 1931 году.
Ариадна Дмитриевна, сестра Леонида Семенова, вскоре после гибели брата вышла замуж за латыша Пауля Миттулиса (Миттула) и уехала с ним в Латвию. Замужество ее было коротким — на следующий год после свадьбы она родила дочь Елену и очень вскоре после этого умерла. Павел Яковлевич, по профессии агроном, решил посвятить себя сельскому хозяйству, уехал с ребенком на ферму, и на этом вся достоверная информация об этой ветви семьи оборвалась. Ходили смутные слухи, что Павел Яковлевич погиб после установления в Латвии советской власти но что случилось с Еленой, жива ли она – этого на протяжении шестидесяти лет в семье не знал никто.
Только в начале нынешнего века, когда немного приоткрылись архивы рижского КГБ, удалось выяснить следующее. Павел Яковлевич действительно был арестован практически сразу же после входа в Латвию советских войск в 1939 году, после чего погиб в лагерях за Полярным Кругом. Елене подделали документы, чтобы она числилась несовершеннолетней, и отправили жить в глухомань к дядюшке — ксендзу. Благодаря такой подделке документов девушку удалось оградить от репрессий, ибо несовершеннолетних ЧСИР (членов семей изменников родины) в тех краях в то время в спецдетдома не отправляли.
Следующим шагом удалось узнать, что в годы войны Елена вышла замуж, и теперь ее семья живет в Америке.
Последняя же часть саги такова.
Оказалось, что примерно в 1942 году Елена действительно вышла замуж, родила ребенка, а незадолго до повторного прихода советских войск они с мужем решили из Латвии бежать, поскольку категорически не хотели, чтобы их постигла судьба Павла Яковлевича. Осенью, в шторм, с маленьким ребенком на руках они на лодке ушли в Скандинавию. Там прожили несколько лет, было невероятно тяжело, голодно, но они справились и родили, к тому же, еще двоих детей. А в начале 50-х эмигрировали в Штаты.
Сейчас самой Елены на свете уже нет. Один из ее сыновей – Янис — работает врачом в Карпентерии, неподалеку от Санта-Барбары, и с большой симпатией относится к России и русской культуре. А дядюшка ксендз, спасший Елену, как выяснилось, скончался совсем недавно, прожив более полувека сравнительно недалеко от наших краев, в онтарийском Thunder Bay.
Всего же в клане Семеновых-Тян-Шанских только в первые месяцы революции были зверски убиты четверо членов семьи, в том числе двое беспомощных стариков…