Матвей Берхин
Как объяснить ребенку, зачем нужно просить прощения?
У извинения есть два аспекта. Социальный: извинения как культурная норма, требование социума. В широком смысле это обучение языку, на котором люди в нашей культуре общаются друг с другом. Когда тебе говорят «Привет», принято отвечать то же самое. Через такую коммуникацию мы признаем собеседника своим, то есть тем, с кем можно строить отношения. Или когда кто-то говорит «Minecraft», а ты откликаешься «Да, круто». То есть тебя признают как своего, потому что понимают, о чем ты говоришь. Точно так же, когда задел кого-то случайно плечом, говоришь: «Извини». Таким образом, извинение — это один из инструментов, который позволяет человеку опознавать в другом своего.
Второй контекст — эмоциональный и связан с чувством вины. Извинение в нашей культуре становится формальным окончанием чувства вины. Я сделал что-то, за что испытываю чувство вины, и прошу прощения.
Чувства вины и стыда — полезная социальная штука, которая помогает мне замечать и понимать то, что я делаю что-то неправильно. Так как отношения мне важны и нужны для выживания, то у меня есть встроенный механизм, который сигнализирует, что с отношениями что-то не так. Чувство вины и стыда, и следом за ними извинения — один из способов не только исправить ситуацию, но и расстаться с этой неприятной эмоцией. Сделал что-то не так — испытал чувство вины — извинился — чувство вины прошло. Снова все в порядке в отношениях.
В целом, извинения (с одной стороны) и прощение (с другой) — это мощный инструмент починки отношений, то есть способ, который в большинстве случаев помогает их исправить.
Стоит ли просить прощения, если не считаешь, что что-то сделал неправильно?
Это большой и интересный вопрос, ответ на который связан с ценностями родителей.
Для некоторых семей важна последовательная и принципиальная внутренняя честность: «Не делай того, с чем ты внутренне не согласен». Очевидно, что это трудный путь со своими сложностями и плюсами. Если такой путь избран и я не считаю, что виноват, то я стою на своем.
Другой путь, другая крайняя позиция — это социальная конформность: не важно, что ты чувствуешь или думаешь по данному поводу, но если ситуация предполагает, если твой взрослый считает, что ты должен извиниться, значит ты должен извиниться.
Здесь получаются две крайние точки шкалы. На одном конце несгибаемый герой, который не извиняется никогда, если не считает это нужным. А на другом конце — полностью социально конформный человек. И есть множество позиций между ними.
Выходит, в какой ситуации нужно, а в какой нет надобности извиняться — зависит от того, где находятся ценности семьи и конкретного ребенка на этой шкале.
Кто-то говорит: «Что, у тебя язык отсохнет сказать “извини”?» А кто-то убедит: «Да скажи ты “извини” и никто к тебе приставать не будет». Третий будет рассуждать в духе: «Ну да, здесь извинишься, там прогнешься, тут сделаешь, что скажут, там послушаешься. И вот ты уже раб этого общества». Так что да, позиции могут быть разные.
Нужно ли заставлять просить прощения?
В слове «заставлять» будто бы звучит некоторое насилие. Сразу оговорюсь, что насилие не полезно. Но если речь о простой передаче социальных норм, то не вижу проблемы. «Принято извиняться за такое, сынок, поэтому, пожалуйста, извинись» или «В нашей культуре в такой ситуации люди извиняются. Мы, твои родители, считаем, что тебе важно извиниться». Если мы так доносим точку зрения до ребенка, то это ему полезно. Это и есть то, при помощи чего культурные нормы и ценности общества передаются детям.
Но ситуация может наполняться эмоциональным содержанием или нет. Я могу говорить: «Привет, как я рад тебя видеть» или спрашивать: «Вася, как твои дела?» При этом иметь в виду, что мне правда интересно, как дела у Васи. А могу произносить эту формулу, потому что это социально одобряемый способ приветствия, хотя мне абсолютно плевать на Васю, тем более на его дела. С идеей извинения и прощения — то же самое. Я могу говорить «извини», но думать «мне на тебя плевать». А могу искренне раскаиваться в своем поступке или словах.
В целом человеческим существам полезна конгруэнтность, цельность, когда говоришь то, что имеешь в виду. Поэтому если я замечаю у своего подростка, что он часто говорит то, что не имеет в виду, можно попробовать что-то с этим сделать.
Во-первых, обсудить, что вообще подросток об этом думает.
Во-вторых, замечать моменты, когда происходит нечто другое, то есть ребенок говорит то, что и правда думает.
В-третьих, давать ему в эти моменты максимум поддержки, даже если сказанное вам неприятно. Если нам важно поощрить искренность ребенка, если мы хотим подчеркнуть внутреннюю цельность подростка, тогда стоит произнести: «Спасибо, что честно сказал. И хотя мне неприятно это слышать, но очень классно, что ты говоришь об этом правдиво и искренне». В целом подобные беседы помогают подростку становиться более осознанным, честным с собой, в конечном счете, конгруэнтным.
В каких случаях вредно просить прощения?
Если речь о подростках, то вопрос сложный. Зачастую подростки находятся в крайне уязвимой позиции. Здесь можно вспомнить некрасивые примеры, когда учитель вызывает ребенка к доске и перед классом за что-нибудь отчитывает, комментируя в духе: «Петров, извинись перед всем классом!»
Петров, может быть, не считает себя хоть в чем-то виноватым, и для него было бы полезно не извиняться и отстоять себя. Но извиниться оказывается способом остановить эмоциональное насилие в отношении себя.
В такой ситуации, в которой есть и унижение, и несправедливость, никто не осудит ребенка за то, что он извинился, чтобы прекратить невыносимую публичную порку.
Однако вопрос вновь возвращает нас к идее ценностей семьи. В семье считается полезным стоять до конца? Или в семье все-таки транслируют другую идею: «Не лезть на рожон, скажи “окей, извините” и уйди, оставшись при своем мнении»?
Стоит сделать оговорку и про более широкий социальный контекст. На мой взгляд, сейчас в российском обществе есть тренд, он был характерен для советского времени, тренд на двоемыслие. Есть некоторая официальная позиция, которую я могу озвучить публично. А есть некоторые мои тайные мысли, которые я произношу исключительно в семье и на кухне. И насколько я это вижу, этот тренд становится сегодня все более распространенным. Если родители считают, что есть вещи, которые они не могут сказать публично, то, скорее всего, так же будут считать и их дети.
Дети, тем более подростки, наблюдая за поведением родителей, получают послание и руководство к действию о том, как надо и как правильно. Такие послания становятся для подростков способом выживания в текущих условиях. Было бы странным требовать от ребенка чего-то другого, если я сам так не живу. Если есть мнение, которым я не могу поделиться в соцсетях, потому что считаю это небезопасным, странно в такой ситуации требовать от ребенка, чтобы он был до конца открытым и цельным в своем детском коллективе.
В случае примера, когда от ребенка требуют извинений перед классом, особенно если есть ситуация несправедливости, унижения со стороны взрослого, то такая ситуация однозначно требует вмешательства родителей и других педагогов. Это их задача — защитить такого ребенка от несправедливости. Сам он противостоять и что-то кому-то доказывать не в состоянии. У него для этого попросту нет ресурсов.
Если же мы говорим о ситуации равного противостояния, когда ребенок противостоит не взрослым и не группе сверстников, а один на один и равному, в этом случае, не считая себя виноватым, на мой взгляд, ему полезно не извиняться. Ведь именно это становится способом отстоять свои ценности и подчеркнуть свое человеческое достоинство.
Если простил, значит ли, что забыл и обнулил чужой плохой поступок?
Прощение не означает забвение. Эти вещи вполне можно развести. С психологической точки зрения прощение означает, что внутри себя я постараюсь отложить обиду и не стану усиливать негативные чувства против тебя. Однако полученный во взаимодействии опыт никуда не девается! Если ты у меня украл деньги, я могу тебя простить и не буду держать на тебя обиды. При этом я совершенно точно не буду больше оставлять деньги на видном месте. Это такой формальный тип прощения.
Есть идея прощения с христианской точки зрения, условно «духовное прощение», когда мы подставляем и другую щеку. Я это понимаю как призыв к радикальному прощению, которое предполагает объявление поступка не бывшим, не случившимся. Уверен, даже у детей бывает такой опыт. Однако радикальное прощение, в отличие от психологического и формального, — это не то, что мы можем требовать и даже просить от другого человека, в том числе своего ребенка.
Есть третья идея, которую имеет смысл вспомнить в случае с прощением — концепция восстановительного правосудия. В нашей культуре считается, что для получения прощения достаточно извиниться.
В восстановительном правосудии есть еще три важных компонента: признание ущерба, компенсация ущерба и профилактика.
Если я что-то украл, например деньги, то недостаточно попросить прощения, нужно восполнить ущерб и предпринять какие-то шаги к профилактике. Признание ущерба — первая и невероятно важная вещь.
Я думаю, что не полезно прощать, когда не проговорили того, что случилось, и стороны не договорились, в чем был ущерб: «Ты у меня украл деньги и я целый день ходил голодный из-за этого» или «Ты оставил меня без копейки, я не смог попасть на любимые занятия, а они мне важны». Стороны должны узнать, каким на самом деле оказался ущерб, и признать, что да, поступок был плохим. Тот, кого обвиняют, в итоге признает и подтверждает, что поступил неправильно.
Если один ребенок травил другого и принял решение это остановить, то хорошо бы вспомнить про эти три пункта:
- обсудить, каково было потерпевшему в эти моменты;
- по возможности компенсировать вред, например, символическим подарком или выполнением просьбы потерпевшего;
- обсудить меры профилактики: что мы сделаем, чтобы такое не повторилось. Например, обидчик может сказать: «Со мной бывает, хочется задираться (обидеть, уколоть, унизить). В следующий раз буду делать что-то по-другому (удержусь, переключусь, найду силы и превращу в шутку)».
Если это сделано, то гораздо выше вероятность, что насилие не повторится в будущем, и у потерпевшего будет меньше обид и желания отомстить. Это то, что останавливает цикл насилия. Если эти три шага сделаны, то мы и правда можем просить и ожидать психологического прощения.
Фото: freepik.com
