«У нас была самая веселая палата на этаже». Как Светлана победила рак и боль после развода
Она расписывала джинсы-клеши красками, на голову повязывала бандану или красивый платок и шла гулять. Худая, лысая, но живая. Сыну Светланы тогда говорили: «Твоя мама скоро умрет». Но она выжила, полюбила жизнь, хотя за несколько лет до болезни мечтала о смерти как об избавлении от боли.
«Мне хотелось лечь и не проснуться»
О браке с первым мужем Светлана говорит коротко: «Он просто меня очень сильно полюбил. Три года страдал, потом признался в любви, поцеловал, вот я и влюбилась. Поженились».
Это был конец 80-х годов. Молодая семья ходила то на лекции про Сальвадора Дали, то на картины Бунюэля, то на показы так называемых советских «полочных» фильмов, которые годами лежали в архивах. Родился сын.
Было сытно и интересно, потом стало голодно, но все равно интересно.
В 90-е несколько лет подряд Света на ужин жарила картошку и готовила морковный салат. Больше в магазинах ничего не было, впрочем, еще стояли зеленые закатанные помидоры и морская капуста в банках.
Муж Светланы часто менял работу, был даже экспедитором на тюремную зону, куда возил чай, сигареты. Сама она работала художником в Доме культуры. В материальном плане семья постепенно вставала на ноги, а вот морально стало тяжело — в доме нарастало напряжение. У Светланы случилась первая персональная выставка, потом вторая. Муж ревновал к успехам. Она подала на развод.
Светлана Воронина. Фото: Марина Свинина
Вообще-то Светлана думала, что у нее, как у ее родителей, брак будет один и на всю жизнь. Поэтому развод стал большой драмой.
— Я потеряла почву под ногами, потерялась сама. Семья тогда была важнее профессии, важнее всего другого. Я не получала облегчение через слезы, на плач словно блок стоял. Не могла находиться одна, сразу паника начиналась, и беспрерывно висела на телефоне. Как у всех творческих людей, у меня не очень стабильная психика, и переживания мои были сильными, яркими, болезненными. Мне, с одной стороны, казалось, что жизнь кончилась, с другой — была дикая обида на жизнь.
Я вставала с мыслями: «Господи, как мне все надоело, как я хочу умереть...» И засыпала с ними же.
Конечно, я бы сама с собой ничего не сделала. Но мне хотелось лечь и не проснуться. Спасло меня общение с подругами и на работе. В Доме культуры работали люди творческие, образованные — и библиотекари, и культмассовики, и танцоры, словом, богемная публика, цыганщина в хорошем смысле. Мне с ними было интересно.
Фоновое состояние тоски длилось долго. Светлана вышла замуж во второй раз. «Но все это было не то», — скупо говорит она. После паузы признается, что так, как первого мужа, отца ребенка, ей больше никого полюбить не удалось.
Но бывший муж умер. Светлана развелась во второй раз. А затем заболела сама. Раком.
Самая веселая палата на этаже
Это был обычный вечер обычного дня. Принимая душ, женщина обнаружила уплотнение в груди. Оно было маленькое, как фасолинка, и абсолютно безболезненное. При мастопатии обычно есть болезненность в груди, а эта фасолина как будто существовала сама по себе.
Оказалось, что у Светланы тубулярный рак молочной железы. Но на постановку диагноза понадобился месяц.
Этот месяц Светлана прожила в панике и страхе. Она до сих пор помнит этот страх — он был похож на лохматое, темное, грязное пятно.
Живая и неприятная клякса жила в груди.
— Это состояние, которым ты не можешь управлять. Страх просто животный. Я боялась, что диагноз подтвердится. И в то же время ждала постановки диагноза, чтобы что-то делать, как-то лечиться. А пока ты в подвешенном состоянии, ты ничего не можешь делать. Можешь только ждать, подтвердится слово из трех букв или нет.
Страшное слово подтвердилось. Получив направление в онкодиспансер, женщина первым делом подумала про сына: «Что же будет с ним?» В школе «добрые» люди ему прямо говорили: «Твоя мама умрет». Светлана не тратила время и силы на разборки со школой, она разговаривала с сыном: «Коля, успокойся! Без груди можно жить». Она старалась внушить ему оптимизм. И мальчик приободрился.
Самой Светлане помогли книга Донцовой «Записки безумной оптимистки» и чувство юмора. Света много смеялась, когда болела и лечилась, — такую защитную реакцию выбрала ее психика. В своей палате женщина стала главной заводилой, и это была самая веселая палата на этаже. Кстати, и в живописи ее любимая тематика — комедия дель арте.
— Рак — это такая болезнь, при которой оптимизм и юмор просто необходимы. Потому что людей съедает страх. А оптимизм и смех страху противостоят, — так она сама это объясняет.
И еще художница вспомнила свое нежелание жить в связи с разводом.
— Первая мысль была: «Прилетело». Но эта взаимосвязь меня и обрадовала: я подумала, что, наверное, и справиться смогу сама. Вот такая у меня была концепция. И она мне сильно помогла.
Я сумела отнестись к раку как к приключению, у меня не было сомнений, что я выживу и все будет нормально.
Операция длилась семь часов. Светлана стала одной из первых женщин в Иркутске, которой сделали мастэктомию с одномоментной пластикой. Пораженную онкологией молочную железу частично удалили, из спины вытянули мышцу и сформировали из нее новую грудь.
— Я сразу согласилась на эксперимент. Люблю все красивое, и, конечно, мне как женщине хотелось иметь нормальную, обычную грудь. Но груди, как до болезни, не получилось. Одна грудь по размерам стала меньше, чем вторая. Мне тогда казалось, что разница была очень заметной, и я комплексовала. Но влюбленных мужчин эта разница никак не отпугивала. В бюстгальтер я подкладываю платочек.
После двух курсов химиотерапии и 34 облучений Светлана полгода ходила абсолютно лысая и очень худая. «Но у меня голова красивая такая, череп ровный, как у марсианки Аэлиты. Лето стояло, я себе всяких нарядов хипповых нашила сама, расписала джинсы-клеши красками, а на голову повязывала бандану или красивый шелковый платок. И очень стильно смотрелась».
А потом появились ангелы
Именно после операции Светлана Воронина впервые взяла в руки несмываемые краски по ткани. Они только появились в продаже, и на длинном больничном надо было чем-то заниматься.
— Это оказалось очень интересно — рисовать по ткани. Берешь любую вещь и делаешь из нее все, что хочешь, воплощаешь любую идею. Это как холст чистый, только рисунок после еще на себе носить можно. С тех пор я и рисую на ткани. И для себя, и на заказ.
Тогда же, после онкологии, поменялись и отношения художницы со светом и цветом. Палитра стала ярче и светлее.
— После развода, когда я жила в полном мраке, написала картину — «Арлекин сидящий». Когда спустя некоторое время увидела ее, удивилась, какая же она страшная, черная, написанная темными красками. И я ее переписала, и очень жизнерадостная вещь получилась.
Болезнь меня перегрузила как художника. Картины стали совершенно другие — значительно интереснее и выше качеством.
И каждый мазок я уже накладываю с другим чувством. Я стала более живой, что ли, после того, как прошла химию, облучение и потеряла часть груди. И приобретенная во время лечения и реабилитации вторая опция, роспись по ткани, — все-таки более прикладная вещь, чем картины.
А потом Света начала рисовать ангелов. На обычных деревянных досках она создает уютные душевные миры — домики с остроконечными крышами, горящими окнами, из труб идет дым, на заснеженных улицах стоят белые деревья. И над обыденным человеческим миром летит ангел. Особенно хорошо ангелы «идут» зимой, когда тьмы и серости больше, чем света и красок. Но рано или поздно день побеждает ночь, а свет — тьму. Летящие ангелы Светланы Ворониной именно об этом — о надежде.
Недавно картину с ангелом у Светланы купила женщина, проходящая лечение от рака.
— Ты главное, ты не бойся! — сказала ей художница. — Страх разрушает, лишает воли. Многое зависит от тебя, твоего настроя. А твой ангел теперь всегда с тобой.