Учителя говорят: «Сделайте что-нибудь!», а до мамы еще надо достучаться
– Ольга, как вы считаете, буллинг в современной школе – это частое явление?
Ольга Ереметова
– В школьной системе для буллинга много предпосылок. Она вся построена на оценке, и дети будут постоянно сравнивать, кто и чем отличается: кто более успешен, а кто менее. Ты такой, как все, или не такой? Если учителя будут работать на ту гуманистическую цель, которая провозглашена в наших школах – развивать ребенка как личность, индивидуальность, быть наставниками, советниками, как это прописано в должностных инструкциях классных руководителей, то буллинга может и не быть. Однако при нынешней занятости педагогов заниматься развитием класса им практически некогда.
Считается, что воспитательная работа в школе влияет на формирование коллектива, а на деле получается, что все делают один-два ребенка, а остальные совсем никак не участвуют либо обижены, что их не спросили и никак не дают показать себя. Если говорить про общение на классных часах, то я не встречала ни одного, на котором дети сами бы решали какие-то нравственные вопросы. Есть классные часы, когда классный руководитель говорит, какая должна быть форма, какие заплетать косички и на кого жалуются учителя.
– Бывают ситуации, когда буллинга нет, а его видимость нагнетают родители?
– Случаи, когда родители преувеличивают, тоже есть, но они не такие частые. В последнее время я нередко вижу, что ребенку уже нужна помощь, а до мамы еще достучаться надо. Ребенка приводят лишь потому, что его поведение изменилось, снизилась успеваемость, и учителя говорят: «Сделайте что-нибудь!» Я зачастую сталкиваюсь с родителями, которые заняты и им недосуг, они почти не видят своих детей и многое пропускают. А есть такие, у кого ребенок в центре внимания, и любое происшествие, с ним происходящее, они воздвигают в ранг чего-то катастрофического. И фактически парализуют ребенка своей активной деятельностью, когда ребенок уже говорит: «Мам, только в школу не ходи!»
– Как обычно дети травят друг друга?
– По-разному. Дразнят по фамилиям, имени. Например, имя Сергей – частый объект для насмешек. По росту, полноте или худобе, подчеркивая, кто и как одет (новое или старое, опрятное или грязное), и т.д. Часто из-за марки телефона буллингу подвергаются мальчишки. Это такие маленькие зацепки, на которые ребенок реагирует каким-то смешным для компании дразнящих способом. Его задели, и он не может не заметить, проигнорировать это. Ребенок «вспыхивает», пытается отвечать на действия обидчика нехорошими словами, начинает бегать за ним, плакать.
Это и есть главная цель травли – эмоционально достать. А ребенку, если он повелся, эмоцию уже трудно остановить. Детям по возрастным особенностям эмоциональной сферы трудно промолчать или сделать невозмутимое лицо. Так повторяется раз, другой, третий, накапливаются эмоции, затем происходит эмоциональный срыв, которого поначалу все боятся и на время затихают. А потом все по новой. Если ребенок в этой ситуации духовно не вырастет, обидчики снова будут искать, за что его задеть.
Кадр из фильма «Впусти меня»
Дети говорят: «Я сегодня в школу не пойду»
– Как адекватно воспринять ситуацию, если твоего ребенка травят? Какие вопросы задать себе?
– Дети вообще редко говорят, что их травят. Они обычно формулируют по-другому, иносказательно: «Я сегодня в школу не пойду». Поэтому важно, чтобы родитель поставил себе заметку: «что-то происходит с моим ребенком», и попытался понять причину этого. Возможно, и травли нет, но ребенок с чем-то не справляется, у него что-то происходит, и он действительно нуждается в помощи.
Родитель должен сказать себе: «Надо посмотреть, что происходит с моим ребенком, что я о нем знаю? Что я не знаю и где могу узнать? И чем я могу ему помочь, чтобы не навредить?»
Однако на ситуацию всегда надо смотреть шире, чем говорит ребенок. Я не о том, что не надо доверять ему. Но нужно получить как можно больше информации, чтобы спланировать, что же делать дальше. Я знаю ситуации, когда уже требовалось вмешательство полиции, но родители не хотели, чтобы об этом кто-то еще знал, и они пробовали решить все своими силами. Но это происходило за счет дальнейшего травмирования ребенка.
Ситуация может быть решена двумя путями: либо за счет того, что в классе что-то меняется, либо ребенок переходит в другую школу и при этом получает необходимую психологическую поддержку, и адаптируется там с другим навыком.
– Что нужно делать родителю, чтобы нейтрализовать эту ситуацию?
– Во-первых, ее надо заметить. Зачастую бывает так, что родители долгое время об этом не знают. Сейчас отношения между родителями и детьми строятся таким образом, что между ними есть некоторая отдаленность. Родители видят ребенка очень мало и имеют совсем немного возможностей, чтобы поговорить не формально, а «по душам» – узнать, чем интересуется и живет он на самом деле. Обычно родители спрашивают: «Поел? Уроки сделал?», или еще какая-нибудь дежурная фраза, и все, вроде как пообщался. Из-за этого очень сложно вовремя заметить, что с ним что-то не так.
Родитель начинает замечать изменения в поведении ребенка, когда проходит уже много времени и тот уже находится в подавленном состоянии, начинает огрызаться, вести себя как-то не так, то есть ярко показывать, что ему трудно. Ребенок осознает, что каждый день в школе для него – это пытка, ему не хочется идти туда. Но отказаться от того, чтобы пойти в школу, он пока еще не может.
– Что должен начать делать родитель, чтобы максимально эффективно разобраться в ситуации и решить проблему?
– Самое главное и первое, что он должен сделать – защитить ребенка, вынуть его из тех обстоятельств, которые являются для него травмирующими. До принятия решения о том, что же будет сделано, его можно оставить дома. Необходимо держать связь с классным руководителем, завучем и директором. Если есть реакция классного руководителя и он может организовать помощь со своей стороны (поговорить с классом, с зачинщиками), подключить школьного психолога.
– Педагог может это сделать или обязан?
– Это зависит от того, написано ли у классного руководителя это в должностных обязанностях. Когда я работала школьным психологом, в моей должностной инструкции это было. Я должна была видеть эти случаи и поддерживать связь с классным руководителем, а педагог должен был сообщать мне вовремя, что возникает конфликт между детьми. Социальный педагог тоже может быть подключен к этой ситуации.
Но если проблема не решается, то необходимо далее выносить ее на уровень администрации и т.д. Можно привлечь родителей одноклассников ребенка, но не для того, чтобы они решили эту проблему, а чтобы они влияли на детей, являющихся участниками этой ситуации. Потому что если сами родители берутся решать эти проблемы, то возникает ситуация нарушения прав детей, когда, стараясь защитить ребенка, родитель учиняет расправу над другими.
Есть подростки, которые очень боятся говорить с родителями
– Как вы думаете, учителя готовы решать проблему буллинга? И вообще воспринимают ли они это как проблему или считают очередным баловством детей, которое вскоре пройдет?
– Это сложный вопрос. Я точно знаю: в каждом классе есть ребенок, который рано или поздно оказывается изгоем. Но зачастую эти ситуации действительно нельзя назвать травлей в том виде, в котором они описываются в средствах массовой информации. Это маленькие явления, которые, я думаю, учителя тоже видят, и это именно те случаи, когда кажется, что дети разберутся сами, не надо вмешиваться.
Фото: Ольга Галкина / flickr.com
– Нет ли здесь возможности упустить развитие этой ситуации, когда она перерастет в травлю?
– Есть. Но мне довелось общаться с хорошими учителями. Они реагировали правильно на то, что происходит. Они разговаривали с родителями, учениками, подключали всех, кого только можно. Когда это дело на контроле, дети чувствуют, что взрослые вовлечены в ситуацию, и они становятся сдержаннее.
– Что дома нужно говорить ребенку, чтобы успокоить его?
– Здесь два момента. Во-первых, надо изначально создавать такие отношения, при которых ребенок придет к родителям со своими проблемами. Это честные, доверительные отношения, когда у ребенка нет страха прийти и рассказать, что с ним что-то происходит. Несмотря на то, что это закладывается в младенчестве, влиять на отношения можно в любом возрасте. Перевести их на уровень, когда родитель сообщает ребенку, что он выслушает все, с чем тот придет, и не будет ругать или угнетать его за это, будет оставаться на его стороне, что бы ни происходило, – это задача родителей.
Но зачастую мы это не делаем. Хотя именно такие отношения могут стать шансом, что в случае беды мы сможем узнать о ней и помочь вовремя.
Второе – родители должны развивать в ребенке личность, которая сможет хорошо и высоко оценивать себя, свое место, особенности, и которая умеет строить отношения с другими людьми.
Я считаю, что, если возникает ситуация травли, это значит, в личности ребенка, в его поведении есть такое «слепое пятно», которое очень сильно отличает его от ребят той референтной группы, в которой он находится.
И это сигнал, что это качество или поведение надо развивать.
– Как это можно сделать?
– Как мы формируем высокую самооценку? Это не только слова, это та возможность ощущать свое могущество («я умею, делаю сам»), которую мы даем ребенку, пространство, в котором он может пробовать себя, делать ошибки и анализировать их вместе с родителями. Второй момент – ребенок должен понимать, что он живет в мире людей, и не должен быть зациклен на себе. Что нужно уметь кооперироваться с другими людьми, осознавать, что они все разные и не такие, какой он сам. Что у всех людей есть свои особенности и люди не похожи друг на друга. Это нормально – быть непохожим.
– Допустим, мы воспитали ребенка с адекватной самооценкой, с толерантным отношением к окружающим. Будет ли являться это гарантией того, что ребенок не станет жертвой буллинга?
– Это будет профилактикой того, что он не станет, так как он будет видеть, кто рядом с ним и как ему с этими людьми взаимодействовать. Ребенок будет иметь хороший тыл дома, и он сможет меньше попадать под влияние этих людей: не примыкать к тем, кто травит, сумеет защитить себя, если будут какие-то нападки. У такого ребенка будет выстроена более четкая система психологической защиты, нежели у тех детей, кто не имеет поддержки в семье. У него не будет таких болевых точек, в которые можно попасть.
– То, о чем вы говорите, это работа на перспективу. А что делать, если ребенку нужна помощь здесь и сейчас?
– Надо с ним поговорить и попытаться узнать все подробности травли. С кем, с чем эта ситуация связана, и узнать проблему намного шире. Самое главное – среагировать и ни в коем случае не отмахнуться: «А, ерунда». Обязательно выслушать. Есть подростки, которые очень боятся говорить родителям о том, что у них происходит. А потом, когда уже невозможно терпеть, происходит срыв, и только тогда родители, учителя об этом узнают.
Если представить, что родитель внимательно выслушал ребенка, не стал на него нападать, что он сам виноват, и рассказал ему алгоритм дальнейших действий, то ребенок понимает, что он уже не один и все находится под контролем.
– Что бы вы могли посоветовать детям – жертвам буллинга?
– Детям я всегда говорю: ваши родители – это те люди, к которым вы должны идти в любой ситуации. Даже если они на тебя поругаются и будут огорчены происходящим, в любом случае они не отвернутся и будут решать проблему. Поэтому, если тебе страшно попросить о помощи и сознаться, все равно надо переступить через этот страх.
Еще часто детям приходится говорить об их правах: никто не имеет права их принуждать, бить, забирать их вещи и унижать. Если люди так делают, то это неправильно и этого быть не должно. Нужно обязательно защищать себя.