Зачем молодежи учить русский язык?
Всероссийский центр изучения общественного мнения решил проверить грамотность россиян, задав им вопросы из Единого государственного экзамена (ЕГЭ) по русскому языку, который выпускники школ сдавали в прошлом году. В результате на восемь несложных вопросов правильно ответило всего 4% респондентов.
Продолжающиеся изменения отечественной системы контроля знаний, вытеснение сочинения Единым государственным экзаменом (ЕГЭ), стремительное падение уровня грамотности населения — все это не может не не обращать на себя внимания. Один из наиболее стремительно распространяющихся в обществе стереотипов — русский язык и литературу нужно учить и знать гуманитариям, будущим филологам. Знать же литературу и быть грамотным — совершенно не обязательно для математика или физика.
О последствиях такого взгляда на систему образования мы попросили рассказать доктора филологических наук, профессора филологического факультета МГУ Марину Юрьевну Сидорову.
Марина Юрьевна Сидорова — автор многих монографий, учебников, курсов, один из соавторов программы курса «Русский язык и культура речи для нефилологов»
— Марина Юрьевна, скажите, какие цели ставит курс «Русский язык и культура речи для нефилологов»? Зачем студентам-нефилологам и даже негуманитариям изучать в вузе русский язык и литературу?
— Курс «Русский язык и культура речи» является частью принятой в 2001-2002 годах программы гуманитаризации негуманитарного образования и, соответственно, движения гуманитарных специальностей по направлению к естественным наукам. Согласно этой программе гуманитарии получили определенный набор предметов, таких как «Концепции современного естествознания», «Математика для гуманитариев» и других, а естественники получили возможность выбирать из порядка десяти гуманитарных дисциплин, одной их которых и стал предмет «Русский язык и культура речи».
Для традиционной русской культуры всегда был важен не только результат какой-либо мыслительной деятельности, но и сам ход мышления, который может быть выражен только на языке, в тексте. Поэтому любой человек, получающий высшее образование, будь то инженер, или географ, или экономист, естественник или гуманитарий, должен уметь излагать свою мысль. Более того, даже если человек в своей профессиональной деятельности, как, например, химик или математик, оперирует знаниями других, невербальных, систем, то есть химическими и математическими знаками, он должен уметь переводить эти знания на нормальный русский язык.
Любая информация, знания передаются, прежде всего, путем словесным. Опытные шахматисты могут молча обсудить партию, только переставляя фигуры, потому что они, как посвященные, понимают, что происходит на шахматной доске. Но научить ребенка играть в шахматы, не произнося при этом ни слова, невозможно. Так же и опытному теннисисту достаточно только поправить руку, чтобы он понял, почему у него неправильный удар. Но только показыванием – как играть – мало чего добьешься.
Поэтому не только для будущего ученого или преподавателя, для руководителя, родителя, для любого, кто собирается работать в коллективе, так важно уметь излагать и передавать знания нормальным русским языком.
Помимо обучения культуре речи в задачи этого курса входит и обучение культуре общения и межкультурной коммуникации, которая приобретает все большее значение в эпоху глобализации.
— А какие изменения в культуре речи современного человека наблюдаются за последние десятилетия?
— Есть стандартные болезни. Например, агнонимия. Агноним – слово, которого человек не понимает. Очень мало слов знает современная молодежь. В том числе слов традиционной русской культуры. Дело не в том, что современному человеку обязательно знать, что такое кушак или что такое кибитка. Но если человек много раз встречает слово и не понимает его, то он привыкает читать текст и многого в нем не понимать. Он много раз слово видел, но не запомнил и не узнает. Дирижабль и дилижанс для него одно и то же, а эликсир то же самое что электорат. Секьюритизация для него — это подготовка агентов службы безопасности. Вторая болезнь очень серьезная, это то, что можно назвать недержанием синтаксической конструкции, если пользоваться медицинским термином. Это современное клиповое мышление. В когнитивной науке существует мнение, что полезно дробить информацию, подавая ее маленькими частями. Объясняется тем, что оперативная память вмещает около семи элементов. Но мы, с русским мышлением, сформированным на наших просторах, в системе образования, в политике, в художественной литературе пишем и говорим длинными предложениями. У нас учебники написаны, и лекции мы читаем тоже длинными предложениями. А современный молодой человек часто не способен эти длинные предложения сформировать. Он пишет в изложении: «Удивительная розовая птица увидел Вася», и не видит, что «удивительная розовая птица» и «Вася» стоят в одном и том же именительном падеже. Почему? Потому что он не держит эту структуру в голове. Поэтому никакую инструкцию по применению сложной техники или, скажем, пользовательское соглашение Яндекса он уже прочитать не может.
— Современные политики высказываются не только за отмену сочинения как выпускного и вступительного экзамена, но и за значительное сокращение часов на литературу в средней школе. Чем опасны такие тенденции?
— Тенденция, на самом деле, очень опасная. И опасность ее в том, что не только политики, но уже многие деятели образования высказываются за отмену сочинения. Сторонники ЕГЭ говорят, что ЕГЭ помогает отбирать тех людей, которые должны учиться в вузе, а противники, напротив, утверждают, что ЕГЭ не дает им отобрать талантливых людей, которые должны учиться в вузе. Для чего мы вообще даем человеку образование? Получается, мы даем человеку образование, для того чтобы он у нас функционировал. На самом деле, человек получает образование не для дяденьки, он получает образование для себя: для того чтобы потом иметь работу, хорошую, высокооплачиваемую, приятную, для того чтобы сформироваться как личность, иметь высокий уровень душевного комфорта, как это формулировал замечательный хирург Николай Амосов. Вот изучение литературы в школе помогает сформировать эту личность. Литература несет в себе определенный нравственный заряд. Мы читаем в «Войне и Мире» про то, что Николай Ростов задолжал денег и приходит к отцу и как-то пытается решить эту проблему. Это некоторая ситуация, в которой может оказаться молодой человек. Это модель поведения, которая может обсуждаться. Приведу очень грубое сравнение. Спрашивают: почему молодежь знакомится в интернете, при том, что эти знакомства очень опасны? Потому что это такой полигон, где можно испытать какие-то ощущения, попробовать ту или иную модель отношений. А чтение литературы тоже дает определенную модель отношений, в которой ясны причина и следствие, показывает, что такое хорошо и что такое плохо.
Есть и другая сторона. Знание может передаваться только в вербальной форме. Поэтому мы должны проверить, способен ли человек прочитать более или менее сложный текст, переработать его и на его основе создать другой. Сочинение это проверяет. Кроме того, сочинение позволяет проверить орфографию и пунктуацию. Орфография и пунктуация — это определенная дисциплина мозга. Это вообще дисциплина человека. Во время вступительных экзаменов физики или химики жалуются: «У нас человек будет из пробирки в пробирку переливать, а вы ему запятые проверяете». Если человеку все равно, куда запятую или тире поставить, значит, ему все все равно. Человеку, который запятые плохо ставит, я пробирку не доверю, потому что мы все взлетим на воздух. А ЕГЭ — это очень механическая деятельность.
Когда мы пишем сочинение, мы пишем текст. И когда потом человек приходит работать после вуза, он все время пишет тексты. Менеджер пишет отчеты, планы продаж, компьютерщик или инженер пишет технические задания. И с помощью своих устных и письменных высказываний строит отношения с другими людьми. Этому нужно обучать. И способных к этому людей отбирать. Но я не вижу никакого вида будущей деятельности, где нужно было бы отмечать плюсиками-минусиками — правильно или нет. Я просто не вижу, что симулирует ЕГЭ. Какую реальную деятельность?