Я никогда бы не подумала, что 19-летний террорист-смертник может преподать мне столь ценный урок. Но он смог. Он научил меня никогда ничего не предполагать о тех, кого ты не знаешь.
В четверг утром в июле 2005 года этот террорист и я, того не зная, одновременно вошли в один и тот же вагон поезда, встав, видимо, совсем рядом друг с другом. Я не видела его.
На самом деле я никого не видела. Ну знаете, обычно в метро ни на кого не смотришь, но я думаю, он меня видел. Я думаю, он смотрел на всех нас, когда его рука зависла над детонатором. Я часто спрашивала себя: «О чем он думал?» Особенно в эти последние секунды.
Я знаю, что это не было личным. Он не намеревался убить или покалечить лично меня, Джилл Хикс. Я имею в виду, он ведь меня не знал. Нет.
Вместо этого он повесил на меня необоснованный и нежелательный ярлык. Я стала ему врагом. Для него я была «другая», я одна из «них», как антитеза к «нам». Ярлык «врага» позволил ему обесчеловечить нас. Он позволил ему нажать эту кнопку. Он не выбирал. 26 жизней оборвались только в моем вагоне. И я почти стала одной из них.
За время одного вздоха мы погрузились в такую глубокую тьму, что она стала почти осязаемой; думаю, это было так же, как пробираться сквозь деготь. Мы не знали, что мы были врагами.
Мы были просто группой пассажиров, которые минутами ранее следовали этикету метро: не смотреть в глаза, не разговаривать, совершенно никаких бесед. Но в той нарастающей тьме мы тянулись друг к другу. Мы помогали друг другу. Мы выкрикивали свои имена, как на перекличке, ожидая ответов.
«Я Джилл. Я здесь. Я жива. Хорошо».
Я не знала Элисон. Но я слушала, как она отмечалась каждые несколько минут. Я не знала Ричарда. Но для меня было важно, что он выжил.
Все, чем я с ними поделилась, было мое имя. Они не знали, что я была главой департамента в проектном совете. Вот мой любимый портфель, также спасшийся тем утром.
Они не знали, что я публиковала журналы по архитектуре и дизайну, что я была членом Королевского общества искусств, что я носила черное и до сих пор ношу, что я курила сигариллы. Я больше их не курю. Я пила джин и смотрела TED Talks, даже не мечтая, что однажды я смогу стоять, балансируя на протезных ногах, и выступать с речью.
Я была молодой австралийской женщиной, делающей невероятные вещи в Лондоне. Я не была готова к тому, чтобы все это вдруг оборвалось. Я была так решительно настроена выжить, что я перевязала своим шарфом верхнюю часть своих ног и отстранилась от всего и всех, чтобы сфокусироваться на себе, прислушаться к себе, довериться инстинктам. Я стала дышать реже. Я приподняла свои бедра. Я держала свой корпус вертикально, и я боролась с желанием закрыть глаза.
Я держалась почти час — час, чтобы обдумать всю свою жизнь до этого самого момента. Возможно, мне стоило сделать больше. Возможно, я могла жить ярче, увидеть больше. Может быть, мне стоило заняться бегом, танцами, йогой. Но моим приоритетом всегда была работа. Я жила ради работы. Что было написано у меня на визитке, имело для меня значение. Но это не имело значения в том туннеле.
Когда я почувствовала первое прикосновение одного из моих спасителей, я уже не могла говорить, была не способна сказать даже такое маленькое слово, как «Джилл». Я доверила им свое тело. Я сделала все, что могла, и теперь я была в их руках.
Я поняла, что из себя представляет человечество, когда я впервые увидела бирку, выданную мне при поступлении в больницу. Там было написано: «Один неопознанный. Предположительно женщина».
Один неопознанный. Предположительно женщина. Эти четыре слова были даром для меня. Они отчетливо говорили мне, что моя жизнь была спасена, просто потому что я была человеком.
Любые различия не имели никакой разницы для того невообразимого пути, который спасатели готовы были пройти для спасения моей жизни, для спасения стольких неопознанных, сколько было возможно, рискуя своими жизнями.
Для них не имело значения, была я богатой или бедной, какого цвета была моя кожа, мужчина я или женщина, моя сексуальная ориентация, за кого я голосовала, есть ли у меня образование, верующая я или нет. Не имело значения ничего, кроме ценности человеческой жизни.
И я тому живой пример. Я доказательство того, что безусловная любовь и уважение могут не только спасать, но и изменять жизни. Вот замечательная фотография меня с одним из моих спасителей, Энди, сделанная в прошлом году. 10 лет после этого события, и вот они мы, рука об руку.
Фото: Getty
Сквозь весь этот хаос мою руку держали крепко. Мое лицо нежно погладили. Что я чувствовала? Я чувствовала любовь. Что и защитило меня от ненависти и желания возмездия, что дало мне мужество сказать: на мне это закончится — это была любовь. Я была любима.
Я верю, что потенциал для распространения позитива просто огромен, потому что я знаю, на что мы способны. Я знаю — это великолепие человечества. И все это дает серьезную пищу для размышлений и ставит перед нами некоторые вопросы.
Неужели то, что нас объединяет, не сильнее того, что нас разделяет? Неужели необходимо случиться трагедии или катастрофе, чтобы мы почувствовали, что связаны как один вид, как человек? И когда мы примем мудрость нашей эры — быть не просто толерантными, а стремиться к одобрению тех, кто всего лишь — ярлыки, до тех пор, пока мы их не узнаем?
Спасибо.
Перевод на русский язык Дмитрия Аникеева