Пока политики интенсивно торгуются, биржевые спекулянты делают состояния на колебаниях курсов валют, хакеры сливают грязные секреты, а олигархи прибирают к рукам то, что до сих пор не прибрали, в интернете кипит утиная битва — множество пользователей, поддерживающих ту или иную сторону конфликта, перепощивают ссылки (три четверти из которых оказываются полным бредом) и испускают воинственные призывы. Скольких блогеров уже нет с нами из-за того, что махая шашкой перед монитором, они сломали его — или системный блок! Сколько клавиатур разбито вдребезги! Циники, сводящие все к экономике, могли бы подумать, что весь кризис проплачен производителями компьютерной периферии.
Сколько выказано беззаветной храбрости! Сколько подлых предателей, трусов и паникеров разоблачено! Меня пару раз обзывали трусом из-за того, что я не скрываю своего скептического отношения к диванному воительству. Не знаю, трус ли я — тут лучше заранее не клясться, весьма вероятно, что трус — но трусость или храбрость тут вообще не имеют отношения к делу. Мужество можно выказать перед лицом боли, лишений или опасности; диванные воители, которые пляшут с саблями в своих уютных креслах перед мониторами, ни с чем подобным не сталкиваются. Они готовы мужественно претерпеть чужую боль и отважно посмотреть в лицо чужой смерти. Человек, который идет и умирает на поле боя с оторванными взрывом конечностями, или от ожогов четвертой степени, заслуживает, по крайней мере, нашего сострадания. Диванные бойцы, которые подзуживают его идти и умирать, не заслуживают ничего.
Мне на днях довелось вести разговор с человеком, у которого двое маленьких детей, и он рвется умереть за свою страну (не будут уточнять, за какую именно, это неважно). В разговор вступил человек из третьей страны, который убеждал его что да, «священный долг!», «настоящее мужество!», «народ-родина-свобода!», «ура!». Пока войны, слава Богу, нет, есть только внутренняя смута, в которой, правда, тоже гибнут люди — но что, если этот молодой отец, воодушевленный диванными воителями, отправится на войну и оставит своих детей сиротами, а жену вдовою? Испытают ли подстрекатели что-то похожее на угрызения совести? Или они до самого страшного суда будут настаивать на том, что так и надо?
Политики сторгуются, биржевики наживутся, олигархи заменят золотые унитазы на бриллиантовые, а вот потерянных жизней будет не вернуть — как не вернуть тех, которые потеряны уже. Поэтому всегда нелишне хорошо подумать, за что стоит умирать, а за что не стоит.
Как-то на курсах английского языка мне давали читать пьесу африканского драматурга Вола Соинки «Смерть и Королевский Конюшний». Коллизия сюжета состояла в том, что умер вождь племени — и его ближайший друг и помощник по имени Элесин должен принести себя в жертву на его похоронах, чтобы сопроводить своего вождя в загробном мире и обеспечить мир и благосостояние своего племени. Иначе дух вождя не успокоится и может причинить вред живым. Элесин ходит на свободе — от него ожидается именно добровольная жертва — но несколько унывает, тем более, что он учился в Англии и видел мир, устроенный совсем по-другому. Затем на сцене является британский колониальный чиновник (Саймон Пилкингс), который хочет предотвратить этот ритуал, как дикарский и варварский.
Африканец отвечает белому, что когда он учился в Лондоне, там произошел такой случай — капитан корабля пожертвовал собой, чтобы предотвратить крушение и гибель множества людей. Англичане прославляли его как героя, до конца верного долгу. Так что и белые знают, что такое жертва и долг — долг, который зовет африканца быть закланным ради блага племени.
Однако колониальную администрацию это не убеждает, они срывают жертвоприношение, Элесин остается в живых, но племя приходит в ужас, полагая, что весь космический порядок нарушен таким чудовищным пренебрежением к долгу. Но тут вместо Элесина в жертву себя приносит его сын — чтобы спасти честь семьи и восстановить пошатнувшееся мироздание. Терзаясь от горя и позора, Элесин совершает самоубийство.
В самом деле, во многих культурах человеческие жертвоприношения были добровольными — юноши из хороших семей, которые удостаивались такой чести, умирали окруженные почетом и признанием, с сознанием того, что отвращают от соплеменников великие беды. В чем же различие между английским капитаном и молодым африканцем? Между ними есть, конечно, много общего — оба хотят жить, но приносят себя в жертву ради блага сограждан. Обоим сограждане будут глубоко признательны. Оба поступают так, как требует от них принятый в их обществах кодекс чести.
Но есть одно фундаментальное различие. Капитан спасает от смерти живых людей. Они действительно погибли бы, если бы он струсил. Жертвоприношение африканца просто не нужно. Те традиционные представления о мироздании, которыми руководствуется его племя, на самом деле ошибочны. Если он не будет принесен в жертву, ничего страшного не произойдет — ну, сначала племя будет в ужасе ожидать, что небо упадет на землю и солнце погаснет, потом будет глубоко шокировано тем, что его представления о мире оказались ложными, потом огорчится тому, что столько поколений люди совершенно зря отдавали свои жизни. Но потом привыкнет жить без жертвоприношений. Надо же когда-нибудь прекращать.
Бывают герои, которые приносят свою жизнь в жертву, потому что эта жертва необходима, она спасает. Как, например, в блокадном Ленинграде выбор стоял между смертью многих и смертью всех — люди имели все основания догадываться (а мы теперь знаем наверняка), что нацисты не имели ни возможности, ни, главное, желания спасать горожан от голодной смерти. В этом случае жертва заслуживает нашего глубочайшего почтения — и она уподобляется самой главной Жертве, которая была принесена ради всех нас.
Ненужная жертва (как в случае с африканцем) может исходить из ложных представлений о мире, которые просто пришли из темной глубины веков. Бедные язычники просто не знают лучшего — а как узнают, начинают оставлять прежнее безумие, хотя худые обычаи искоренить нелегко.
Она может исходить из массовой истерии — когда люди сформировали себе картину мира, в которой их ненависти удобно. Отчасти из ложных сообщений, отчасти — из тенденциозно подобранных истинных, когда они уверили друг друга, что идти убивать и умирать — правильно.
У этой массовой истерии будут и выгодополучатели — кто-то под шумок получит выгодные заказы. Кто-то (как Сашко Билый или некоторые другие революционные командиры) не будет строить хитрых схем, а тупо займется грабежом и вымогательством. Но абсолютному большинству людей эта истерия не несет ничего, кроме горя.
Поэтому не стоит в ней участвовать. И уж точно не стоит на нее вестись и рваться отдать свою жизнь. Вас, конечно, сразу обзовут трусом. Что же, позвольте мне рассказать об одном моем знакомом. У него такая странность. Когда его обзывали трусом, он немедленно выхватывал бумажник и отдавал оскорбителю сто долларов. Вам кажется странным отдавать сто долларов? Вот и мне кажется странным отдавать свое время, силы, здоровье, жизнь и, особенно, чистую совесть, которая скажет Вам на смертном одре, что Вы никого убили, каким-то диванным воителям, которые так обзываются.
Чего на самом деле требует от Вас долг перед Богом и ближними?
С одной стороны, на Вашу жизнь претендует Господь Бог, Который имеет для Вас какой-то план и задание, и Которому Вы еще должны долгие годы служить перед тем как, исполнив должное, отойти на небеса, Ваши близкие, которые, определенно, предпочли бы видеть Вас живым и которые, особенно в это смутное и трудное время, будут нуждаться в Вашей помощи — и в рабочих руках тоже. Страна, которая в любом случае продолжит свое существование и которой будет больше пользы от живого налогоплательщика, чем от могильного холмика. Кто претендует на Вашу жизнь с другой стороны? Политики? Они и так сторгуются. Олигархи с биржевиками? Они и так не пропадут.
Некоторое время назад в сети появилось обращение Соломона Флакса, (председатель Совета евреев-ветеранов и участников боевых действий Днепропетровска). Этот мудрый и очень пожилой человек сказал, что есть вещи, за которые нужно умирать — за спасение жизней других людей, — и есть вещи, за которые умирать не нужно — например, лозунги или амбиции политиков. Добавим, что за доходы олигархов умирать тоже не стоит.
Когда человек идет и умирает на поле боя, потому что иначе его семья — и многие другие семьи — будут уничтожены захватчиками, это высокий и трагический подвиг. Когда человек умирает, потому что он просто поддался воинственной истерии, это трагедия, но не подвиг. Да, родные жертв часто ищут утешения в том, что их близкие погибли не зря, а ради высокой и достойной цели. Может быть, жестоко говорить им, что это не так, и они стали жертвой абсолютно циничных политических игр, что умирать было совсем не надо, и они больше бы пригодились Родине живыми. Но вот тем, кто еще жив и здоров, надо говорить жесткую правду — чтобы они и дальше были живы и здоровы.
Бывают ситуации, когда идти драться и умирать — подвиг, а отказ от этого был бы предательством. Но бывают и ситуации, когда идти умирать — это предательство по отношению к своим близким и, на самом деле, по отношению к своей стране, которой Вы больше нужны живым. Есть Тот, у Кого есть безусловные права на Вашу жизнь — и это не политики с олигархами. Это Христос. Оставайтесь живыми и служите Ему.