«Я превратилась в маленького робота, который все делает хорошо»
«Я полюбила детей. Не могу сказать, что раньше их не любила. Просто не замечала. Они были мне неинтересны. Теперь они кажутся мне намного интереснее многих взрослых». В издательстве «КомпасГид» вышла книга журналиста и блогера Нади Папудогло «#тыжемать. Белка в колесе».

Перезагрузка всех систем

Надя Папудогло

Пока не было ребенка, я жила не задумываясь и не оглядываясь, получая удовольствие от всего. Когда эта привычная схема в одночасье оказалась сломана, стало не по себе.

С рождением ребенка все сильно изменилось. Прежде всего я сама. Я вдруг перестала чувствовать мир как раньше. Не могу сказать, что до рождения ребенка была закоренелым эгоистом, но с его появлением на свет мое ощущение ответственности перед другими и сочувствия стало совершенно иным — похожим на лавину, трудно переносимым. Произошел какой-то слом очерченных границ. Я вдруг начала замечать то, чего не видела раньше. И сопереживать.

Да, так. Пока ребенок учится садиться, ходить и говорить, ты в свои «за 30» внезапно учишься сопереживать. Быть снисходительнее, заботливее и проще. Ты новыми глазами смотришь на людей и переосмысливаешь многое в сфере человеческих отношений и чувств. Я, например, начала мириться с друзьями, реже обижать людей, говорить меньше резкого.

Стала медленнее. Научилась слушать и пытаться понять.

Ребенок здорово тебя тормозит, но это замедленное время очень много дает. Учась слушать ребенка, ты начинаешь по-новому слышать и взрослых.

Становишься сентиментальным. Я, например, начала рыдать в кино. В год, когда родился Костя, вышел фильм «Невозможное» — про семью, пережившую цунами. Я не могла его смотреть. Я рыдала в три ручья, хотя раньше фильм показался бы мне спекулятивным до бесконечности. А тут реализм семейного отчаяния, страдающие дети — все это воздействовало на меня на физическом уровне. Я тогда списала на гормоны, но сейчас гормоны мои в норме (у меня даже есть справка), а рыдать в кино я продолжаю как девочка. Не могу смотреть фильмы с высокой дозой насилия, страдания. Нет, смотрю, конечно, но рыдаю. Я не смогла дочитать книгу про этику в блокадном Ленинграде (Сергей Яров, «Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1942–1943 гг.»), потому что ощущала все совсем иначе. А я закончила истфак, там воспитывают особое отстраненное отношение к историческим текстам.

Я полюбила детей. Не могу сказать, что раньше их не любила. Просто не замечала. Они были мне неинтересны. Теперь они кажутся мне намного интереснее многих взрослых. От взрослых редко услышишь что-то новое, а вот в детском саду каждый день приносит какое-нибудь открытие. Но, узнавая детей, я стала лучше понимать взрослых. И многих совершенно искренне любить, принимая их такими, какие они есть. Масса вещей утратила значение, зато другие стали ощутимее.

Фото: Unsplash

Ребенок вообще открыл мне глаза. В детстве, я помню, тоже могла многое видеть и слышать. Прекрасные вещи вроде шуршания листьев, пения синиц весной. Потом я потеряла эту способность, потому что думала о другом и занималась другим. Многое в жизни было доведено до комфортного автоматизма, и я превратилась в такого вот маленького робота, который все делает хорошо и получает физическое удовольствие.

А тут все стало возвращаться. Сперва — с катанием коляски, когда вдруг у меня не осталось дел, поклонников и даже многих друзей, а вместо этого появилась куча нудных обязанностей и время, чтобы смотреть в потолок. И что-то там видеть. Потом — уже вместе с ребенком, который замечает совсем не то, что взрослые. «Красный — это многий и сильный цвет, но от него беспокойно и ты думаешь о нем», — говорит Костя, рисуя цветы. А глядя на размытый дождем рисунок мелом, превратившийся в желтый ручей: «Этот ручей течет туда же, куда и мы! Он превратится в реку, а потом море! А здесь не течет, это пруд, смотри, какой узор, как пятна у леопарда!»

С появлением ребенка вскрылись и какие-то личностные проблемы, не осознаваемые раньше. Например, тревожность. До этого я волновалась разве что из-за уровня материального комфорта, который мне казалось обязательным апгрейдить каждый сезон. Сейчас тревожность снедает меня очень часто, материальное стало номером не знаю уж даже каким, я просто волнуюсь. По миллиону поводов, которые замыкаются на ребенке, от бытовых мелочей до общего несправедливого мироустройства и экологических проблем. Мне тяжело с этим жить, но я работаю над собой.

Все остальные изменения мне нравятся. Я рада, что они со мной произошли. Хотя та самая зона уязвимости, которую я всю жизнь пыталась сократить, вдруг выросла в разы. И жить так гораздо труднее. Но насколько интереснее!

Чужих здесь нет

Есть люди, которые любят детей. Дети — это их призвание, они им всегда рады, в любом настроении и количестве, для них это естественная среда обитания. Большинство из нас совсем не таковы.

Мы, конечно, тоже любим детей. Но своих собственных или друзей. А еще мы очень любим побыть иногда без детей. Если уж выдался такой вечер, хочется использовать его по полной, насладиться свободой. А не ловить падающие на пол помидоры, хоть ты уже и профессионал этого дела.

Встречаясь с друзьями, так хочется поговорить о чем-то кроме детей. Но все разговоры незаметно соскальзывают к этой теме. Казалось бы, нам дома своих хватает, зачем еще слушать бесконечные истории про чужих? Но в том-то и дело, что с появлением на свет твоего собственного ребенка чужие вдруг перестают быть чужими.

Фото: Unsplash

Ты совершенно иначе начинаешь воспринимать кипящий и кишащий вокруг детский мир. Ты не можешь поделить улыбку: улыбнуться своему малышу, а тому, что рядом, — нет. Не можешь не ответить ребенку, который зовет тебя посмотреть, как он лезет по канату. Пусть ты и не его мама. Ты всегда поднимешь упавшего малыша, даже если видишь, что ему совсем не больно. И когда на улице кто-то кричит «мама», ты инстинктивно оборачиваешься.

Твой ребенок — это такой переходник: через него ты начинаешь мыслить детьми, чувствовать детей, понимать детей, жить в детях, а через них — в людях. Ты больше не смотришь со стороны на игровой загон. Ты уже в нем.

Огромный эмоциональный бонус, желаешь ты его или нет: сопереживание, боль, страх, тревога, радость, счастье. Ты больше не можешь пройти мимо, потому что твое сознание уже перестроилось на общинный уровень. Ведь дети видят в каждом взрослом немного родителя. Они могут не доверять, не подходить, смотреть исподлобья. А потом протянут машинку и спросят: «Хорошая?» И ты снова не сможешь промолчать. Потому что нет чужих и своих, есть просто дети, вот они: у одного текут сопли, другой ловит бабочку, третий копается в коляске. Все чужие, все свои. Даже те, что стучат ногами в спинку твоего самолетного кресла.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.