«Вы столько лет вместе, ну когда?»
Познакомились Оля и Дима в «Одноклассниках»: коллега показала Диме Олино фото на рабочем компьютере («Смотри, какая у меня красивая подружка!»), а он, недолго думая, написал ей и позвал на кофе.
При встрече они друг другу не понравились.
«Какой-то пэтэушник», — решила Оля.
«Дурацкая зеленая шапочка», — подумал Дима, а на третьем свидании сделал предложение.
Оба посмеялись. Поженились через несколько лет.
О детях особенно не думали, хотели одного-двух максимум. Долгое время ничего не получалось. Когда Оля по-настоящему захотела стать мамой, забеспокоились и пошли по врачам:
— Это все очень утомительно, нервно. Мужу надо было провериться только один раз, а у меня это длилось пару лет, — вспоминает Оля.
Сначала пытались забеременеть под врачебным контролем. Каждый раз Оля верила, что «на этот раз уж точно», но ничего не происходило:
— Были слезы, страдания, меня измучили гормонами. Когда кто-то из подруг забеременеет, ты вроде как рада, но не от чистого сердца: «Ах, а у меня-то такого нет». А еще родственники, знакомые постоянно спрашивают: «Вы уже столько лет вместе, ну когда?» Это любопытство злило. Муж просто терпел мои всплески и поддерживал. У него на все одна фраза: «Все будет хорошо. Главное, что мы вместе». А мне всегда хочется конкретики — когда именно будет и что для этого нужно сделать…
Как-то Оля с Димой поехали под Кострому к иеромонаху, который их венчал. Тот рассказывал про свое хозяйство и жаловался.
— Ему был нужен теленок, а корова никак не могла: «Мы ей уже и бычка, и укол, и то, и се…» Отец Михаил говорил, что еще пару попыток и, если нет, придется ее продать, — продолжает Оля. — Он не хотел меня обидеть и просто рассказывал про свой быт. А я вдруг почувствовала себя этой несчастной, никчемной коровой… Но даже у нее получилось, а у меня нет!
После всех обследований Оле поставили диагноз «бесплодие» и написали направление на ЭКО. Но Оля так и не поехала. Она все равно продолжала верить в чудо.
Даже спустя 11 лет.
«Я думала, что заслужила это за грехи»
— Не было такого, чтобы я рвала волосы и кричала: «А-а-а! Моя жизнь кончена». Я думала, что заслужила это за грехи: жила кое-как, сама виновата, — рассказывает Оля. — Помню, был Великий пост. Я тогда ходила на вокзал кормить бездомных и думала, что сейчас как следует попощусь, а Бог увидит мои добрые дела и пошлет ребенка. Конечно, ничего не произошло. Мне стало обидно: ну как же так, я столько старалась!
Оля попробовала работать волонтером в детдоме с особыми детьми, но через несколько дней бросила.
— Все какое-то непонятное, чужое. Не то что я детей испугалась… Просто другая реальность. Мы пришли первый раз на День аиста, погуляли. В актовом зале какой-то мальчик ко мне просился: «Мама, мама». Мне, конечно, было их жалко, но я не могла себя представить приемной мамой, все эти дети были от меня очень далеки.
Через год Оля с Димой переехали из Москвы в область. Она скучала и хотела чем-то заняться, чтобы чувствовать себя нужной. Случайно увидела объявление о том, что Марфо-Мариинская обитель ищет помощника воспитателя — оказалось, в тот же детдом. Оля позвонила, ее взяли. На этот раз все было по-другому:
— Я больше не чувствовала себя неполноценной, это ощущение пропало.
Она замечала, что к одним детям привязывается, к другим — нет, и все чаще думала о приемном ребенке. Но у Димы на все уговоры была одна фраза: «Нет, у нас будут свои дети. Мы сами». Оля считала, что это от незнания: Дима был уверен, что все приемные дети вырастают асоциальными.
— В итоге я сказала: «Так, мы идем в школу приемных родителей, там тебе все расскажут. Если и потом не захочешь — я замолкаю». Но я знала, что он согласится, — продолжает Оля.
И действительно, в середине обучения Дима вдруг сказал: «Да, ты права, нам нужен приемный ребенок. Я согласен. На одного». Оля пошла на уловки: «Это же куча бумажек, потом адаптация. А если через год захотим второго? Представляешь, нужно будет опять по новой все собирать? А потом адаптация между детьми! Давай сразу на двоих напишем, а там посмотрим».
«Если вам Катя понравилась, Ксюша понравится точно»
Получив заключение на двоих детей, Оля стала смотреть детские дома в Московской области, а потом и в соседних. За тысячу километров от Москвы ей понравились девочки двух и пяти лет. Тем же вечером Оля села на поезд, а утром уже стояла под дверью опеки.
Но оказалось, что этих детей хотят забрать прошлые кандидаты, которые написали отказ.
«Ну покажите хоть кого-нибудь. Что я, зря приехала?» — попросила Оля. По фотографиям выбрала других сестер, двух и трех лет. Направление выдали в тот же день.
Ксюша
Сначала Оля познакомилась только с младшей, Катей:
— Испуганная, вся в прыщах, белобрысая, глаза большие, смотрит недоверчиво, говорить не умеет… Увидела ее и поняла: никуда я отсюда не поеду, это моя дочь. Я говорю, что мне все понравилось, а сотрудники: «Ну если вам Катя понравилась, то Ксюша понравится точно».
Ксюша была в больнице, ее выписали через три дня. Она появилась в холле детдома с большим игрушечным медведем и воздушным шаром:
— Заходит кудрявая, миленькая… Я даже не раздумывала: «Все, давайте, что подписывать?»
Катя
«Ты не беременна?»
Оля стала ездить к девочкам на выходные, но с каждым днем ей почему-то становилось хуже и хуже. Накрывала такая слабость, что было трудно поднять руку. Тошнило, тянуло в сон. Оля пила активированный уголь, думая, что отравилась. Дима не выдержал, позвонил знакомому врачу. «А твоя жена не беременна?»
— Ты не беременна? — уточнил Дима.
— Глупости говоришь.
Оля на всякий случай решила сделать тест, который оставался «с прошлой жизни».
Две полоски.
«Ну, значит, не беременна», — подумала Оля, а потом прочитала инструкцию… и сказала мужу, что тест неправильный.
Пошла в аптеку, купила новый. Опять две полоски. «Партия бракованная!» — доказывала Оля мужу и к врачу записываться не стала: завтра нужно было ехать в детдом. На следующий день Оля купила тесты уже другой фирмы. После пятого раза поняла: «По-моему, правда».
Узнав, что ждет ребенка, Оля не думала отказываться от Ксюши и Кати. Об этом подумал Дима: «А зачем? Трое детей — трудно. Тем более, когда они появляются сразу». Но тогда он Оле ничего не сказал. Признался уже потом, когда забрали: «Я понимал, что, если мы откажемся от девчонок, что-то пойдет не так».
Когда Оля привезла Ксюшу и Катю домой, Дима встретил их на вокзале: «Папа, я ваш папа!» — взял девочек на руки и расплакался.
«Что это за жизнь такая? Я вообще ничего не могу!»
— Мне говорят: «Ольга, вы забеременели, потому что вас Бог наградил, вы сделали доброе дело». Я не думаю, что это так. Это я хотела стать мамой. У меня не было синдрома спасателя, и мне повезло гораздо больше, чем им. Дети замечательные, а я могла бы быть мамой получше.
В первый год Ксюшу и Катю решили не отдавать в детский сад. Катя закатывала истерики. Ксюша сама себя укачивала и сосала палец. У нее не было привязанности к новым родителям, в магазине она могла оставить Олю и подойти к незнакомой женщине, погладить ее по руке. Обычно все пугались: «Чей это ребенок? Заберите!»
Оле было непросто привыкнуть, что теперь в доме есть дети. Постепенно начали сдавать нервы:
— Например, я не могла уложить их спать и срывалась: «Спа-а-ать!» Когда Дима был на работе, я даже не пыталась. Дороже сохранить отношения, чем два часа орать. Ты уложишь их в слезах, и что? Что они потом об этом вспомнят?
Через полгода родился Ваня — и стало совсем тяжело. Выспаться теперь не получалось ни у кого. Ваня просыпался по пять-шесть раз за ночь и начинал кричать. Утром, едва Оля открывала глаза, просыпались Ксюша и Катя.
— А они сами от горшка два вершка, — вспоминает Оля тот год. — У Кати еще голос оперной дивы… Обе проснулись и тоже кричат. Просыпается Ваня. Просыпаюсь я. Всех нужно накормить. Ваня плачет, ты девчонкам варишь кашу, потом за ними убираешь. Постоянная беготня, в шесть вечера ты понимаешь, что с утра еще зубы не почистила. И никаких границ. Пытаешься закрыться в туалете, а тебе тут же: «Мама!» Я думала только об одном: «Поскорей бы ночь!»
Особенно раздражало, что часто не получалось сделать самое простое:
— Помню, котлеты жарила часов пять. Только руки в фарш опускаешь, а Ваня плачет: «А-а-а-а-а». И так туда-сюда. У меня был какой-то список, что нужно было обязательно сделать в тот день, а я только котлеты приготовила и сама заплакала: «Что это за жизнь такая? Я вообще ничего не могу!»
Ваня
Ко всему добавлялось разочарование. Оля переживала, что совсем не похожа на ту идеальную маму, которую себе рисовала.
— Я представляла все так: красивая, нежная, стою в храме в белом платочке, глазки в пол, нежная-тихая, книги читаю, дети послушные, дома красиво, все замечательно. Не хватает нимба. Но оказалось, что этой картинке я вообще не соответствую, а дети — такие существа, которые не всегда делают то, что ты хочешь. Жизнь с тебя снимает белое пальто, и нужно учиться принимать себя такой, какая ты есть.
«Мы чуть не развелись»
Чем дальше, тем хуже становились отношения с Димой:
— Мы чуть не развелись и просто выживали, — вспоминает Оля. — Дима привык, что мы вдвоем сами себе хозяева. А теперь я не уделяла ему внимания. Никаких разговоров, ничего — мы очень друг от друга отдалились. Не помню, чтобы мы вместе хотя бы просто погуляли. Бессонные ночи, усталость — дети все равно по большей мере были на мне.
Маленького Вани Дима поначалу боялся — мог помочь, если Оля просила, но сам «инициативы не проявлял»:
— Я понимала, что он боится, но мне все равно: «На держи, качай». Я с мужем совсем не эмпатичный человек. Не могу намеками: «Милый, а надо бы…» Я сразу: «Дим, ну что за ерунда?» Не могла сказать так, чтоб не обидеть, требовала, злилась, начинались ссоры. И Дима не понимал, что это такое — быть одной дома с тремя детьми. Он поработал, а в выходной поехал в тренажерный зал на полдня, потому что зал далеко. «И чего, какая от тебя помощь?» Он не хотел жертвовать своими привычками, а я не могла до него достучаться, у меня сразу начинались нервы, слезы.
Дима решил, что семью надо спасать, предложил пойти к психологу. Оля упиралась: «Это тебе нужен психолог, а не мне».
— Но это от бессилия и злости, — говорит она. — Я понимала, что мы в тупике. Либо разводимся, либо пытаемся прийти в чувства. И психолог правда помог. Решение было в том, что нужно слушать друг друга, смотреть с противоположной стороны и друг другу помогать. Кажется, очевидные вещи, а на практике трудные. Если бы не психолог, мы бы не вывезли.
«Как я вообще все это выдержала?»
В первый год Оля успокаивала себя тем, что «все так живут, это же дети»:
— Видимо, так психика срабатывала, чтобы я не сошла с ума. У меня не было такого, что «Боже, моя жизнь — ад, заберите всех обратно». Я была уверена, что с детьми по-другому и не бывает. Через год, когда они подросли, стало намного легче. А теперь я оборачиваюсь назад и думаю: как я вообще все это выдержала? Я понимаю, что не все так живут и что себя тоже надо беречь.
Но и сейчас из-за того, что дома трое маленьких детей, Оля не всегда принадлежит себе. Бывает, свободное время есть, только чтобы бегом помыть голову. Друзей стало меньше, хотя они начали уходить уже давно:
— У меня были близкие подруги, с которыми вместе учились. А когда мы с Димой стали воцерковляться, было резкое непонимание. Оля таким хорошим человеком была, а теперь — что с Олей стало? Зачем так фанатично верить? А я просто ходила в храм и иногда соблюдала посты. Все. Когда появились дети, отошли еще несколько друзей, потому что у них детей нет. Я не настаивала — понимаю, что им легче не общаться. Ну и так бывает: тебя зовут-зовут, а ты раз не можешь приехать, два, три. На четвертый уже не зовут.
Но если с общением Оля нашла выход и завела блог, то с работой пока не складывается. Оля постоянно сравнивает себя со знакомыми и переживает, что отстает:
— Они все такие продуктивные, быстро продвигаются, а у меня получились только дети. Я расстраиваюсь, но понимаю, что у меня свой темп. Ну попробуй, когда ты один с тремя детьми, еще и работать. Хотя я не оправдываю себя и считаю, что человек всегда найдет время, если для него это правда важно.
До знакомства с Димой Оля долго работала в банке. Потом были фриланс и работа помощником воспитателя. Когда дети стали постарше, Оля думала заняться продажами, потом собиралась открыть парикмахерскую. Совсем недавно чуть не купила магазин нижнего белья, но передумала:
— Пока Ксюша и Катя не ходят в школу, было бы тяжело заниматься всем сразу. Когда что-то не успеваю, я начинаю нервничать, а это все переходит на семью.
После новогодних праздников Оля порадовалась, что магазин все-таки не купила, потому что заниматься им было бы точно некогда.
Тест показал, что она снова беременна.
«Мне очень жаль, что я тебя не родила»
— Я уже думала, что в нашей семье есть место еще одному ребенку. Но в то, что появится свой, не верила. Вот уже несколько месяцев после этой новости хожу с огромными глазами: «Как?» Мне казалось, со мной быть такого не может. Конечно, я была очень счастлива.
Детей на своих и приемных Оля не разделяет, но после рождения Вани поняла, что ее материнство — разное:
— С Ваней все иначе. Ты его носишь девять месяцев, кормишь, узнаешь в нем себя и мужа, у вас совсем другая связь, как ни крути.
Дочери, к удивлению Оли, не ревновали и Ваню сразу полюбили, особенно Ксюша — она с ним готова возиться день и ночь: «Маленький мой, хорошенький мой, дай я тебе носочки надену». Сейчас Ване уже три года. Он спокойно может играть один, но скучает, когда сестры в саду. Катя и Ксюша про него тоже всегда помнят. Идут в магазин или в кафе, обязательно скажут: «Мам, нужно купить домой», «Это нужно Ване».
— Я не скрываю, что я их приемная мама. Они пока плохо это понимают, но я всегда говорю: «Мне очень жаль, что я тебя не родила».
«Мамой до дрожи», которая живет только ради детей, Оля себя не считает, но и жизни без них представить уже не может:
— Нельзя сказать, что дети — смысл моей жизни. Нет. Не только дети мне интересны. Но благодаря им моя жизнь более богатая. Конечно, хочется не лениться, быть более осознанной, а я иногда устаю и хочу от всех уйти, побыть в одиночестве. Но я бы не хотела возвращаться в ту, доматеринскую жизнь. Она была классной, не спорю. Но сейчас все многограннее, интереснее, и я точно могу сказать, что счастлива.
Фото: Жанна Фашаян