Чужой среди своих, или Предложение по отмене уголовной ответственности медперсонала

На днях СМИ широко осветили бурную деятельность известного правозащитника А. В. Саверского по инициированию законодательных изменений, посвященных переносу ответственности с неосторожными формами вины медицинского персонала из Уголовного кодекса РФ (далее – УК РФ) в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ). По крайней мере, так заявлено в его официальном обращении к Президенту РФ Путину В. В., депутатам Госдумы РФ, председателю Правительства РФ Медведеву Д. А., председателю СК РФ Бастрыкину А. И. и депутатам законодательных собраний субъектов РФ.

Справедливости ради стоит сказать, что инициатива подписана не только президентом «Лиги пациентов» Саверским А.В., но и двумя сопредседателями Гильдии защиты медицинских работников (Колкутин В.В., Юсуфов А.М).

К обращению приложены соответствующий текст законопроекта и пояснительная записка. Целью обращения позиционируется снижение растущего напряжения в здравоохранении. Чтобы не допустить возможных инсинуаций, хотелось бы с самого начала расставить все точки над «i» и обозначить свою позицию.

Факультет Медицинского Права всегда выступал за смягчение уголовной ответственности для медицинских работников – более того, в наших статьях всегда предлагались конкретные изменения в законодательстве (в том числе и уголовном), направленные на улучшение правовой защищенности врачей и других работников медицинской сферы.

Факультет Медицинского Права всегда считал и продолжает считать позорной и необоснованной практику уголовного преследования медицинских работников за ошибки в диагностике и лечении пациентов (так называемые «врачебные ошибки»). Значительная часть нашей работы как раз и связана с превентивной ликвидацией рисков привлечения медицинских организаций и медицинских работников к различным видам юридической ответственности, а также с защитой представителей медицинского сообщества – если попытка необоснованного привлечения к ответственности все же произошла.

Мы с обеспокоенностью отмечаем нарастание конфронтации медицинских работников и пациентов и согласны с тем, что проблема может быть решена только путем внесения изменений в федеральное законодательство. Однако федеральное законодательство, и в особенности Уголовный кодекс, – это уровень, на котором малейшие непродуманные изменения (даже имевшие перед собой благую цель) могут привести к катастрофическим последствиям.

Специфика российской законотворческой практики говорит о том, что изменения, внесенные в уголовное законодательство, крайне тяжело аннулировать в будущем – даже если они явно неудачны. Ведь непродуманные изменения, столкнувшись с правоприменительной практикой и обвинительно-карательным подходом проверяющих и судебных органов, вместо ожидаемого облегчения могут значительно осложнить жизнь медицинского работника.

Поэтому Факультет Медицинского Права, соглашаясь с насущной необходимостью смягчения уголовной ответственности медицинских работников по целому ряду составов преступлений, вынужден подробно рассмотреть все нюансы инициативы, выдвинутой А. В. Саверским: не только преимущества (о которых он красочно рассказывает в пояснительной записке), но и потенциальные, а точнее самые что ни на есть реальные, опасности. Опасности – именно для медицинского работника, на защиту которого якобы направлен законопроект А. В. Саверского.

Наш анализ инициативы вышел довольно-таки объемным, поэтому для тех, кто не любит читать лонгриды, рекомендуем просто начать с итоговых выводов.

«Им бы понедельники взять и отменить»

Безусловно, медицинское профессиональное сообщество встретило такую инициативу бурными аплодисментами и душевной (а может быть, и не только) поддержкой. Странно, если это могло быть иначе. Столь дерзкая мысль о по сути индивидуальной, скажем так, кастовой, отмене Уголовного кодекса вряд ли всерьез и когда-либо вообще посещала медицинских работников. А чем не мысль? Разве неверным является тот факт, что врачи трудятся день и ночь во благо жизни и здоровья пациентов, работая в столь сложных условиях несовершенной медицины и не менее совершенного законодательства? При этом количество медицинских уголовных дел растет год от года, а врачи позорно преследуются наравне с закоренелыми преступниками? Но выход есть: отменить уголовную ответственность врачей – и все дела. И чем тогда Саверский и его единомышленники не милые люди, оценившие по заслугам героический труд медиков и осознавшие всю несправедливость уголовных врачебных дел?

Но, к сожалению, нам не удалось уронить сентиментальную слезу, напротив, Факультет Медицинского Права плачет горькими слезами досады за доверчивость медицинского профсообщества.

Неладное можно было заподозрить уже на этапе чтения пояснительной записки к законопроекту. А. В. Саверский пишет: «Любая попытка возбудить уголовное дело против врача наталкивается на стену корпоративности, — система здравоохранения, эксперты, иногда само государство (его органы) оказываются на стороне врача и защищают его». Таким образом, А. В. Саверский прямо пишет о том, что врач якобы более защищен, чем пациент.

Однако в реальности гораздо чаще встречается так называемый «потребительский экстремизм» со стороны пациента. Вызывают сомнения и утверждения А. В Саверского о том, что «система здравоохранения, эксперты… само государство… на стороне врача и защищают его». Напротив, мы все гораздо чаще наблюдаем ситуацию, когда система здравоохранения и государство при малейших юридических сложностях бросают врача или даже действуют против него.

Рассказы о том, что система здравоохранения и государство «на стороне врача и защищают его» после дела Мисюриной выглядят циничной насмешкой над всеми врачами. Если верить А. В Саверскому, то против врачей должно возбуждаться больше уголовных дел – да вот беда, врачебная корпоративность мешает. Извините, Александр Владимирович, но мы с этим категорически не согласны.

Мы сочли необходимым предложить независимый юридический разбор обсуждаемой популистской инициативы президента Лиги пациентов Саверского А. В. и сопредседателей Гильдии защиты медицинских работников, потенциально способной привлечь колоссальное количество ничего не подозревающих медиков. В двух словах нами были рассмотрены следующие ключевые вопросы:

• приведет ли принятие законопроекта к превращению уголовной ответственности в административную;
• реально ли вообще это сделать;
• что на самом деле предложено в законодательной инициативе;
• какие новации предлагает законопроект и пойдут ли они на пользу медицинским работникам;
• как воспримет законопроект общественность;
• как повлияет на медицинских работников принятие и реализация законопроекта на практике (не ухудшится ли их положение);
• снизит ли законопроект число исков, подаваемых недовольными пациентами к медицинским организациям;
• кто истинные бенефициары (выгодополучатели) законопроекта.

Уголовный кодекс не для врачей

Первое, с чем мы столкнулись, изучая инициативу о переносе уголовной ответственности в административную плоскость, был витиеватый и абсолютно противоречивый ход мысли г-на Саверского А. В. С одной стороны, он всерьез (об этом чуть позже) предлагает перенести уголовные преступления врачей с неосторожной формой вины из Уголовного в Административный кодекс, с другой же стороны, высказывает по истине революционную мысль о том, что Уголовный кодекс вообще не распространяется на неумышленные действия врача. А зачем тогда переносить составы с неосторожной формой вины в КоАП РФ, если УК РФ и без того не распространяется на такие действия врача?

Как говорится в пояснительной записке и комментариях к проекту закона, «уголовное право очень редко применимо к медицине, поскольку ст. 28 УК РФ гласит, что деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия). Как известно, медицинская деятельность направлена на благо людей, и врачи почти всегда уверены в том, что действуют на благо пациентов (и это так и есть), и они не осознают и не должны думать, что их деятельность представляют собой общественную опасность того, что они делают, иначе они должны перестать это делать, перестать лечить. Многовариантность подходов к лечению в медицине не всегда позволяет опереться на стандарт, приказ, говорить о единственном способе вмешательства. С этой точки зрения отступление от стандартов, правил и законов, регулирующих деятельность врачей, являются не уголовным, а административным деянием. Только наличие умысла к причинению вреда пациенту можно считать уголовным преступлением».

В эфире программы «Врач: права и ответственность» телеканала «Доктор» Саверский А. В. еще более наглядно сформулировал свою мысль. Цитируем дословно:

«Уважаемые юристы, которые работают со стороны врачей, уважаемые врачи! Прочитайте, пожалуйста, статью 28 Уголовного кодекса, в которой сформировано понятие невиновного причинения вреда. Вред есть, но я не виноват. В Уголовном кодексе, оказывается, есть такая штука. И там написано, что если лицо, совершившее преступное деяние, не осознавало, что это деяние общественно опасное, то оно признается невиновным. Раз невиновное, значит, и нет уголовной ответственности. Понимаете, какая штука? Дальше вопрос задаем. А что, врач у нас считает когда-нибудь, что он действуя причиняет какую-либо общественную опасность? Нет. В целом профессия врача действовать в интересах пациента, в интересах его здоровья, жизни в хорошем смысле. Это нельзя признавать общественно опасной деятельностью как профессиональное действие. Вот. И тогда у нас с вами возникает закономерный вопрос: а вообще распространяется Уголовный кодекс на действия профессии врача или нет? И выясняется, что на самом деле уж неосторожной вины-то точно нет, а вот только про умысел когда, там можно уже серьезно разговаривать. Ну это, как вы понимаете, отдельная тема совершенно. Я вас просто прошу, юристов, которые… это реальный инструмент, который может серьезно позволить вам противостоять Следственному комитету и так далее».

Но позволим себе заметить, что если нечто только выглядит как утка и даже крякает как утка, то это еще не говорит о том, что это утка. А вот чтобы и плавать, как утка, то надо как минимум ознакомиться с истинными положениями УК РФ.

Так вот, Саверский А. В. отрывочно ссылается на часть 1 статьи 28 УК РФ, которая действительно содержит описание невиновного причинения вреда. Однако речь в ней идет о так называемом уголовно-правовом казусе или субъективном случае, когда лицо, совершившее деяние, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть.

То есть законодатель описывает два варианта казуса:

• лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия);
• лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть.

Если вникнуть в правовую составляющую уголовно-правового казуса (хотя бы почитать комментарии к УК РФ), то окажется, что он заключается в том, что лицо по обстоятельствам дела в преступлениях с формальным составом не должно и (или) не может осознавать общественную опасность своих действий (бездействия), а в преступлениях с материальным составом не должно и (или) не может осознавать общественную опасность совершаемых действий (бездействия) или предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий. Для простоты восприятия информации медицинским профессиональным сообществом поясним, что материальный состав преступления обязательно подразумевает не только общественную опасность действий (бездействия) лица, но и наступившие общественно опасные последствия. Для классических медицинских составов (ст. ст. 109, 118, 124 УК РФ) общественно опасными последствиями являются причиняемый пациенту тяжкий вред здоровью или смерть. Также отметим, что формальные составы характерны для преступлений с умышленной формой вины, в то время как стандартные врачебные дела характеризуются неосторожной формой вины.

Если же мы вернемся к цитатам из пояснительной записки к законопроекту и к словам Саверского А. В. в упомянутой телепередаче, то обнаружим, что правозащитники активно ссылаются только лишь на первый вариант казуса: когда лицо не осознавало общественной опасности своих действий (бездействия), то есть на казус, распространяющийся на преступления с формальным составом и умышленной формой вины, которые вообще не характерны для медицинских дел. Однако напомним, что, по мнению Саверского А. В. и его команды, такое невиновное причинение вреда типично для врача и именно поэтому уголовное право очень редко применимо к медицине. Врач занимается благим делом и, конечно же, не знает об общественной опасности своей работы, да и вообще медицинская деятельность не является общественно опасной деятельностью. Все бы так, только это не спасает медицинских работников от действия Уголовного кодекса, как это анонсирует Саверский А. В.

Проблема заключается в том, что для врачей типичен не первый (как это говорит Саверский), а как раз второй вариант казуса (лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть), характерный, как уже было сказано ранее, для преступлений с неосторожной формой вины. Такой медицинский казус основан в первую очередь на несовершенстве медицинской науки, когда предсказать и предвидеть невозможно. Чуть позже приведем конкретный пример.

Также Саверским А. В. фактически ставится знак равенства между таким невиновным причинением вреда, обозначенным в статье 28 УК РФ (казус), и виной в форме неосторожности, им задается странный вопрос о распространении норм Уголовного кодекса на действия профессии врача и делается вывод о том, что только наличие умысла к причинению вреда пациенту можно считать уголовным преступлением.

Однако очевидно, что между невиновным причинением вреда и виной в форме неосторожности ошибочно ставить знак равенства, так как согласно базовым положениям уголовного законодательства виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности. Таким образом, неосторожная форма вины не исключает, а, наоборот, подразумевает виновность лица. Однако для понимания тонких границ казуса (невиновного деяния согласно ст. 28 УК РФ) и деяния в форме неосторожности следует четко знать, что вложил законодатель в понятие неосторожной вины.

Начнем от «сотворения мира». Согласно статье 26 УК РФ преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности. В свою очередь преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий. Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.

Далее в сравнительной таблице приведем примеры невиновного причинения вреда (казуса) и виновного в форме неосторожности (легкомыслие или небрежность). Первое исключает уголовную ответственность, второе, наоборот, подразумевает ее наличие (конечно же, при соблюдении иных условий ответственности). Во всех трех случаях имеет место быть общественно опасное последствие – смерть пациента в результате приема лекарственного препарата.

Мы порядком смущены от необходимости разъяснять публично столь базовые доктрины уголовного законодательства, но так как речи Саверского А. В. не вызвали очевидных подозрений ни у коллег-юристов, ни у медицинского профсообщества, то мы были вынуждены прибегнуть к таким мерам. Тем более что созвучный комментарий Габай П. Г. (генерального директора Факультета Медицинского Права), также присутствовавшей на самой программе «Врач: права и ответственность» 25.04.2018, был вырезан из архивной видеозаписи по неизвестным для нас причинам.

Такое искажение базовых норм УК РФ известным юристом вызвало у нас объективные подозрения относительно истинных причин происходящего. Мы не можем поверить, что правоведы, инициировавшие законопроект, не знают базовых положений УК РФ. Или же все дело в том, что преследуемые ими цели оправдывают средства?

Обещать не значит жениться

Напомним, что лейтмотивом законодательной инициативы является перенос неосторожных преступлений медицинских работников из УК РФ в КоАП РФ. Что же по факту предлагается инициаторами столь красивой идеи либерализации уголовной ответственности медицинских работников?

Начнем с того, что либерализация уголовного законодательства в общем и целом давно находится на повестке дня, однако классическими предложениями в этой сфере являются или административная преюдиция (уголовная ответственность наступает только за неоднократное совершение административного правонарушения), или введение в УК РФ такой категории, как «уголовный проступок», который даст, скажем так, пограничный юридический статус некоторым деяниям, обладающим средней степенью общественной опасности (большей, чем у административного правонарушения, и меньшей, нежели у преступления), и не должен быть связан с наказанием в виде лишения свободы или более строгим видом наказания. Конечно же, возможна и простая декриминализация преступления с его переносом из УК РФ в КоАП РФ или без такового. Однако степень общественной опасности таких деяний должна быть обоснованно признана законодателем несущественной.

Но вот только юридической науке неизвестна метода переноса уголовных составов в административную плоскость за счет добавления схожих административных правонарушений при сохранении уголовных составов как есть. Однако известна она г-ну Саверскому и его команде, и, вероятно, предлагаемая ими операция «Ы» не менее достойна экранизации.

В обсуждаемой инициативе затронуты три известных медицинских состава преступления, которые якобы должны быть перенесены из УК РФ в КоАП РФ:

• Часть 2 статьи 109 УК РФ. Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.
• Часть 2 статьи 118 УК РФ. Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.
• Статья 124 УК РФ. Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом, если это повлекло по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью больного, тяжкого вреда его здоровью либо смерть.

Три вышеуказанных преступления составляют основную структуру неосторожных преступлений в здравоохранении. Статья 124 УК РФ несомненно характеризуется более высокой степенью общественной опасности, чем все другие преступления медицинских работников, совершаемые путем бездействия. Поэтому уголовно наказуемым является не только тяжкий вред здоровью или смерть больного, но и причиненный больному вред средней тяжести в результате неоказания ему помощи без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом.

Несмотря на то, что преступление по статье 124 УК РФ в целом относится к категории неосторожных преступлений, оно действительно характеризуется двойной формой вины (умышленная вина к факту неоказания помощи больному и вина в форме легкомыслия или небрежности к причинению вреда здоровью).

В свою очередь статьи 109 и 118 УК РФ являются классическими примерами неосторожных преступлений, которые характеризуются исключительно неосторожной виной в форме легкомыслия или небрежности (как по отношению к действиям, так и по отношению к последствиям).

Проект Саверского предлагает ввести новый административный состав 6.17 КоАП РФ за нарушение правил оказания медицинской помощи или ее неоказание, содержащий целый ряд квалифицирующих подсоставов в зависимости от наступивших последствий и количества пострадавших пациентов.

Объективной стороной всех предлагаемых правонарушений является нарушение при оказании гражданину медицинской помощи требований закона или нормативно-правового акта (приказа, стандарта и порядка), или иного правила, равно как и неоказание медицинской помощи больному.

Схематично инициаторами проекта предлагаются следующие варианты административных правонарушений.

Стоит обратить внимание на то, что в инициативе смешиваются не только действия и бездействия, но и странным образом происходит подмена деяний с разными формами вины, о чем далее.

Косячки и косячища инициативы

Для начала обратим внимание на оъектвиную сторону предлагаемого правонарушения: нарушение при оказании гражданину медицинской помощи требований закона или нормативно-правового акта (приказа, стандарта и порядка), или иного правила, равно как и неоказание медицинской помощи больному.

Во-первых, отметим, что перечень нормативных-правовых актов не исчерпывается приказами, стандартами и порядками. Во-вторых, не любое абстрактное нарушение закона, нормативного акта или правила может быть квалифицировано как правонарушение, а только такое нарушение тех или иных норм, соблюдение которых было обязательно для исполнения. В сравнении с абсолютно неопределенными терминами законопроекта существующее «ненадлежащее исполнение лицом своих профессиональных обязанностей», указанное в части 2 статей 109 и 118 УК РФ, представляется верхом совершенного механизма медико-правовых оценок.

Ну а «пассаж» про неоказание медицинской помощи просто за рамками добра и зла. Ведь ежику очевидно, что не любое неоказание медицинской помощи является противоправным. Что будем делать, если пациент сам отказался от медицинской помощи или, например, врач – акушер-гинеколог не спешил проводить химиотерапию, а направил онкобольного к соответствующему врачу-онкологу? Ведь не зря статья 124 УК РФ говорит не просто о неоказании помощи больному, а о ее неоказании без уважительных причин, притом лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом. Складывается впечатление, что разработчики законопроекта, как говорится, слона-то и не приметили.

Если следовать написанному командой Саверского А. В., то получается так, что за летальный исход по причине неоказания пациенту медицинской помощи ввиду, например, отказа от нее пациента врач может быть не только наказан штрафом, но и лишен права работать на срок до 2 лет. Также на штраф может нарваться и заведующий отделением. А если таких случаев будет зафиксировано как минимум 2, то врач может быть лишен куска хлеба на срок до 3 лет, а заведующий дисквалифицирован на тот же срок.

Мы уже представляем будущие флешмобы среди пациентов: «Хочешь, чтобы врача оштрафовали? Просто не подписывай добровольное согласие на лечение!», «Выживи нелюбимого врача из медицины!» и т. д. И в самом деле – если пациент не подпишет информированное добровольное согласие на лечение, врач не сможет его лечить. А если не сможет лечить – то врача можно привлекать к административной ответственности за «неоказание медицинской помощи». То есть за действия пациента ответственность (юридическую) несет врач. Причем вины как фактов и противоправных действий со стороны врача нет. Такая норма права просто беспрецедентна и противоречит части 1 статьи 5 КоАП (лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина).

Интересно еще и следующее: как инициаторы проекта предлагают определять степень тяжести вреда, причиненного здоровью, причинно-следственные связи и т. п. категории судебной-медицинской экспертизы. Кто будет назначать и оплачивать СМЭ? Суд или, может быть, Росздравнадзор, которому предлагается делегировать полномочия по возбуждению данной категории дел?

Конечно, с формальной точки зрения экспертиза может быть назначена как органами, ведущими расследования, так и судом, но на практике это крайне редкая история. Или, может быть, предполагается, что эти вещи будут определяться самим Росздравнадзором в рамках ЭКМП (экспертизы качества медицинской помощи)? А не смутил Саверского А. В. и его команду юристов тот факт, что КоАП вообще не предусматривает установление причинных связей между действиями (бездействием) и наступившими последствиями, так как административная ответственность в отличие от гражданской и уголовной наступает только за факт виновного совершения противоправного действия (бездействия).

Безусловно, административное производство не исключает доказывание связей, однако повторяемся, что КоАП впрямую не предусматривает их установления. Однако по задумке инициаторов проекта врачей предполагается не только штрафовать, но и лишать права работать за нарушение неких абстрактных правил оказания медицинской помощи, связь между которыми и наступившим исходом не доказана, так как практика рассмотрения дел об административных правонарушениях согласно КоАП не позволяет надеяться на оказание должного внимания вопросам доказывания причинно-следственной связи.

Предоставляет ли законопроект защиту от уголовной ответственности

Хорошо, но, может быть, это в какой-то мере благо для врачей, так как исключает их привлечение к уголовной ответственности? Не исключает, так как инициаторами законопроекта предлагается только лишь декларативный перенос составов с неосторожной формой вины из УК РФ в КоАП РФ, а по факту речь идет не о переносе, а о добавлении новых административных составов при сохранении положений УК РФ как есть.

Между тем обращаем внимание на то, что законопроект, предложенный А. В. Саверским, предусматривает, что в УК РФ продолжает существовать ч. 1 ст. 109 УК РФ (простой состав причинения смерти по неосторожности) и ч. 1 ст. 118 УК РФ (простой состав причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности). То, что медицинский работник был подвергнут административной ответственности за правонарушение, вопреки распространенному мнению, не является препятствием для его последующего привлечения к уголовной ответственности.

Согласно пункту 38 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 15.11.2017, наличие по одному и тому же факту совершения противоправных действий (бездействия) лицом, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, постановления о назначении административного наказания и постановления о возбуждении уголовного дела является основанием для отмены постановления по делу об административном правонарушении. Таким образом, если медицинского работника захотят привлечь к уголовной ответственности, факт его предыдущего привлечения к административной ответственности ничуть не помешает. В таком случае постановление по делу об административном правонарушении отменят, уплаченный штраф вернут… а против медицинского работника все равно возбудят уголовное дело (по ч. 1 ст. 109 УК РФ – в случае смерти пациента или по ч. 2 ст. 118 УК РФ – в случае причинения тяжкого вреда).

При этом, если предлагаемый административный состав 6.17 КоАП РФ за неоказание медицинской помощи больному по своей конструкции (двойная форма вины) действительно близок к уголовной статье 124 УК РФ, то административный импринт части 2 статьи 109 и части 2 статьи 118 УК РФ вызывает как минимум удивление, а как максимум гомерический хохот.

В пояснительной записке подтверждается, что во всех материальных составах предлагаемой статьи 6.17 КоАП РФ (с наступившими последствиями для жизни и здоровья пациента) использована двойная форма вины противоправного деяния: умысел по отношению к нарушению требований закона, приказов, правил и т. д. и неосторожность по отношению к последствиям. Но позвольте напомнить, что статьи 109 и 118 УК РФ не характеризуются двойной формой вины, а являются классическими примерами чисто неосторожных преступлений (как по отношению к действиям, так и по отношению к последствиям).

Таким образом, обнаруживается, что инициаторами предлагается административная калька совсем других уголовных составов, относящихся в общем и целом к категории умышленных и характеризующихся двойной формой вины (например, статья 238 УК РФ). То есть предлагается ввести административную ответственность за деяния, степень и характер общественной опасности которых гораздо выше, чем у неосторожных преступлений? Такие умышленные преступления, влекущие общественно опасные последствия (тяжкий вред здоровью и смерть граждан), в основном отнесены УК РФ к категории преступлений средней тяжести или даже к тяжким преступлениям.

Мы полагаем, что инициаторы законопроекта забыли основы основ уголовного права и криминалистики. Напомним о том, что система криминализации общественно опасных деяний основана на дифференциации вины в той или иной ее форме. Законодатель не ставит знак равенства между разными деяниями, влекущими одинаковые последствия, несмотря на то что качественный уровень причиняемого вреда в неосторожном и умышленном причинении вреда здоровью всегда одинаков.

Видимо, поэтому законодатель еще более десяти лет назад отказался от установления уголовной ответственности за неосторожное причинение вреда здоровью средней тяжести и декриминализировал данное деяние. В то время как общественная опасность деяний, связанных с причинением смерти или тяжкого вреда здоровью даже по неосторожности, вряд ли может быть признана законодателем несущественной как минимум ввиду принципа социальной справедливости. Что же говорить о таких деяниях с умышленной формой вины?

Красной линией в пояснительной записке и в выступлениях Саверского А. В. говорится о предлагаемом переносе неосторожных преступлений медицинских работников из УК РФ в КоАП РФ. Однако фактически Саверский А. В. превосходит все самые смелые и возможные ожидания: им и его коллегами предлагается перенести умышленные преступления в КоАП РФ. То есть помимо всего прочего инициативой предлагается перенести в КоАП РФ умышленные деяния по оказанию ненадлежащей медицинской помощи, приведшей к смерти двух и более лиц? Смешно.

Интересно, как отреагирует товарищ Бастрыкин А. И. на такое предложение? Рискнем предположить, что его вряд ли порадует вопиюще дерзкая попытка медицинского профсообщества завоевать особое привилегированное положение, своеобразный уголовный иммунитет, притом даже не от неосторожных преступлений, а от умышленных противоправных деяний по нарушению правил оказания медицинской помощи, приведших к смерти двух и более лиц. Интересно, к каким последствиям приведет такая неслыханная дерзость, тем более наложенная на недавнюю сплоченность (а в прессе звучал прессинг) по делу Е. Н. Мисюриной?

Надо быть изрядно смелым человеком, чтобы направить такое обращение самому Бастрыкину? А может быть, просто надо быть человеком, преследующим свои неведомые профсообществу цели? В конце концов, напомним, что Саверский, несмотря на свою деятельность в Гильдии защиты медицинских работников, все-таки в первую очередь является президентом Лиги защиты пациентов. Но не только. Саверский А. В. помимо всего прочего является членом общественного совета Минздрава, а до 2011 года он являлся председателем общественного совета по защите прав пациентов подведомственного ему (Минздраву) Росздравнадзора.

Обеспечит неотвратимость наказания

Искренне допускаем архаичность наших классических представлений о юридической науке, но мы заявляем о том, что нам неизвестна возможность декриминализации деяния только лишь за счет параллельного введения аналогичного административного состава, имеющего никак не меньшую, если не большую степень общественной опасности.

Во-первых, как уже было сказано выше, административный проступок и преступление не могут обладать идентичными сущностными признаками и равной общественной опасностью. Во-вторых, даже если мы предположим, что бред сумасшедшего может статься явью (как в известной песне Семена Слепакова, «а чо, б…, если да?»), то кто будет решать вопрос о квалификации деяния? Хочу в рамках КоАП, а могу и в рамках УК РФ. Вернем не так давно забытый институт «решал»?

Напомним, что в обсуждаемой инициативе исполнение административного преследования предлагается возложить на Росздравнадзор. Какое удивительное совпадение! А может Росздравнадзор, на которого предлагается возложить право возбуждать дела по новеньким административным составам, и будет заодно «решалой» – в какую плоскость завернуть дело (административную или уголовную)? И в каждом неудачном, по мнению общественности, решении также будут обвинять Росздравнадзор. Привлек к административной – скажут: «Нужно было привлекать к уголовной, выгораживаешь преступника». Привлек к уголовной (то есть направил информацию в СК) – скажут: «Нужно было привлекать к административной, прессуешь невиновного». Его шаги начнут рассматривать «под лупой», выискивая заинтересованность даже там, где ее нет. Вот уж обрадуется Росздравнадзор такой медвежьей услуге (а по сути – репутационной подставе) от инициативной группы!

Кроме того, вполне естественной выглядит ситуация, когда Росздравнадзор начнет массово открывать дела о нарушении правил медицинской помощи. Ведь контроль над делами об административных правонарушениях всегда меньше, чем за уголовными делами, нормы административного судопроизводства значительно менее требовательны к обвинению, чем нормы уголовного.

Кстати, автор законопроекта и не скрывает своих целей. Читаем у него в пояснительной записке: «Это обеспечит неотвратимость наказания». То есть есть основания полагать, что основная цель разработанного проекта – усилить полномочия Росздравнадзора и добиться «неотвратимости наказания медицинских работников». Непонятно только, почему сами медицинские работники принимают инициатора за союзника. Ведь чуть выше в той же пояснительной записке разъяснено: «Пласт медицинских нарушений, приводящих по неосторожности к вреду легкой и средней степени тяжести здоровья, остаются сегодня вне зоны ответственности и УК РФ и КоАП РФ». И… совершенно верно: законопроект дает Росздравнадзору полномочия по преследованию медицинских работников за нанесение неумышленного легкого или среднего вреда здоровью. В то же время в настоящее время ни один из государственных органов таких полномочий не имеет. Помимо этого, законопроект решит и проблему с приостановлением действия сертификата специалиста (свидетельства об аккредитации), то есть задачу, которую по известным причинам никак не удается решить в рамках нормативных правовых актов, устанавливающих порядок аккредитации медицинских работников.

Отметим, однако, что мы совсем не против контрольно-надзорной деятельности Росздравнадзора и весьма ратуем за создание должных контрольных механизмов в здравоохранении, а также полноценной нормативно-правовой базы по процедуре аккредитации специалистов и не только. В данном случае мы просто анализируем деятельность инициативной группы Саверского А. В., выступающего якобы во благо медицинской общественности.

Кнут без пряника и санкции в предлагаемом законопроекте

Сама идея улучшения качества медицинской помощи путем введения новых составов правонарушений (как это делается в законопроекте А. В. Саверского) кажется нам глубоко неверной. Факультет Медицинского Права всегда отстаивал позицию: карательными мерами качество медицинской помощи не улучшишь. Медицинские работники – это высококвалифицированные профессионалы, прошедшие многолетнею подготовку. Пытаться улучшить их работу путем грубого давления и запугивания наказаниями – это очень плохая идея. Такие «методы мотивации» изжили себя еще во времена рабовладения.

Тем не менее в своем законопроекте А. В. Саверский и его коллеги возлагают большие ожидания на усиление преследования врачей. В пояснительной записке автор законопроекта пишет: «Количество нарушений качества медицинской помощи существенно больше, чем цифры, приведенные Следственным комитетом РФ… реальные цифры нарушений не идут ни в какое сравнение с теми, что доходят до СК РФ». То есть инициаторы законопроекта прямо обвиняют врачей в массовых нарушениях законодательства и сетуют только на то, что Следственный комитет не справляется: мало выявляет «врачей-вредителей». Такая риторика последний раз встречалась примерно в начале 50-х годов во времена «Дела врачей». И снова у нас вопрос: ну как представители медицинского сообщество могли поддержать это?

Но А. В. Саверский готов помочь не справляющимся с разоблачением врачей следователям, предлагая дополнительные административные наказания. В частности, он предлагает дополнить статью 3.8 новой частью, предполагающей такое наказание, как лишение специального права в виде права заниматься медицинской и фармацевтической деятельностью.

Отметим, что, по мнению Факультета Медицинского Права, введение новой разновидности наказания (специально для медицинских работников) вызывает сомнения. Ведь статьей 3.11 в КоАП уже предусмотрена дисквалификация, которая может заключаться в лишении физического лица права осуществлять медицинскую деятельность.

Однако давайте внимательно взглянем на текст законопроекта. Соблюдается ли равенство подходов к наказанию физических и юридических лиц? На наш взгляд – нет. Физическое лицо (медицинский работник) может быть лишен права на осуществление медицинской деятельности, максимум, чем рискует юридическое лицо, – это штраф. А. В. Саверский говорит о том, что «административную ответственность должно нести юридическое лицо». Однако на практике основным козлом отпущения становится медицинский работник.

Впрочем, отдадим должное, что, по нашей информации, в последней версии письма и законопроекта единомышленников А. В. Саверского, поступившего в Госдуму, для юридических лиц предполагается такой вид наказания, как «лишения лицензии на осуществление медицинской или фармацевтической деятельности». Все хорошо, за исключением того, что лишение лицензии… не является наказанием. Согласно разъяснениям Пленума Верховного арбитражного суда России (пункту 20 Постановления Пленума ВАС РФ от 2 июня 2004 года № 10 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях») приостановка (аннулирование) лицензии не является административным наказанием в смысле КоАП РФ, а представляет собой специальную предупредительную меру, непосредственно связанную со спецификой деятельности, при осуществлении которой могут затрагиваться конституционные права и свободы, а также права и законные интересы других лиц. Вместе с тем КоАП уже содержит такой вид наказания, как приостановления административной деятельности, однако почему-то он не предусмотрен ни в одной из редакций законопроекта, предложенного уважаемым А. В. Саверским.

Однако тут возникает еще одна проблема: Росздравнадзор практически не уполномочен проверять медицинских работников. Все его контрольные функции по отношению к медицинским работникам сводятся к контролю за соблюдением медицинскими работниками ограничений, применяемых к ним при осуществлении профессиональной деятельности. Контроль за соблюдением порядков оказания медицинской помощи и стандартов медицинской помощи осуществляется Росздравнадзором в отношении медицинских организаций и индивидуальных предпринимателей, осуществляющих медицинскую деятельность, но не медицинских работников. Тогда каким же образом он будет проверять физических лиц (кроме ИП) и накладывать на них штрафы, как это предлагается законопроектом? Фактически Росздравнадзору предлагается превышать свои полномочия (то есть законопроект подставляет и сотрудников Росздравнадзора).

Получит ли население инструмент адекватного наказания врачей, чтобы не идти в суды

Отдельно хочется обратить внимание на дополнительную подводку целесообразности ведения новых административных составов. Так, в комментариях к законопроекту дословно написано следующее: «Введение административной ответственности врача лишает остроты вопрос о страховании его профессиональной ответственности, поскольку население получает инструмент адекватного наказания медперсонала, и не пойдет в суды».

Красиво петь не запретить, но давайте чуть-чуть о реальности.

Бремя доказывания по административным делам лежит на стороне органов надзора и судебной системы, следовательно, и оплата соответствующей судебно-медицинской экспертизы по делам ст. 6.17 КоАП РФ будет финансироваться госбюджетом. Это, вероятно, оправданная история, так как она чудесно покрывается штрафными санкциями, поступающими в бюджет по результатам привлечения виновных лиц к ответственности. Хотя и здесь есть некоторые нюансы, но сейчас не об этом. Результаты такой экспертизы дадут пациенту бриллиантовую возможность уже без всяких проблем, забот и трат на сбор доказательной базы подать гражданский иск о возмещении имущественного и морального вреда и привлечь медицинскую организацию к ответственности.

Напомним, что бремя доказывания по гражданским делам лежит почти целиком и полностью на истце, в том числе необходимость оплаты СМЭ, что все-таки сокращает поток страждущих. После административных дел по статье 6.17 КоАП РФ гражданские иски будут выстреливать почти на автомате. Также напомним, что административные суды также не лишены права решать вопросы о возмещении имущественного и морального вреда, причиненного административным правонарушением, в порядке гражданского судопроизводства (ст. 4.7 КоАП РФ).

Поэтому интересная мысль инициаторов проекта о том, что «население получает инструмент адекватного наказания медперсонала, и не пойдет в суды», вряд ли состоятельна. Населению, тем более пострадавшему, нужны «живые деньги» на восстановление здоровья, а не эфемерное наказание в виде штрафа в госбюджет. Мы не понаслышке знакомы с тем, что пациенты, особенно здоровью которых был причинен серьезный вред (или родственники погибших пациентов), обычно стремятся к двум вещам: а) получить деньги и б) посадить виновного врача, а его административное наказание включая лишение права заниматься медицинской деятельностью только подогреет уверенность пациента в таких возможностях. Да и даст, как уже было сказано выше, готовый инструмент.

Помимо гражданских исков пациент по-прежнему не лишен возможности обратиться в правоохранительные органы и заявить о преступлении, тем более что большая часть состава уже доказана в рамках административного судопроизводства.

Таким образом, реализация законопроекта приведет к лавинообразному увеличению гражданских исков от пациентов к медицинским организациям. При этом медицинская организация будет практически лишена возможности выстроить эффективную юридическую защиту своей позиции (из-за использования пациентом постановления о привлечении медицинского работника к административной ответственности в качестве доказательства виновности последнего и наличия нарушений при оказании медицинской помощи).

Бремя Кассандры

Завершая обзор законодательных инициатив А. В. Саверского, мы рискнем спрогнозировать его дальнейшую судьбу. Мы отчетливо осознаем, что эти прогнозы далеко не утешительны и могут вызвать волну гнева со стороны читателей этого анализа: ведь сладкая ложь всегда приятнее, чем неприглядная правда.

Для начала коснемся действительной сложности отграничения административного проступка от преступления. Конечно, эта задача не из простых, однако ей давно занимается правовая доктрина, которая пришла как минимум к следующему простому выводу: общественная опасность преступления выше, нежели общественная опасность административного проступка. Для отграничения административных правонарушений от преступлений обычно применяется такой показатель, как наличие или отсутствие тяжких последствий, а также в некоторых случаях и размер имущественного вреда. Ну и совершенно очевидно, что сущностные признаки преступлений и административных правонарушений не могут быть идентичны. Общественная опасность, как известно, измеряется двумя показателями: характером и степенью, которые в свою очередь являются категориями относительными, устанавливаемыми путем толкования норм и исследования фактических обстоятельств дела. В соответствии с толкованием, данным Верховным Судом Российской Федерации, при учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред.

Стоит также обратить внимание на то, что обсуждаемые преступления (ст. ст. 109, 118, равно как и другие так называемые «медицинские составы») абсолютно универсальны и медицинские работники не наделены до сих пор признаками специального субъекта по отношению к таким составам преступления. Что вполне обоснованно, так как совершение таких деяний вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей лицами других профессий не менее опасно, чем медицинскими работниками. Так, например, по ч. 2 статьи 109 РФ могут осуждаться такие лица, как начальник цеха завода, который не контролировал выполнение мастерами инструкции по применению установки (см. п. 11 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ от 12.03.2003); воспитатель детского лагеря, оставивший без должного присмотра малолетнего; электрик, нарушивший правила прокладки электрокабеля и т. д.

Поэтому совершенно дикой кажется мысль Саверского А. В. и его последователей о том, что статьи 109 и 118 распространяются исключительно на медицинских работников. При этом инициаторов абсолютно не беспокоит, что его законопроектом медицинские работники дискриминируются по сравнению с лицами других профессий, несущих уголовную ответственность по ч. 2 ст. 109 и ч. 2 ст. 118 УК РФ – всеми этими начальниками цехов, воспитателями и электриками. В то время как для них предусматривается полная декриминализация указанных квалифицированных составов, для медицинских работников устанавливается дополнительная административная ответственность.

Итак, во-первых, шансы на прохождение законопроекта явно невелики, поскольку он посягает на устоявшийся порядок уголовно-правовой охраны жизни и здоровья человека. Нормы объективно имеют большое превентивное значение, а степень общественной опасности таких даже неосторожных деяний вряд ли будет признана законодателем несущественной. Законодатель будет рассматривать проект как попытку медицинских работников получить полный уголовный «иммунитет» от преступлений по неосторожности и поставить себя в привилегированное положение по сравнению с другими профессиями (как мы доказали выше, не одни медики несут повышенную ответственность за преступления, совершенные по неосторожности).

Такой законопроект будет неверно интерпретирован и широкими массами населения, далекими от понимания современных проблем медицины и права, он будет воспринят как признание врачами массового характера нарушений при оказании медицинской помощи (тем более об этом прямо говорят в пояснительной записке к законопроекту его авторы). Таким образом, шаги по утверждению законопроекта усилят, а не уменьшат конфронтацию между врачами и пациентами.

Процесс рассмотрения законопроекта в Государственной думе также способен преподнести медицинским работникам немало сюрпризов. Напоминаем, что в процессе принятия законопроекта он рассматривается в трех чтениях, во время каждого из которых в него могут вносится поправки (при этом они не требуют одобрения автора законопроекта). Эти поправки могут состоять и в исключении «лишних норм».

Мы предполагаем, что, с большой вероятностью нормы законопроекта, касающиеся декриминализации уголовной ответственности, во время его рассмотрения будут исключены, а нормы, предусматривающие появление новых административных составов правонарушений, останутся большей частью в неизменности. В итоге на выходе мы получим федеральный закон, который усиливает юридическую ответственность медицинских работников, вводит в КоАП новые «медицинские» составы правонарушений, расширяет полномочия государственных органов по контролю медицинских работников и наложению на них административных наказаний… и при этом ничего не дает взамен самим медицинским работникам.

Таким образом, чисто гипотетически, конечно, можно поднимать тему декриминализации части 2 статьи 109, части 2 статьи 118 УК РФ и статьи 124 УК РФ, конечно, можно, особенно если понимать заранее ее обреченность на неуспех. А уж всерьез поднимать тему переноса в административную юрисдикцию умышленных противоправных деяний, приведших к причинению тяжкого вреда здоровью или к смерти (в том числе 2 и более лиц), как это предлагается правозащитниками, как-то совсем неприлично.

Ну хорошо, давайте допустим, что законопроект принят именно в редакции, предложенной А. В. Саверским и его коллегами, и за время рассмотрения в Государственной думе не приобрел ни одного изменения (что, на самом деле, почти невероятно). Как изменится положение медицинских работников в таком случае?

К уголовной ответственности за причинение смерти или тяжкого вреда здоровью по неосторожности они как привлекались, так и продолжат привлекаться (правда по первой, а не по второй части соответствующих статей – 109 и 118 УК РФ). Однако в дополнение к уголовным делам теперь будет рассматриваться также масса административных дел. Причем процессуальный порядок их ведения, включая особенности доказывания, остается нечетким. Это дает повод для необоснованных обвинений Росздравнадзора то в необоснованной лояльности, то в необоснованной жесткости по отношению к медицинским работникам. Между Росздравнадзором и медицинским сообществом будет вбит клин. Однако и пациенты будут подозревать сотрудников Росздравнадзора в недостаточном рвении. Таким образом этот государственный орган может оказаться между двух огней.

При этом «третий фронт» может быть открыт Следственным комитетом, который считает «медицинские дела» своей вотчиной и всегда крайне резко и негативно реагирует на попытки вмешательства в свои полномочия. Самое печальное заключается в том, что доказывать свою необходимость Следственный комитет, скорее всего, станет активизацией в поиске «медицинских преступлений» и возбуждений уголовных дел. В итоге в случае реализации законопроекта мы рискуем получить на свою голову своеобразное «социалистическое соревнование» между Следственным комитетом и Росздравнадзором – кто больше выявит «врачей-преступников».

Конечно, это вызовет еще большую волну жалоб со стороны пациентов и рост «потребительского экстремизма». При этом жалобы будут сопровождаться гражданскими исками к медицинским организациям, а процесс доказывания для пациента будет значительно облегчен (об этом мы писали выше).

Таким образом, от реализации законопроекта, предложенного А. В Саверским, пострадают все – и медицинские работники, и медицинские организации, и Росздравнадзор. В первое время преимущество получат пациенты: мы уже приводили примеры, когда пациент сможет с помощью добровольного отказа от медицинского вмешательства сначала лишить врача права на медицинскую деятельность, а потом еще – и взыскать с него компенсацию.

Естественно, пациенты, желая «раскрутить на бабки» очередного несчастного врача, будут обращаться к юристам. И президент Лиги защиты пациентов кровно заинтересован в этом. Но это будет продолжаться только некоторое время. Условия, в которые поставит законопроект медицинских работников, постоянный прессинг и надзор, который планируется установить над ними, несовместимы с нормальной медицинской деятельностью. Это приведет к активизации работы и юристов на стороне врачей, здесь как раз пригодится и Гильдия по защите медицинских работников, в конце концов, не стоит класть яйца в одну корзину. Ну а в итоге все это приведет к массовому исходу наиболее способных врачей из медицинской профессии. Поэтому, как следствие, пострадают и пациенты.

Подводя итоги

Таким образом, анализ законопроекта позволил прийти нам к таким печальным выводам:

1. Законопроект не обеспечивает обещанной медицинским работникам защиты от уголовного преследования в связи с причинением смерти или тяжкого вреда по неосторожности (в том числе «в результате врачебной ошибки»). В лучшем случае уголовную ответственность медицинские работники будут нести не по части 2, а по части 1 ст. 109 и ст. 118 УК РФ. Согласитесь, это слабое утешение.
2. Пояснительная записка к законопроекту содержит резкие выпады против медицинских работников. Она говорит о том, что «количество нарушений качества медицинской помощи существенно больше, чем цифры, приведенные Следственным комитетом РФ. Реальные цифры нарушений не идут ни в какое сравнение с теми, что доходят до СК РФ. И они тоже требуют реакции». Врачи обвиняются в корпоративной солидарности, искажении результатов экспертиз. По сути, содержимое пояснительной записки А. В. Саверского и его последователей рисует картину некой всесильной «врачебной мафии» и служит одной цели – разжиганию неприязни и ненависти пациентов к медицинским работникам.
3. Законопроект предлагает лишить медицинских работников публично-правого «иммунитета» по делам о неумышленном нанесении легкого и среднего вреда здоровью и позволить государственному органу Росздравнадзору преследовать медицинских работников за неумышленное нанесение ими указанных видов вреда.
4. Законопроект предлагает ввести новый состав административного правонарушения, в котором смешаны действие и бездействие медицинского работника, умышленная и неосторожная форма вины. В частности, законопроект уравнивает ответственность врачей, допустивших «врачебную ошибку», и преступников, совершивших умышленные деяния по оказанию ненадлежащей медицинской помощи.
5. Предлагаемый состав административного правонарушения предполагает возможность привлечения медицинских работников к административной ответственности без противоправных действий с их стороны. В том числе законопроект открывает возможность наказания медицинского работника за действия пациента (за неоказание медицинской помощи, даже если пациент сам отказался от нее).
6. Терминология законопроекта изложена не в пользу медицинских работников. Формулировки наподобие «Нарушение медицинским работником при оказании гражданину медицинской помощи требований закона или нормативно-правового акта, или иного правила» (какого акта? какого иного правила?) позволяют привлечь к административной ответственности любого медицинского работника.
7. Медицинские работники оказываются в более уязвимом отношении, чем другие профессии (прорабы, воспитатели, крановщики и т. д.), представители которых могут быть привлечены к ответственности по ч. 2 ст. 109 и ч. 2 ст. 118 УК РФ. Медицинские работники – единственные, для которых законопроект предполагает не просто декриминализацию квалифицирующего состава, а установление дополнительной административной ответственности.
8. Медицинские работники, согласно законопроекту, при привлечении к ответственности дискриминированы по сравнению с юридическими лицами. Медицинские работники рискуют лишением права на осуществление медицинской деятельности и крахом своей профессиональной карьеры, в то время как юридические лица максимум оплатят штрафы (несущественные по сравнению с оборотом медицинских организаций).
9. Законопроект предлагает сотрудникам Росздравнадзора превышать свои должностные полномочия, определенные в Положении о Росздравнадзоре, и контролировать не только медицинские организации, но и медицинских работников (а также накладывать на них административные наказания). Такие новации невыгодны ни Росздравнадзору, ни медицинскому сообществу. В случае реализации законопроекта медицинские работники окажутся под дополнительным видом контроля, а сотрудники Росздравнадзора – под риском обвинений в превышении полномочий.
10. Законопроект не защищает медицинские организации от гражданских исков. Напротив, реализация законопроекта приведет к лавинообразному увеличению гражданских исков от пациентов к медицинским организациям. При этом медицинская организация будет практически лишена возможности выстроить эффективную юридическую защиту своей позиции (из-за использования пациентом постановления о привлечения медицинского работника к административной ответственности в качестве доказательства наличия нарушений).
11. Законопроект несет репутационные риски для медицинского сообщества. Не исключено, что его нормы могут быть ложно интерпретированы как попытка медицинских работников получить полный уголовный «иммунитет» от преступлений по неосторожности и поставить себя в привилегированное положение по сравнению с другими профессиями.
12. С большой вероятностью нормы законопроекта, касающиеся декриминализации уголовной ответственности, будут исключены во время его рассмотрения в Госдуме, так как степень общественной опасности таких деяний вряд ли будет признана законодателем несущественной. А обсуждать всерьез перенос в административную юрисдикцию умышленных противоправных деяний, приведших к причинению тяжкого вреда здоровью или смерти (в том числе 2 и более лиц), как это предлагается правозащитниками, и вовсе невозможно.
13. В то же время нормы, предусматривающие появление новых административных составов правонарушений, останутся в неизменности. А принятый федеральный закон, вместо декриминализации уголовной ответственности, будет усиливать юридическую ответственность медицинских работников, вводя в КоАП новые «медицинские» составы правонарушений и неоправданно расширит полномочия государственных органов по контролю медицинских работников и наложению на них административных наказаний.
14. Реализация законопроекта грозит вызвать своеобразное «соревнование» между Следственным комитетом и Росздравнадзором – кто больше выявит «врачей-преступников»: Следственный дел в рамках уголовных дел или Росздравнадзор в рамках дел об административных правонарушениях.
15. Реализация законопроекта несет значительные риски и для Росздравнадзора. В каждом неудачном, по мнению общественности, решении (что неизбежно, учитывая терминологическую неоднозначность и неопределенность законопроекта) будут обвинять Росздравнадзор. Это даст повод для необоснованных обвинений Росздравнадзора то в необоснованной лояльности, то в необоснованной жесткости по отношению к медицинским работникам. Кроме того, возникнут все основания для системного конфликта между Росздравнадзором и медицинским сообществом.
16. Реализация законопроекта способна нанести непоправимый вред и медицинским работникам, и медицинским организациям, и Росздравнадзору. Законопроект не отображает интересов ни одной из перечисленных категорий. Пациенты способны получить преимущество лишь в короткий период сразу же после вступления законопроекта в силу. В дальнейшем будет наблюдаться резкое ухудшение качества оказания медицинской помощи населению вследствие исхода наиболее способных медицинских работников из профессии. Единственная категория лиц, способная получить пользу от реализации законопроекта, – это недобросовестные юристы, выступающие на стороне пациентов, но при этом не беспокоящиеся о дальнейшей судьбе своих клиентов. Справедливости ради, юристы на стороне врачей тоже не останутся без работы.
17. Анализ законопроекта команды Саверского А. В. еще раз подтверждает то, что в такой сложной сфере, как медицинское право, «простые и быстрые» решения не всегда правильные, а иногда, как в случае с данной инициативой, способны, наоборот, нанести непоправимый вред медицинскому сообществу. Факультет Медицинского Права всегда выступал за системный и последовательный комплекс изменений в законодательстве, способный эффективно противостоять волне репрессий против медицинских работников. Мы осознаем всю сложность этого процесса и невозможность ограничиться изменениями в нескольких статьях КоАП и УК РФ. Поэтому тема систематической законопроектной работы, направленной на защиту медицинских работников, равно как и конкретные предложения по усовершенствованию законодательства в этой области, остаются и будут оставаться одной из ключевых тематик в статьях и аналитических исследованиях Факультета Медицинского Права.