Священников выбивали поколение за поколением
Епископ Иона (Черепанов). Фото Юлии Маковейчук
Есть такая современная притча. Идет Божественная литургия. Диакон произносит ектению об оглашенных. На последнем возгласе «Елицы оглашеннии, изыдите; оглашеннии, изыдите; елицы оглашеннии, изыдите; да никто от оглашенных, елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся» в храм врываются люди в масках с автоматами, с арабскими надписями, и главный из них объявляет: «Те, кто зашел сюда случайно, могут выйти. Но христиане остаются».
И люди один за другим начинают покидать церковь. Только малое количество прихожан остается стоять на своих местах, и тогда главарь снимает маску и говорит: «Батюшка, пожалуйста, продолжайте службу. Здесь теперь только верные…»
Эта притча напоминает о том, что переживали наши соотечественники сто лет назад, когда после многих веков благополучия и благоденствия начались гонения на Церковь. В мгновение ока – за какие-то месяцы – все перевернулось с ног на голову, и то, что было привычным, знакомым, родным, близким, вдруг стало смертельно опасным. Нельзя было заходить в храм, исповедовать свою веру, объявлять о том, что ты – православный.
Историки говорят, что подобных гонений не было в Церкви Христовой за всю ее историю. Даже в первые века христианства не погибло столько людей, сколько лишилось жизни за свою веру в ХХ веке.
Одних только священнослужителей было умерщвлено около 100 тысяч! Единовременно такого количества священников никогда не было, а это значит, что выбивали поколение за поколением.
Когда расстреливали священника, его место занимал диакон. Когда убивали его, принимал сан псаломщик. Когда арестовывали и его, благочестивый прихожанин рукополагался и становился у Престола. Так были уничтожены целые поколения людей, верных Богу.
В НКВД сказали: иди, подумай, дурачок
Протодиакон Николай Тохтуев
Из множества новомучеников мне ближе всего простой дьякон Николай Тохтуев. Обычный, ничем не примечательный служитель Церкви; в двадцатые годы был, как и многие другие, арестован, отбыл небольшой срок, после чего вернулся и служил в своем храме.
Перед Пасхой 1940 года, на Страстной седмице, его вызвали в районное отделение НКВД и предложили подписать договор о сотрудничестве, с тем чтобы информировать соответствующие органы о христианах и о священнослужителях. Он договор подписал и вернулся в храм.
Отслужил Страстную седмицу, Пасху и по окончании Светлой седмицы вновь пришел в отделение НКВД и заявил, что подписал этот документ только для того, чтобы иметь возможность поучаствовать в Пасхальных богослужениях, а предавать своих близких не станет. Чиновник НКВД покрутил пальцем у виска и отправил его домой, сказав: иди, подумай… дурачок.
На следующий день диакон Николай вновь был в этом кабинете, но уже с письменным заявлением. Этот документ сохранился, архивы НКВД донесли его до нас. Это целое исповедание веры. «Товарищ начальник, – говорится в тексте, – я отказываюсь от своей подписки и давал ее лишь потому, чтобы мне была возможность встретить Пасху и проститься с семьей. По моим религиозным убеждениям и по сану я не могу быть предателем даже самого злейшего моего врага…»
И дальше отец Николай пишет:
«Вы нас считаете врагами, потому что мы веруем в Бога, а мы считаем вас врагами за то, что вы не верите в Бога. Но если рассмотреть глубже и по-христиански, то вы нам не враги, а спасители наши – вы загоняете нас в Царство Небесное, а мы того понять не хотим, мы, как упорные быки, увильнуть хотим от страданий: ведь Бог же дал нам такую власть, чтобы она очищала нас, ведь мы, как говорится, заелись…»
Диакон Николай упоминает и о том, что он – многодетный отец: «У меня семеро детей, и советская власть поощряет деторождение. А вы, вместо того, чтобы поддерживать нашу семью, предъявляете мне обвинения, заставляете сотрудничать и угрожаете арестом. И вот я говорю, что никогда не буду сотрудничать с вами, я всегда был, и есть, и останусь православным христианином».
Сразу после этого его арестовали, дали восемь лет лагерей, где через три года он умер.
Не могу сказать с уверенностью, что я выдержу
Это удивительный пример твердого, спокойного исповедания веры. И в эти дни, когда мы вспоминаем новомучеников, пусть каждый задумается: а как я поступлю в такой ситуации?
О себе я не могу сказать с уверенностью, что выдержу. Что смогу перенести все то, что мне будут предлагать, требуя отказаться от веры. Думаю, мы все, если внимательно посмотрим вглубь себя, увидим, что вряд ли сможем быть достойными наследниками наших благочестивых предков.
Но ужасаться гонений – не грешно. В молитве «Отче наш» мы каждый день просим: Господи, не введи нас во искушение! И Господь Иисус Христос, зная о Своих предстоящих страданиях, в Гефсиманском саду молился: «Да мимоидет Меня чаша сия!»
Поэтому и нам всем нужно молиться особенно: Господи, пробави милость Твою ведущим Тя! Господи, дай нам в мире спасаться, в спокойствии проявлять свою веру, свое благочестие, жить с молитвой мытаря, которую все мы в эти дни слышали в Евангелии: «Боже! Милостив буди мне грешному!» (Лк. 18:13).
Если будем жить с таким сокрушением, с таким упованием на Господа, с верой в Него, если наша вера будет проявляться не только на словах, но и в наших делах, думаю, по молитвам новомучеников, по молитвам наших предков, которые видят нас, жалеют нас, по молитвам тех людей, которые знают, что такое мучения, как тяжело страдать, как это больно, – Господь даст нам мир и милость жить как настоящие христиане.