«Она тебе не пара, лучше учись». Как не надо разговаривать с влюбленным подростком

Яна Катаева

«Сын влюбился в девушку, а у нее татуировки и кольцо в носу»

 — Дочь-подросток влюбилась, нам кажется, что парень — «балбес несерьезный», что у него вредные привычки, что он будет плохо влиять на нее. Вмешиваться ли в такие отношения или пускать на самотек?

 — Меня как-то спрашивали, что делать, если сын влюбился в девушку, а у нее татуировки и кольцо в носу. Я не вижу здесь проблемы. Это не говорит о том, что с сыном случилось что-то плохое. Да, его избранница не соответствует вашим представлениям о прекрасном и о хороших девушках, но из этого не следует, что она как-то навредит ему и что его надо спасать. Просто вы по-другому представляли, ну что ж. Это же не ваша девушка. И часто бывает, что положительным мальчикам и девочкам нравятся противоположные фигуры. Отличница и хулиган — это классика.

Вмешиваться не стоит никак, если тот, в кого ваш ребенок влюбился, не соответствует вашим ожиданиям или вам кажется, что на вашего ребенка плохо влияют, пока нет действительно тревожных звонков. Понятно, может стать хуже учеба — за это, как правило, родители больше всего переживают. Но когда ты влюблен, учеба не в приоритете, и это нормально.

А вот если, например, вы понимаете, что с вашим ребенком плохо поступают, что его оскорбляют, унижают, над ним смеются или ему грозят вредные привычки — здесь, я думаю, родителям лучше вмешаться, но не в том смысле, что «ты не будешь общаться с этим мальчиком», а в том, что «для тебя это плохо». Если что-то совсем серьезное вроде регулярных алкогольных вечеринок — я считаю, что до 18 лет родители вправе просто запрещать, потому что пока еще несут за ребенка ответственность.

— Почему девочек-отличниц тянет к «плохим» парням, а тихих мальчиков — к девочкам-тусовщицам?

— Действительно, противоположности притягиваются. У каждого из нас есть подсознательная часть, которая традиционно называется тенью — туда мы вытесняем все, что нам нельзя, что порицали наши значимые взрослые, когда мы были маленькими, и что в итоге мы сами стали себе запрещать.

У «хорошей» девочки, которая следует правилам и все делает, как сказали родители, естественно, в тени будет скрыта бунтарская, своевольная часть, способная нарушать запреты. Именно этим и привлекательны хулиганы: они демонстрируют то, что у «хороших» девочек в тени.

Вообще это справедливо не только для подростков, но и для взрослых. Нас привлекают люди, у которых ярко проявлено то, что нам запрещено. Если мне запрещено злиться («Девочки не злятся, это некрасиво!»), то моя злость живет в тени, у меня нет с ней контакта. И для меня будет очень привлекателен какой-нибудь брутальный мужчина, легко выражающий свою агрессию. Будет казаться: «Вот, я с ним под защитой, он такой мужественный!» А потом, когда мы будем с ним жить вместе, то, что он так легко проявляет свою злость, будет меня очень ранить.

То же самое, если какой-нибудь интеллектуальный мальчик, который живет в голове и не разговаривает о чувствах, влюбится в девочку, которая, наоборот, только чувствами и живет — вовсе не обязательно, чтобы она при этом была тусовщицей. И поначалу для него она будет безумно привлекательна, но потом он устанет от этой эмоциональности. А у девочки — если ей говорили: «Зачем тебе быть умной? Жениха не найдем!» — развитие интеллекта подсознательно под запретом, и рациональность кавалера поначалу будет ее очень привлекать, но потом начнутся переживания, что он такой бесчувственный. 

«Мама посмеялась надо мной, и я ей больше ничего не рассказывала»

— Мы заметили, что «избранник» или «избранница» шантажирует нашего подростка, самоутверждается за счет него. Как предостеречь, чтобы тебя услышали? Грузить ли темой абьюза или еще рано?

— Об этом стоит говорить на фоне хороших отношений с ребенком. Вообще у родителя сложная задача. С одной стороны, нужно не препятствовать сепарации. Люди, которым не удалось сепарироваться, постоянно живут с оглядкой на родителей и легко ранятся от их неодобрения даже в 40–50 лет. Дети должны научиться полноценно жить своей жизнью. С другой стороны, хорошо бы сохранять связь с ребенком — не только потому, что это родной человек, но еще и потому, что из-за неопытности он легко может натворить дел.

Очень важно, чтобы в ваших отношениях оставалось что-то еще. Посмеяться, посплетничать, вместе что-то приготовить, сделать домашние дела. Этого не должно быть очень много — нормально, если ребенок хочет побыть один, посидеть в своей комнате. Но это в принципе должно быть.

И на фоне хорошего контакта можно пробовать говорить через истории знакомых, через фильмы или книги: «Бывает так, что один человек к другому относится плохо, унижает его». Моей дочери сейчас 12. Когда мы смотрим фильмы, я обращаю ее внимание на моменты, где парень девушке нравится, а он ее не уважает, не ценит: «Посмотри, он ей говорит красиво, а сам не пришел ее навестить». Можно аккуратно пробовать говорить напрямую: «Ты знаешь, меня беспокоит, что происходит. Кажется, это что-то не очень здоровое, и я за тебя переживаю».

— Но если ребенок любую критику избранника или сомнения воспринимает в штыки: «ты хочешь, чтобы мы расстались», «он тебе не нравится», «ты специально так говоришь»? Как тут указать на ошибки?

— Никак. Нормально, если ребенок гневно отвергнет ваше беспокойство, оно все равно заронит в нем какое-то сомнение — если вы до сих пор сильно не подводили, были деликатны к чувствам ребенка и он в целом вам доверяет. Можно аккуратно расспрашивать: «Как тебе вот такой поступок? Как ты это воспринимаешь? Как тебе кажется, он прав? Какие чувства это вызывает у тебя?» Но не подталкивать ни к чему — только если вы понимаете, что дело плохо и ребенок сам близок к тому, чтобы это признать.

Легко залезть в душу и ранить. Мы в блоге обсуждали эту тему, и множество историй было о том, как «мама высмеяла моего кавалера» или «мама сказала, что нам нельзя встречаться», «мама посмеялась над моими чувствами, и я ей больше ничего никогда не рассказывала и поставила перед фактом, что выхожу замуж, за месяц до свадьбы, а до этого она вообще ничего не знала».

Влюбленность не оборвется от того, что мы что-то плохое сказали про сердечный выбор ребенка. Это мощный эволюционный механизм, он задействует огромные дозы дофамина и норадреналина. Антрополог Хелен Фишер исследовала мозг влюбленных на МРТ и обнаружила, что он похож на мозг кокаиниста! А мы своей неделикатностью только раним ребенка и, может быть, заставим закрыться, но не разлюбить. Ребенку будет очень больно, потому что вы по-прежнему важны ему. Ну и вообще мнение родителей важно для нас, даже когда мы взрослые. Поэтому не можете сказать хорошо — ничего не говорите. 

«Залетишь — домой не приходи»

 — Чего никогда нельзя говорить влюбленным подросткам, даже если мы сами слышали такое от мамы и бабушки?

 — Очень многим говорили: «Не принеси в подоле», «Залетишь — домой не приходи». Вот это ужасно. Мы ведь на самом деле хотим девочку предостеречь, а не отказать ей от дома: «Будь аккуратна. Может произойти кое-что, что круто развернет твою жизнь в нежелательном направлении». Но подросток слышит другое! «Если с тобой что-то случится, что мне не понравится, я не хочу об этом знать. Не рассчитывай на меня». Это то, что привело к множеству трагедий, когда девушка оказывалась беременна и шла на аборт, потому что не рассчитывала на понимание родителей, а после этого не могла забеременеть и всю жизнь горевала о нерожденном ребенке.

Еще популярна фраза: «Смотри у меня, если что — убью». Как правило, под этим подразумевается беременность или просто секс до свадьбы или в раннем возрасте. Но ребенок может прочитать здесь что угодно.

Вместо этого стоит говорить: «Что бы ни случилось, мы у тебя есть. Ты можешь мне рассказать. Не скрывай от меня, не убегай, не страдай в одиночестве — приди ко мне». Гораздо разумнее было бы рассказывать про контрацепцию, про то, к каким последствиям может привести ранняя беременность и как это легко может получиться, но при этом повторять: «Приди ко мне, если что. Я у тебя есть, твой дом у тебя есть». И в целом такие слова — гораздо лучшая профилактика ранней беременности, чем «не приноси в подоле», «забеременеешь — домой не приходи», «загуляешь — убью».

— У вас в комментариях женщины делились, что они, уже будучи замужем, боялись рассказывать родителям о своей беременности — именно из-за того, что в детстве им повторяли: «Принесешь в подоле — конец тебе». Как это получается? 

— В моменты страха мы легко выдаем выученные реакции. Когда мы спокойны и нам комфортно, мы можем реагировать более мудро и обдуманно. Но когда мы испытываем сильную тревогу, все это вылетает из головы — и мы скатываемся до заводских настроек. А заводские как раз такие… Мои читательницы рассказывали, что они не знали, что такое «в подоле». В каком подоле? Что обычно приносят в этом подоле? Но у них было ощущение, что просто нужно быть очень тихой паинькой и не высовываться, чтобы вдруг ничего не принести в этом подоле. 

Если вы уже что-то такое дочери-подростку сказали, просто извинитесь: «Слушай, я переживаю за тебя, поэтому ляпнула. Мне так хочется, чтобы у тебя в жизни все было хорошо. Конечно же, ты моя любимая девочка и я буду с тобой, мы со всем справимся. Что бы ни было, пожалуйста, приди ко мне».

— Но если родители хотят уберечь девочку от ранних сексуальных отношений — что делать?

— Вместо угроз нужно создавать у девочки ощущение собственной ценности, уважения к себе и своим чувствам, своему телу и способность говорить «нет». Для этого нам, родителям, самим важно принимать ее «нет». Бывает же, что девочка растет в семье, где ее подавляют: «Да кто ты такая? Маленькая ты еще мне “нет” говорить». Такой девочке будет трудно отказать парню в том, чего ей не хотелось бы и к чему она не готова.

Я не претендую на истину, но, по моему опыту консультирования, ранний секс и ранняя беременность — это результат жизни в не слишком теплых семьях, где у девочек не хватало ощущения, что их любят и что они нужны. Ранний секс — это способ получить любовь и ощущение своей ценности, значимости. Девочка настолько дорожит возможностью получить хоть немножко любви, что отказать просто не может, даже если самого секса она вообще-то не хочет.

— Если мы чувствуем, что о границах было сказано недостаточно, а сексуальность девочки уже проявляется, у нее интерес к теме, еще можно что-то поправить?

— Если вы боитесь, что девочка не вполне понимает, не вполне способна говорить «нет» и твердо держать границы, нужно по-прежнему об этом говорить: о том, что парень может шантажировать сексом, что нужно опираться на свои понятия того, что хорошо для тебя, а не на то, что хочет он. Ну и вообще, что шантаж — плохой повод начать интимную жизнь. 

 «Тебе ничего здесь не светит»

— «Тебе рано об этом думать, сначала школу закончи», — говорят родители. Как на самом деле нужно «разворачивать» ребенка к тому, что на отношениях свет клином не сошелся, а есть и другие важные дела? 

— Словами, что сначала учеба, а отношения потом, вы никак на ребенка не повлияете, и это нормально. Наши отношенческие мускулы тоже должны разрабатываться постепенно. Самый распространенный сценарий такой. Сначала девочка заводит себе «лучшую подругу в мире», у них близкие отношения, они общаются. Потом ей начинает нравиться мальчик, например, из класса. Она наблюдает, смотрит ли он на нее, строит гипотезы, нравится она ему или нет, много про это думает, переживает. Потом начинаются первые неловкие отношения, когда они, может быть, пошли погулять, съели пиццу и переписываются в мессенджере. И вот потом начинается явная сильная влюбленность.

Это все подготовка души, чтобы в 20+ мы могли строить взрослые отношения и семью. И ты ничего не можешь с этим сделать, это эволюционные механизмы, направленные на продолжение рода.

Проверять наличие выполненной домашки — вот это вы можете. Вы можете мониторить оценки, разбираться, с чем у ребенка трудности, разговаривать с преподавателями, нанимать репетиторов, технически помогать. «Давай посмотрим, что тебе задали. Сделал математику? Принеси, покажи». Это не очень приятно ребенку, когда он уже выше вас ростом, но больше ничего не остается. Не стоит драматизировать, такая влюбленность редко длится много лет — скорее всего, к ЕГЭ ребенок успеет прийти в себя.

 — Если любовь неразделенная, чем поддержать?

— Если ребенок тешит себя надеждой, что, может быть, он все-таки нравится и что-то получится, но раз за разом сталкивается с тем, что с той стороны нет никаких чувств, ненавязчивая помощь родителей может быть кстати.

Если он делится, то лучше просто сочувственно слушать и особенно ничего не говорить. Но если вы понимаете, что ребенок готов признать, что это неразделенная любовь, то можно аккуратно подтвердить это предположение: «Да, похоже, с той стороны не такие чувства. Тебе ничего здесь не светит». И вообще грустим с ребенком, сопереживаем, что-то про себя рассказываем: как вы горевали и как вам казалось, что настает конец света. Чаем поим свою страдальческую кровиночку, вкусненьким кормим…

— Когда ребенок расстается не по своей инициативе, как помочь, чтобы это не было так болезненно? Часто же говорят, чтобы утешить: «Плюнь на него, у тебя таких будет миллион», «А я тебе говорила, что она…» Что ребенок считает в таких фразах?

— Это отскакивает, потому что во внутреннем мире расставание ощущается как что-то огромное и самое важное в жизни. Такими словами вы только вызовете отторжение: «Ты ничего не понимаешь!»

Лучше говорить что-то вроде: «Какая ты красавица, умница, жаль, что он этого не понял», «Какой ты у меня классный парень, какая у тебя улыбка обаятельная! Обязательно найдется та, кто ее оценит». Мы сочувствуем, признавая, что это грустно и больно, и при этом ободряем, что впереди будет что-то другое.

 «Мы с мамой лучшие подружки» — почему это нездорово?

— Какие навыки надо прокачать в себе, чтобы удерживаться от советов и непрошеного вмешательства в любовные дела ребенка? О чем вообще говорит наше стремление все контролировать?

— Очень сильно зависит от возраста ребенка. Если это трехлетка — желание контролировать до разумных пределов объяснимо. Но понятно, что у 15-летнего подростка мы не должны проверять, что он делает в телефоне и с кем он переписывается. 

Почему мы тем не менее так делаем… Во-первых, это тревога, а во-вторых — как раз страх сепарации. Она не только ребенку дается тяжело, но и родителям, особенно если их жизнь сложилась не так, как им хотелось бы: не слишком теплые отношения у мамы и папы, либо, например, мама одна воспитывает сына или вроде как с папой, но между ними давно уже холод. Может быть так, что у родителя нет особых достижений, интересной работы.

И если ребенок отдаляется — вся жизнь рушится. Ты начинаешь понимать, что твоя родительская роль должна постепенно сойти на нет. Это может быть ужасно страшно и больно, может вызывать огромную растерянность и депрессию: «Я не понимаю, зачем мне жить! Последние 15 лет мои мысли были только про него, сколько бессонных ночей, сколько самоотверженности!» Поэтому родитель, испытывая одиночество и ужас, начинает цепляться за ребенка и контролировать его.

— Здесь может что-то помочь?

— Можно развивать другие опоры, причем это необязательно должны быть именно работа и партнер. Это могут быть хобби, друзья, религия, волонтерство — что угодно. Хорошо, если их будет несколько. Помимо этого, не бросайте себя в таком состоянии — важно понимать, что с вами происходит, замечать этот ужас, страх, боль: «Мне страшно, поэтому я цепляюсь». Просто побудьте с собой. Одна часть нас в этой ситуации паникует, а другая сочувственно наблюдает, не обвиняет и не обесценивает. Важно, чтобы этот наблюдатель не пропадал.

— А если, например, семейная жизнь мамы сложилась неудачно, создается ощущение фиаско — вроде ты не имеешь морального права давать советы, и ребенок всегда скажет: «На себя посмотри, я так не хочу». Что противопоставить?

 — Здесь только грустить и сочувствовать себе. Вряд ли, когда ребенок так говорит, есть возможность его переубедить. Скорее, для него это в первую очередь протест против вашего вмешательства. Не воспринимайте это так, будто ребенок обесценивает всю вашу жизнь, и попробуйте признать право ребенка защищать свои границы и свой способ жить.

При этом можно говорить: «Знаешь, мне это очень больно слышать. Как будто все в моей жизни было не так и ничего я из себя не представляю. Я надеюсь, ты не это имел в виду». С таким взрослым ребенком мы можем говорить и о своих чувствах тоже.

— Если у подростка проблемы в личной жизни и это видно, но с родителями он никогда не делился, что предпринять?

 — Можно попробовать рассказать про себя — если у вас есть история из вашего подросткового возраста, подходящая по контексту. Можно, если вы знаете какую-то книжку или фильм, в которых описана близкая ситуация, предложить их, а потом поспрашивать, что он думает, на что это похоже.

Это не гарантия, что ребенок увидит то, что вы хотите, и сделает те выводы, которые вам нужны. Но это хоть что-то. Если подросток совсем в опасности, вы можете просто сказать: «Я знаю, ты не хочешь никаких советов, ты считаешь, что я ничего не понимаю про твою жизнь и отношения, но мой жизненный опыт подсказывает, что ты в опасности. Я по-прежнему отвечаю за тебя и очень волнуюсь. Можем мы с тобой обсудить мои опасения?»

— Правильно ли с точки зрения психологии делиться с родителями всеми подробностями личной жизни? Мне попадались высказывания психологов, что отношения «мы с мамой лучшие подружки» — это не совсем здорово. Что вы думаете?

— Это не очень хорошо. Еще хуже, если это отношения в обе стороны: мама рассказывает все про себя и дочка.

С годами, когда ребенок взрослеет, иерархия стирается, в какой-то момент, когда родители становятся немощными, наоборот, они превращаются в наших детей. Но все же в подростковом возрасте мама не должна брать ребенка в подруги.

Это не значит, что вы не можете хорошо проводить время и иметь общие хобби, вместе болтать, гулять — все это прекрасно. Но не когда мама грузит ребенка своими душевными метаниями — и особенно проблемами в отношениях с его отцом.

С 13–14 лет более здорово, если часть внутренней жизни девочка оставляет для себя. Это не значит, что у нее есть большая часть жизни, о которой мама не знает — например, дочь танцует стриптиз, а мама думает, что та ходит в музыкальную школу. Я говорю о внутренней жизни. Нормально, если к этому возрасту девочка уже не открытая книга.

— А если хочется больше доверия?

— Здесь важна степень. Когда ребенок совсем ничего не рассказывает — это правда тревожный сигнал. Но доверие невозможно требовать: «Вынь да положь мне свое доверие. Почему не даешь? Дай!» Это же так не работает. Некоторые, например, тайком читают личный дневник ребенка, и это ужасно. Нельзя так делать.

Только если ребенок сам приносит его, когда хочет о чем-то поговорить, а глаза в глаза — это не так удобно. Но нельзя лезть в душу, нельзя так нарушать границы.

Мы склонны к этому, если и наши границы нарушались. Нам, возможно, кажется, что ничего здесь такого страшного нет. Хорошо бы замечать это за собой: «Сейчас я лезу туда, куда меня не звали». Позовут — аккуратно зайдите. Не в грязных сапогах. Не зовут — уважайте внутренний мир ребенка.

Если ребенок ничего не рассказывает, это повод задуматься над тем, что именно подточило его желание делиться. Вы не можете обижаться на то, что вам ничего не рассказывают. Есть причины, почему так вышло, анализируйте их и пробуйте восстановить доверие, но не пытайтесь требовать.

— Что может сделать родитель, чтобы ребенок в будущем не попал в сложные отношения? На какие темы важно говорить?

 — Тут вообще вряд ли помогут разговоры, потому что влияют две вещи. Первая — то, какой пример ребенок видит в семье, какие отношения между мамой и папой. Вторая — то, как ребенок себя чувствует, какой стиль привязанности у него сложился, чувствует ли он себя хорошим в ваших глазах, любимым, нужным и уверенным, что он получит доброжелательный отклик и не будет осужденным или отвергнутым.

Все остальное, что бы вы ни сказали, влияет гораздо меньше. Поэтому неважно, как вы воспитываете детей, они все равно будут похожими на вас. Воспитывайте себя.

Иллюстрации: Midjourney / freepik.com