«Вот, мама, твое высшее образование!»
Наталья Иванова, 69 лет
— В 90-е растила дочь одна. Целыми днями на работе. Времени вникать и разбираться, куда она хочет поступать, не было.
К одиннадцатому классу определиться с выбором Катя так и не смогла. Ей нравилось проводить время с подругами. Но оказалось, что еще она мечтает быть архитектором и пойти в МАРХИ (Московский архитектурный институт. — Примеч. ред.).
Черчение действительно было ее любимым предметом, давалось легко. Рисовала она прекрасно. Но где МАРХИ, один из самых престижных вузов страны с диким конкурсом, а где мы с Катей. Я сочла идею глупостью. Сама поступить не сможет, денег на репетиторов нет.
В моей юности были популярны МИДовские курсы секретарей-референтов. В начале девяностых курсы преобразовали в Колледж МИД РФ. База отличная, перспектива хорошая, оплата посильная. Деньги на курсы я заняла.
Устраивать дочку на работу через год было некогда. Помню, как Катя упрекнула, мол, раз поступить в МАРХИ не дала, дай хотя бы шанс стать мультипликатором. «Почему, мама, ты в меня не веришь, почему боишься, что провалюсь…» — сыпалось на меня.
Мне было важно, чтобы Катя не болталась, а училась. Искать новое место учебы она явно не собиралась. Какими-то неправдами я устроила ее в училище анимации.
Это был период, когда «Союзмультфильм» доживал последние дни, все было разрушено. Училище и внешне и внутри было такое обшарпанное и убогое, что дочь сказала: «Ты права, это неперспективно. Как я здесь останусь, потом всю жизнь копейки получать?»
Не знаю, как так вышло, но Катя всегда предпочитала плыть по течению. У нее будто не было сил добиваться, настаивать, бороться. Не было горения, желания погрузиться, покопаться, выбрать. Я жутко переживала. Но устала от ее скитаний, валяния дома на диване, поэтому объявила: «Настало время получить высшее образование. Без него никуда. Обсуждать не будем. Я так решила».
Банковская сфера казалась тогда наиболее перспективной. Катя поступила на вечернее отделение финансово-кредитного факультета Всероссийского заочного финансово-экономического института.
Ей было не просто тяжело, а абсолютно чуждо все в этом вузе. Она терпеть не могла математику, экономику.
Мучилась, но заставляла себя. В конце концов, я оплачивала ее обучение.
Каждый раз, когда Катя пыталась свернуть с пути, я убеждала, что хоть какое, но высшее образование у человека должно быть. Может быть, я передавливала, не спорю. Но моя позиция была следствием жизненного опыта. Если ребенок не может определиться сам, решать за него приходится маме.
На третьем курсе перестала давать карманные деньги и сообщила, что дочь вполне может работать. В газете Катя нашла место делопроизводителя в какой-то строительной компании. Это было облегчением. Прокормить себя сможет.
Помню, как Катя принесла диплом: «Вот, мама, твое высшее образование! Спасибо, люблю тебя, но работать в этой сфере не собираюсь».
Еще полгода спустя она вышла замуж, родила детей. А через пятнадцать лет по собственной воле поступила в магистратуру архитектурного факультета Института землеустройства.
Кому-то может показаться, что я разрушила ее мечту. Но она же ее осуществила! Пусть поздно, но лучше, чем никогда. Я счастлива, что исполнила материнский долг. Сделала все, что должна и могла.
Сын стал призером Всероса по химии, но хотел водить электрички
Александра Минина, 45 лет
— Все началось в девятом классе, когда встал вопрос о сдаче ОГЭ. Сыну нравилась физика, он был ею увлечен. Мы с мужем считали — сдавать ее стоит в паре с математикой. С ней у Миши не клеилось.
В школе алгебру вел вузовский преподаватель, который скакал с темы на тему, давал какие-то сложные задания. Отбил у сына всякую охоту к предмету, даже репетитор положения не спас. Наступил ковид, ОГЭ отменили. Вопрос, куда двигаться дальше, повис в воздухе.
Из трех направлений учебы в школе Миша выбрал естественно-научное. От противного: «Лингвистика и математика не мое, а тут как-нибудь выживу». Он попал в класс к потрясающему педагогу. Химик обожал свой предмет. Ясно говорил и мыслил, увлекал детей олимпиадными задачами, еще важнее, что сплотил класс. Убедил группу детей участвовать в профильной олимпиаде по химии.
Мы с мужем врачи. Считали, сыну стоит идти по нашим стопам. Всегда поможем в учебе, на работу устроим в конце концов.
Предложили сдавать ЕГЭ по химии и биологии, навострить лыжи на лечебное дело в медицинский. С таким набором экзаменов мог попробовать себя в Тимирязевской академии в качестве животновода или почвоведа. В принципе и первое, и второе дело прибыльное, но Мишу перспективы не увлекли.
В 11-м классе сын стал призером олимпиады по химии, пройдя по нижней границе. Получил шанс без экзаменов поступить в Первый Медуниверситет. Мы ликовали. Осталось сдать ЕГЭ на 75 баллов, и дело в шляпе.
Сын, как оказалось, видел себя водителем электричек и хотел пойти в колледж. Лет с полутора безостановочно играл в машинки, собирал их, в свободную минуту смотрел видео о гонках. В мед идти категорически не хотел: «Мне ваша медицина фиолетово».
Терять шанс бесплатно получить высшее образование — безумие! Это возможность в будущем себя прокормить. «Смотри, билетеры из метро пропали, их автоматами заменили. Есть чувство, что врачи какое-то время еще будут нужны, — говорили мы. — Закончи мед и иди машинистом электровоза. Никуда электрички от тебя не денутся. Впрочем, решать тебе, конечно».
«Решать тебе» стало нашей находкой. Мы могли часами убеждать сына в том, что считали верным. Он вообще прописался в нашей спальне. Почти каждый вечер приходил к десяти и выкатывался ближе к двум ночи, не замечая, как летит время за разговорами. Каждый раз муж, как умеет только он, вкрадчивым голосом произносил: «Сам видишь, такие перспективы, но решать тебе, конечно». И Мишка сам собирал справки и носил документы в вуз.
Сын умудрился, не сказав никому, подать документы на целевое обучение на медико-профилактический факультет Первого Медуниверситета. Правда, забрал их в последний день, когда понял, что не сможет возместить стоимость обучения, если вдруг бросит, потому что не понравилось. Сын всегда оставляет для себя открытую дверь, чтобы иметь возможность выйти, если что-то пошло не так.
Результаты ЕГЭ расстроили. 74 балла за химию. Не хватает одного. Миша подал апелляцию, выбил недостающий балл для поступления в рамках БВИ.
У Миши масса качеств, чтобы быть хорошим врачом. Чуткий, а только чуткость позволяет чувствовать чужую боль. Опрятный, ответственный, скрупулезный, даже дотошный. Единственное, чего не хватает — веры в себя. Когда после поступления мы вновь поговорили, он признался, что на день рождения загадывал поступление в мед.
Это было мечтой, в осуществление которой, как оказалось, Миша не верил.
Сильно в себе сомневался, готовил нас к невозможности стать врачом.
Уверена, даже про электрички выдумал, надеясь, что разубедим, настроим на хорошее, вселим веру.
Я много думала об этом. Вспомнила, как была растеряна сама в десятом-одиннадцатом классе. Не знала, куда хочу идти, чем заниматься. Родители требовали быстрее определяться. И только бабушка, каждый раз встречая, обнимала меня со словами: «Котик мой, так и вижу тебя в белом халате, с фонендоскопом на шее. Идешь красивая по длинному коридору больницы…» Этот образ прояснялся, становился более явным, пока не уложился в моей голове как четкий, понятный, мой.
Каждому важно, чтобы на пути встретился тот, кто поддержит и вселит веру. У меня была бабушка. У Мишки — химик, мы.
Первый курс дался сыну тяжело. Учебу в медицинском не сравнить ни с чем. Колоссальные объемы информации, требующие невероятной концентрации внимания. Высокая степень интенсивности. Не продохнуть. Трудиться можно только как пчела. Чего стоит одна анатомия на латыни! Мишка получал свои тройки, цена которых в наших глазах была высока. Первые полгода говорил: «Все, забираю документы». — «Терпи, миленький, трудись. Дорогу осилит идущий. Впрочем, решение за тобой, можешь и забрать».
У меня трое сыновей. Я понимаю, с каждым из них нужен свой подход, тактика, свои слова. Важно нести ответственность за решение, которое взял на себя. Мы можем бесконечно влиять на выбор ребенка. Но важно, чтобы свой выбор сделал именно он!
«Сын упрекнул, что мы не дали ему стать артистом»
Елена Колотова, 60 лет
— Недавно младший сын упрекнул, что мы с отцом решили за него, куда поступать. Якобы он мечтал, а мы не дали стать ему артистом, заставили получить техническое образование.
Нам с мужем было важно, чтобы у детей было будущее. Сначала старшего, потом младшего сына устроили в колледж при Бауманке. Старший поступил и окончил МГТУ. Младший — МИФИ (Национальный исследовательский ядерный университет «МИФИ». — Примеч. ред.). Не могу сказать, что мы настаивали. Просто сказали, что высшее образование стоит получить.
Я никогда не замечала склонности сына к музыке, театру. Поэтому упрек, что не отдали его в музыкальную школу, пропустила мимо ушей. С чего бы его туда отдавать?
У моего сына аналитический склад ума. Математика, физика давались ему легко. Он сам справлялся со школьной программой, без репетиторов. Колледж при Бауманском институте показался оптимальным выбором. Не могу сказать, что спорили, требовали, настаивали или уговаривали. Есть такое слово «надо». А какой еще принцип применять к детям, которые не знают, чего хотят?
Муж — строгий отец. Не кричит, не ругается, но и не терпит возражений. Если сказал: надо поступить в вуз и получить высшее образование, значит, придется поступить и окончить.
Сын не отличник, но сдал ЕГЭ по русскому языку на 100 баллов. Рассказывал, что на празднике посвящения в первокурсники декан отметил, что это первый случай в истории института, когда поступил стобалльник по русскому языку.
Не могу сказать, что не слышала недовольства вузом. Ну жаловался, что такого? Сегодня интересно, завтра скучно. Пытался бросить МИФИ, но мы донесли, что поступить на бюджет — большая удача, не факт, что второй раз поймаешь ее за хвост.
Со времен студенчества сын подрабатывает репетитором, готовит к сдаче ЕГЭ по математике. После вуза пошел учиться на радиоведущего, но работу не нашел.
Упрек сына, что мы заставили поступить, не готова принять на свой счет. И не приму. Задача родителя — помочь ребенку подняться на том единственном лифте, который предоставляет жизнь. Высшее образование доступно, ценится. Если после окончания вуза сын не нашел себя в профессии, так у него вся жизнь впереди. Иди и пробуй.
Дочь поступила сразу в два вуза, но не могла выбрать
Маргарита Матвеева, 43 года
— В седьмом классе дочь увлеклась рисованием, видела себя художником. «Строгановка и монументальная живопись. Иду туда», — заявила однажды (Строгановка — РГХПУ им. С.Г. Строганова. — Примеч. ред.).
Я же смотрела на ее рисунки, показывала знакомым и все больше убеждалась: сфера эта точно не ее. Старательная, умница, она всегда любила поэзию, прозу. Вдохновенно рассказывала о писателях и в дневник записывала стихи, которые изредка зачитывала за чаем.
Через знакомых нашли факультетских преподавателей. Они целенаправленно готовили нашу дочь. Масло, кисти, холсты, репетиторы. За год выложили как за два года обучения в РГХПУ. Ребенок справлялся почти с любым жанром — натюрморт, портрет. Выезжала со знакомыми на пленэры. Правда, ни одна из ее работ даже в далеком будущем не тянула ни на Эрмитаж, ни на Третьяковку.
«Задача родителей — поддержать инициативу», — думала я. Стиснув зубы и ущемляя остальных членов семьи, поддерживала дочь.
Настояли с мужем, чтобы дочка сдавала сразу несколько ЕГЭ по выбору. В арсенале будущей художницы помимо литературы появилась история (вдруг на искусствоведение в Строгановку попадет) и английский (просто так). Все сдала на высокие баллы: литературу на 97, английский на 95, историю чуть хуже. Тут-то мы и столкнулись с муками выбора.
Во-первых, помимо ЕГЭ предстояли внутренние экзамены: живопись и рисунок. Во-вторых, сдавать их пришлось дистанционно. Тогда только началась эпидемия коронавируса. В-третьих, Строгановка всегда была популярным вузом и шанс попасть на бюджет был предельно мал.
На всякий случай убедили дочь подать документы на монументальную живопись в ПСТГУ (Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. — Примеч. ред.). Там экзамены были сложными, но очными, да и вуз профильный. А еще вместе подали документы на филологические факультеты Российского гуманитарного университета, Высшей школы экономики, ПСТГУ и Московского педагогического университета.
В конце августа пришли результаты. На бюджет в Строгановку дочь не проходила, платное отделение мы не рассматривали, как и искусствоведение. В ПСТГУ оказалась в первой тройке на монументальной живописи. На филологическом факультете стояла на четвертом месте из четырех бюджетных. Что касается прочих вузов, ей звонили из МГПУ и просили побыстрее дать согласие на зачисление. Значит, прошла! В РГГУ списки тех, кто прошел в первом потоке, появились поздно, да и в целом была неразбериха. Мы перестали рассматривать вуз как перспективный. НИУ ВШЭ тоже — проходной балл был выше 300. Оставалось выбрать между живописью и филологией, МПГУ и ПСТГУ.
Четыре ЕГЭ, рисунок и живопись в двух вузах. Дочь была на грани. Семьей поехали развеяться в Питер. И даже там я не унималась. Пыталась понять, чего дочь хочет на самом деле и кем мечтает быть: художником, филологом? Ждала от нее твердого решения, убедительности в аргументах. Ничего из этого добиться от 17-летнего подростка не получалось.
«Оставь ее в покое», — говорил муж. А я думала: в жизни моей дочки происходит что-то важное, ошибка недопустима. Как оставить?
Сейчас понимаю, что вела себя некорректно. Вместо того, чтобы дать переключиться, расслабиться, только и говорила о поступлении. Два дня на решение были настоящим триггером для меня.
«Посмотри на мозаики, прекрасные! И ты будешь всю жизнь колоть смальту и выкладывать образы на стенах», — говорила я, чуть иронизируя. Мы тогда пришли в храм Спаса на Крови. Я искренне рассчитывала увидеть восторг и радость от соприкосновения с шедеврами. Не увидела!
Мы были в музее-квартире Куинджи, в Казанском соборе, проходили мимо памятников самым разным художникам, и я каждый раз спрашивала: «Живопись точно твое, чувствуешь?»
Ровно так же поступала, когда на пути встречались памятники Бродскому, Набокову, Блоку. «Литература, как здорово! Будешь писателем или школьной учительницей. Мечта, согласись».
В какой-то момент позвонили из деканата факультета монументальной живописи ПСТГУ и спросили, когда ждать согласия. Дочка ринулась, а я остановила. Считала, что решение не может быть спонтанным, только взвешенным.
Мы звонили духовнику, советовались с ним. Он по-отечески поддерживал и нас, и дочку. Но решение так и не приходило.
«Она в положении буриданова осла, который не может выбрать между двух стогов сена», — восклицала я в разговоре с мужем. «Ты довела ребенка до слез. Она запуталась. Дай время», — отвечал спокойно он. — «Так нельзя. Согласие ждут завтра. Не хочу, чтобы ошиблась», — не унималась я. «Нам остается положиться на провидение. Будем молиться», — сказал муж.
В тот момент мы шли вдоль Невы по набережной Лейтенанта Шмидта. Жаркий летний день, яркое солнце, ветер в лицо. «Как ты себе это представляешь? Господи, дай нам знак?!» — крикнула я.
Младшая дочка в этот момент указала пальцем на огромные золотые буквы на четырехэтажном желтом здании с куполом: «Вот вам знак. Филологический факультет».
Невозможно передать наше удивление. Ведь прямо за пешеходным переходом, в трехстах метрах от дома 11/2 по набережной Шмидта, расположено старейшее здание Санкт-Петербурга — Академия художеств им. Ильи Репина.
К нему не пошли, свернули на Благовещенский мост. Когда почти спустились на Английскую набережную, увидела, что дочка убирает телефон в карман и сияет: «Подала согласие на филфак».
Она обожает литературу, знает два иностранных языка, практикуется как репетитор по русскому и английскому языку. Попробовала себя в качестве школьной учительницы в родной гимназии. Я очень рада всему тому, что случилось с нами тогда. Надеюсь, и она.
Фото: freepik.com