Архимандрит Андрей (Конанос)
Один старец как-то предложил своему ученику пойти в близлежащий город – проповедовать Христа.
– Пойдем с миссией, – сказал он.
Ученик решил, что в городе они будут разговаривать с людьми, но за все время путешествия старец не сказал ни слова. Так они прошли весь город и вернулись к себе в келью. Удивленный ученик спросил:
– Отче, почему мы ни с кем не разговаривали?
– Мы разговаривали, чадо. Люди нас видели.
Тебя видит твоя семья: муж, жена, дети. Не нужно никого раздражать постоянными разговорами, наш пример говорит сам за себя.
Потому и сказал Господь: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Есть ли в тебе такой свет? Освещает ли он твою жизнь? Хочешь не хочешь, а со стороны это всегда видно. Не нужно слов: человек будет смотреть на твои поступки, твое смирение и доброту.
Разве муж не видит тебя каждый день
Замечали ли вы когда-нибудь, что чем больше стараешься убедить кого-то, тем скорее достигается обратный результат? Вроде бы даешь правильный совет, а наталкиваешься на сопротивление. Вчера одна женщина спросила меня:
– Муж не ходит в церковь. Что мне делать?
– Ничего не делать. Кто просил тебя менять мужа? Разве он не видит тебя каждый день? Ты печешь просфоры для храма, и вот когда хлопочешь с тестом, выпечкой – разве он не понимает, что ты уделяешь этому столько времени, потому что веришь в Бога? Разве это – не проповедь? Зачем постоянно что-то говорить? Это совершенно не нужно.
Люди видят твои поступки. Когда ты рожаешь трех, четырех, пятерых детей, – разве непонятно, что ты веришь в Бога? Иначе зачем тебе столько детей? Если бы ты был неверующим, неужели бы вы их родили? Вот самая настоящая проповедь! Люди видят и получают для себя «послание».
А непрошеные советы ведут к обратному результату.
Сейчас вы скажете: «А разве ты нам не проповедуешь?» Да, проповедую, но только потому, что вы сами этого хотите. Я не заставляю вас слушать. Вы слушаете, потому что хотите, вот я и говорю с вами. А если бы не хотели, я ничего не мог бы вам объяснить, да и не следовало бы этого делать.
Я обманул его. Встал в восемь утра и пошел в церковь
Со мной в соседнем доме живет один юноша – его зовут Орестис. Родители постоянно обвиняют его в разных грехах, им все кажется грехом. Музыку слушать – грех, футбол – грех, бильярд – тоже грех. И постоянно уговаривают его сходить в церковь, на что юноша отвечает только отказом. И это понятно, поскольку родители ущемляют его свободу, давят на него. Однажды вечером мы разговорились с этим мальчиком (это было еще до того, как я стал священником). Было лето, стояла отличная погода, небо мерцало звездами, и вот во время разговора этот мальчик вдруг взволнованно произнес:
– Завтра я наконец-то схожу в церковь.
– Правда? – спросил я.
– Да.
– Я рад это слышать. И не потому, что убедил тебя в чем-то, а потому, что ты сам так решил.
А на другой день мне позвонил его отец и сказал:
– Опять этот мальчишка не пошел в церковь! Встал в восемь утра и отправился играть в бильярд!
– Правда? – встревожился я. Мне стало очень неловко – ведь получилось, что мальчик сказал мне одно, а сделал другое. – Ну, что тут скажешь… Мне очень жаль.
– Но он совсем нас не слышит! Не слушает, что мы ему говорим!
Через некоторое время я позвонил Орестису.
– Как тебе не стыдно! – сказал я ему. – Дело даже не в том, что ты не пошел тогда в церковь. Ты обманул меня! Сказал, что пойдешь, и не пошел.
– Но, отче, я был в церкви!
– Твой отец позвонил мне и сказал, что вместо церкви ты отправился играть в бильярд.
– Я обманул его. Встал в восемь утра и пошел в церковь – но не туда, куда они ходят, а в другой храм, на соседней улице. Потому что когда я ходил вместе с ними, они начинали сразу говорить: «Вот молодец, так и продолжай – слушай, что мы тебе говорим, делай, как тебе советуют, и вырастешь хорошим человеком. Как мы рады!» А я не хочу им угождать, вот и пошел туда, где свободно могу пообщаться с Богом. Не переношу, когда на меня давят.
– Очень хорошо! – сказал я в ответ. – Вот и ходи в этот храм каждое воскресенье. Можешь говорить при этом, что идешь на бильярд, на пляж, – говори, что хочешь, только ходи в храм!
– Но разве не грешно лгать?
– Важно, что ты ходишь в церковь.
Многое из того, о чем мы просим для других, Бог не дает потому, что на самом деле мы хотим этого для себя, своего удовлетворения.
«Пусть мой сын женится на той девушке, которая мне нравится. Я хочу этого для его же блага!» Ну конечно! А подсознание шепчет: «Мне просто хочется, чтобы вышло по-моему. Чтобы я была довольна. Вот так и должен поступать мой сын!» Не пойму только, как он должен поступать. Исполнять твои желания или жить свободно – так, как, между прочим, живешь ты сама? Это большая разница. А давление приводит к обратному результату. Душа ведь все чувствует. Ты обращаешься к человеку, а у него ощущение, будто его царапают колючей проволокой. Никакого мира в душе он при этом, разумеется, не чувствует, наоборот: хочется возражать и сопротивляться.
Уверяю вас: все грехи, которые нам видятся по-одному, Бог рассматривает совершенно по-другому. Что я имею в виду? Например, если я скажу тебе, что такой-то человек совершил такой-то грех, и спрошу здесь твоего мнения, ты скажешь: «Ох-ох-ох, какой ужас!» А Господь оценивает этот грех совершенно иначе. И наоборот. Иногда грех вроде бы и небольшой, а Бог расценивает его как серьезный проступок. Потому что Господь видит не только сам грех, но и причину, по которой он совершается. Как врач, который осматривает кашляющего больного: важен не столько характер кашля (сам кашель – это симптом), сколько причина, по которой он развился.
Причина греха – в душе человека, и она так глубоко, что мы, к сожалению, не можем ее увидеть.
Скажите ему, чтобы перестал курить
Приведу один пример. Подросток начал курить. И вот приходит ко мне его мать (когда я только начинал исповедовать, родители часто стремились опередить своих детей, чтобы внушить мне, какие слова я должен говорить их чаду; разумеется, сейчас они уже так не делают, потому что поняли: ничего не выйдет):
– Отче, можно к вам?
– Конечно, я вас слушаю.
– Мой Василий начал курить. Пожалуйста, как он придет к вам, скажите ему, чтобы он перестал!
– А вы ему говорили?
– Говорила.
– И что, он бросил?
– Нет, но с вами-то все будет по-другому!
– А раз со мной все по-другому, раз мои слова правильнее ваших, позвольте мне, пожалуйста, говорить вашему сыну то, что я сам считаю нужным.
– Хорошо, отче. Не ожидала я от вас…
Женщина уходит, приходит сын.
– Василий, ты куришь?
– Да, отче. Откуда вы знаете?
– От тебя пахнет сигаретами. Ну и как, нравится тебе этот запах?
– Ну, я курю не потому, что мне запах нравится, просто…
Из всех юных курильщиков, кому я задавал подобный вопрос, лишь трое ответили, что им нравится запах сигарет. Остальные объясняли это по-другому. Так было и здесь.
Фото: Виктор Велин/foma.ru
– Почему же ты куришь?
– Потому что у меня стресс.
Ясно: стресс.
– Отчего же у тебя стресс?
– У меня сейчас будут трудные экзамены, и я очень волнуюсь.
Понятно: экзамены, волнение.
– Почему же ты волнуешься?
– Я боюсь не сдать экзамены.
Так: страх получить двойку.
– Что же произойдет, если ты не сдашь экзамен?
– Если не сдам, мои родители на меня рассердятся и перестанут со мной общаться. Они постоянно говорят, что столько трудов и денег, сколько они в меня вкладывают, не должны пропасть впустую!
– Ясно. А что еще ты чувствуешь?
– Чувствую страх, неуверенность в себе. Чувствую, что если провалю экзамен, то потеряю их любовь и останусь совсем один! Это ужасно!
Видите, что получается? А виной всему якобы сигареты. «Будешь курить – попадешь в ад!» Мать видела только, что ее сын курит, ей и в голову не пришло задаться вопросом, почему он курит. Она знай себе повторяла: «Не кури! Не кури!» Это все равно, что кашляющему человеку повторять: «Не кашляй!» Подумай, отчего он кашляет, подбери лекарство, и кашель пройдет.
Мальчик рассказал мне, что ему страшно, он боится потерять любовь родителей, если не сдаст экзамен – понимаете? То есть ему кажется, что его будут любить только за хорошую учебу! Вот почему он курит!
Что же такое в его случае сигареты – грех или защита? Куда ему бежать, к кому обратиться? «К Богу», – скажете вы. Да, но к какому Богу? Разве мать показала ему Настоящего Бога? А я – показал этому мальчику Бога, Которого он смог бы по-настоящему полюбить?