Наша оценка окружающих людей — своего рода отражение нашей собственной самооценки. Об истории изменения своего отношения к другим, закончившейся счастливым браком, рассказывает Ольга Гуманова.
После литургии в Фомино воскресенье священник объявил с амвона, что сегодня состоится очень важное и радостное для церковной общины событие — венчание молодой пары постоянных прихожан, которые выросли здесь, в этих стенах, у всех на глазах. Жених и невеста смущенно улыбались, уже в свадебных нарядах подходя после причастия ко кресту. На венчание и последующую трапезу приглашены были все прихожане.
Маша была приходской активисткой, поэтому очень удивилась, как это новость о предстоящей свадьбе прошла мимо нее. Оказывается, ее подруги по клиросу и ее подопечные дети из воскресной школы задолго начали репетировать поздравления молодоженам — песни и веселые сценки — а она даже не представляла себе, о ком идет речь.
Впрочем, поравнявшись с юным женихом, Маша легко его узнала — да это же белобрысый мальчик Сережа, который десять лет назад под ее руководством в воскресной школе вырезал из бумаги ангелов к Рождеству! Как же летит время. Еще вчера он был смешным угловатым ребенком, а сегодня — широкоплечий взрослый мужчина в свадебном костюме с орхидеей в петлице. А она еще вчера была «православной молодежью», а сегодня — одинокая женщина за тридцать с четко наметившимися морщинками в уголках глаз.
«Ты больше не молодежь и не можешь вечно ей оставаться. Другие пришли на смену, — посещали грустные мысли Машу в трапезной, где и подружки невесты, и друзья жениха были моложе ее лет на десять-пятнадцать. — Тебе уже даже неприлично ловить букет невесты и никто не пожелает, чтобы твоя свадьба была следующей. Поезд ушел».
Родителей невесты на свадьбе не было. Вместо них во главе стола сидели дядя по матери и тетя, которые, как было сказано в благодарственных тостах, заменили девушке рано умершую мать, взяв племянницу-сироту с свою семью.
— Наверное, ее мать была алкоголичкой или наркоманкой. С чего бы нормальной женщине рано умирать, оставляя сиротой маленького ребенка? И где, кстати, был в это время отец?» — вполголоса прошептала Маша рядом сидящей подруге.
— Нет, деточка, вы ошибаетесь. Моя дочь не была ни алкоголичкой, ни наркоманкой. Она в двадцать лет погибла в автокатастрофе. Да, это правда — она была одинокой мамой, замуж не вышла. Но наша Катенька — плод большой любви, — вдруг услышала Маша в ответ и готова была сгореть со стыда.
Ее соседкой по столу оказалась бабушка невесты — бодрая дама лет шестидесяти в шляпке с цветами и с тремя нитками жемчуга на шее.
— Простите меня. Пожалуйста, простите! У вас сегодня такой счастливый день, и, мне кажется, у вас такие замечательные дети и внуки, — смущенно пробормотала Маша в ответ.
— Дорогая моя, пожалуйста, не думайте заранее о людях дурно. Поверьте, тогда и ваша жизнь наладится, — продолжила бабушка, и Маше нечего было на это возразить.
Разрезали и подали гостям торты, в пластиковых стаканчиках передавали чай, но Маше уже ничего не лезло в горло. «Неужели я злая, в самом деле злая? Всех осуждаю и за это наказана одиночеством?» — терзало ее неприятное чувство.
С тех пор Маша решила провести для себя небольшой эксперимент: записывать в блокнот самую первую мысль, которая приходит ей в голову при виде каждого нового человека. Результаты уже через неделю ее поразили. «Маргинал. Наверное, его никуда не берут на работу, поэтому в церковь подался», — это при виде нового алтарника. «Нехристь. Вряд ли когда-нибудь Евангелие читал», — это о новом коллеге по светской офисной работе. «Жирная корова», — новая маникюрша в салоне. «Гламурная фифа», — попутчица в электричке. Да с этим блокнотом только… на исповедь!
Но это было только первым этапом самонаблюдения. На втором этапе Маше внезапно открылось, что она ничуть не лучшего мнения и о себе, хотя уж с самой-то собой знакома довольно долго. Или на самом деле совсем не знакома? Вот молодой человек приветливо улыбнулся ей в трамвае. «Бедный и неаккуратный, — отмечает про себя Маша. — Куртка поношенная, ботинки нечищенные. Конечно, только полубомж может обратить внимание на такую неинтересную девушку, как она. Другие находят себе получше».
«Нет, так дело не пойдет. Надоело мне жить в окружении маргиналов, нехристей, жирных коров и полубомжей. Что же делать? А попробую-ка я благодарить Бога за встречу с каждым новым человеком. Ведь каждого человека Бог создал по какому-то Своему прекрасному замыслу, который, быть может, от нас скрыт, но действует в мире».
Маша была опытной чтицей и хорошо знала Псалтирь, поэтому решила о каждом повстречавшемся человеке молиться какой-нибудь красивой благодарственной строкой псалма. Нет, только не подумайте — ни в коем случае не «приложи им зла, Господи». И не высокомерные, исполненные чувства собственного превосходства «Вразуми и спаси его, Господи» собственного сочинения. Только благодарность. Не за то, что этот человек умный или красивый, хороший или плохой, любит тебя или нет. Просто за то, что он есть. За его бесценный и уникальный дар жизни.
«Славлю Тебя, потому что он дивно устроен», «Умалил еси eго малым чим от Ангел, славою и честию венчал еси eго». Жить в мире людей, дивно устроенных и мало чем обделенных по сравнению даже в Ангелами оказалась гораздо приятнее, чем среди жалких неудачников, маргиналов и подозрительных типов. Но и гораздо опаснее, потому что Маша влюбилась.
Он был действительно прекрасен: строен, высок, с длинными вьющимися русыми волосами, собранными резинкой в хвост, и мускулистыми руками. Хвалить Бога, создавшего такую красоту, удавалось легко, слова благодарности непроизвольно слетали с языка. Маша боялась лишь одного: что ее восхитительный избранник откажется входить в ее привычный церковный жизненный круг. Он считал себя русским патриотом, очень увлекался историей и даже подумывал креститься, но все это не придавало Маше уверенности.
«Я была о себе низкого мнения, и это заставляло меня думать, что мной могут заинтересоваться и захотеть со мной дружить только самые жалкие и ничтожные люди. счастливые же и успешные пройдут мимо. но, — о, ужас — почему я ловлю себя на мысли, что я точно такого же низкого мнения о Христе? разве наш Господь и Спаситель — не самый совершенный и прекрасный человек всех времен и народов? разве его Церковь — не возлюбленная и избранная Его невеста? почему я думаю, что мой друг должен оказаться «слишком хорош» для Христа и Церкви только потому, что он умен и красив?
Через год, также на Красную горку, Маша обвенчалась с красавцем-сисадмином по имени Андрей, получившим от нее при первой встрече заочное прозвище «нехристь, не читавший Евангелия». Сегодня вспоминать об этом было смешно, потому что ко дню своего крещения, состоявшегося Великим постом, он прочитал столько богословской литературы, сколько многие церковные люди не прочитывают за всю жизнь.
Любимой темой Андрея стал христианский персонализм. «Я не знаю другой религии или философии, где человеческую личность ценили бы так высоко», — признался он.
«Наверное, это потому, что я мысленно благодарила Бога за то, что он дивно устроен», — подумала Маша, и это осталось ее секретом, хотя было написано на лице.